Дубровка-Оредеж... продолжение темы

      Мальчику Юре Кузьмину было 8 лет, когда началась война. В нынешнем, 2021 году ему исполнится 88.
      Грустно… Ушло поколение наших родителей, в боях Великой войны защитившее жизнь и будущее страны, на которых мы, дети, смотрели когда-то с восторгом и обожанием. Уходят вслед за родителями наши старшие братья и сёстры, дети военных лет, унося с собой всё пережитое, сохранявшееся многие годы в закоулках их памяти. Внукам, а тем более — правнукам, никто уже не поведает о том, какой ужас довелось пережить детям в те страшные годы будь то в блокадном Ленинграде или на оккупированной врагом территории.
      История Юры Кузьмина, скитавшегося по занятой врагом Ленинградской области, без родных, растерявшего свою убегавшую от войны семью — тётю, двоюродных братьев и сестру, которому довелось выживать в одиночку, голодать, просить милостыню, побывать в немецком детском доме в Оредеже и чудом остаться в живых, совершенно случайно оказалась на страницах интернета лишь потому, что удалось убедить его в необходимости обнародовать некоторые эпизоды из его детства. [1]
      А сколько таких детских судеб осталось вне поля зрения, и никогда никто о них не узнает! Даже если и уцелели дети, видевшие страшный лик войны, потерявшие родителей и очутившиеся в фашистской неволе под циничным названием «детский дом», истории эти практически не освещены в печати и известны только в узком кругу их родственников.
      Из семерых детей, оказавшихся на попечении тёти Юрия Кузьмина Клавдии Лебедевской, в живых после войны остались помимо Юры два брата и сестра, остальные погибли. В немецкий «детский дом» (в Гатчине) попал один из братьев — Аркадий Кабанов. Аркадия уже нет в живых, но по его воспоминаниям, в Гатчинском «детском доме» дети, как и Вырице,  использовались в качестве доноров для раненных немецких солдат.
      Иной раз в интернете можно встретить краткую информацию о том, что заведения с такими же названиями были созданы оккупантами и в других населённых пунктах Ленинградской области.
      Сколько же их было открыто на захваченной врагом территории области, этих необычных так называемых «детских домов» для сирот войны, по сути детских концлагерей, по сей день неизвестно. Преступления нацистов по отношению к маленьким узникам в таких заведениях получили широкую огласку, пожалуй, только в Вырице, где под названием «детский дом» действовал своеобразный банк донорской крови для вермахта. [2]

      Но остаются немые свидетели страшного времени — документы, хранящиеся в архивах, многие из них до сегодняшнего дня не изучены, потому что длительное время скрывались под грифом «Секретно»…
      К 75-й годовщине Великой Победы в Отечественной войне создан Федеральный архивный интернет-проект «Преступления нацистов и их пособников против мирного населения СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.» [3]
      Проект создан федеральным архивным агентством совместно с Федеральной службой безопасности, Министерствами обороны, иностранных и внутренних дел Российской Федерации. В связи с созданием проекта рассекречены многие документы государственных архивов: РГАСПИ, РГВА, архивов ФСБ, МВД и Минобороны России.
      Преступления фашистского режима на территории Ленинградской области, наряду с другими районами СССР, представлены в проекте в виде подлинников и заверенных копий документов: Информационных записок, направляемых в партийные организации Ленинградской области, Актов комиссий о злодеяниях немецко-фашистских войск в разных районах области в период оккупации, Протоколов допросов свидетелей и пр.

      Изучая документы интернет-проекта, наряду с зафиксированными многочисленными преступлениями вермахта на территории Ленинградской области, появилась возможность отыскать сведения о так называемых «детских домах» для детей-сирот, действующих в некоторых населённых пунктах, организованных нацистским режимом отнюдь не из благотворительных побуждений. В подобных заведениях дети были обречены на медленную гибель от истощения, издевательств и болезней. В документах, помимо известного «детского дома» в Вырице, упоминается об условиях содержания детей в «детских домах» Павловска, Гатчины и Луги. Судя по истории Юры Кузьмина, а также по сведениям о сожжении фашистами «детского дома» в Торковичах (факт этого варварского злодеяния нашёл отражение в нескольких документах), аналогичные заведения для сирот появлялись и в других оккупированных населённых пунктах области. Поскольку, ещё не все документы, касающиеся злодеяний немецких нацистов и их пособников рассекречены, возможно, со временем появятся новые свидетельства преступных деяний оккупантов. 

      Из «Акта комиссии о злодеяниях немецко-фашистских войск и их сообщников в г. Павловске Ленинградской области в период оккупации». 11 сентября 1944 года:
       В целях уничтожения детского населения немецкие варвары открыли так называемый «детский дом», в который насильно отбирались у родителей дети в возрасте от 3 до 13 лет, и там, путём установления голодного пайка, дети на почве неимоверного голода постоянно умирали. Были дни, когда в день от голода умирало до 10-15 человек. По далеко не полным данным, путём заключения в так называемый «детский дом» и создания в нём постоянного голода, немецкие варвары только в течение декабря 41 г. — мая 1942 г. умертвили 387 советских детей.
      Показания поступили в комиссию от жительницы города Павловска Прокровой (четвёртая буква — неразб., — Т.Г.) Ксении Михайловны, работавшей в так называемом «детском доме». [4]
      Сведения о Павловском «детском доме» можно дополнить краткой информацией из публикации в электронном виде книги «Евреи в блокадном Ленинграде и его пригородах» в издательстве Литрос. Детский паёк в этом детдоме состоял из крошечного кусочка хлеба и маленькой порции баланды. Этот скудный рацион лишал возможности маленьких узников выжить. Детям категорически запрещалось просить еду у солдат. 10-летняя девочка из детдома, подошедшая к немецкой кухне, была застрелена. В заведении царила ужасная антисанитария, дети погибали от болезней и голода. [5]

      Сведения о Гатчинском детском доме, открытом фашистами в центре города, приведены в «Акте Гатчинской городской комиссии ЧГК о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в г. Гатчина Ленинградской области в период оккупации» от 24 ноября 1944 г.
     Воспитанники детского дома Каретников Андрей, Савельев Валентин и Лисов Игорь рассказывали: «Зимой 1942 года мы играли на улице. Мальчик из нашего детского дома Бондарчик Коля 5-ти лет пошёл попросить хлеба у немцев. Он подошел к окну и только начал просить, как один солдат выстрелил из нагана Коле в голову и ранил его».
      Очевидец Новиков Григорий рассказал: «Я видел, как немец застрелил мальчика лет десяти, подошедшего к окну попросить милостыню». Тот же гражданин Новиков наблюдал однажды, как немец, стоявший в дверях детдома, зверски избивал воспитанников, опоздавших с возвращением в детдом.
      Юрьева Валентина сообщала: «В феврале 1942 года я приехала в Гатчинский детдом. За это время я видела сама, как немцы избивали наших советских детей и слышала много рассказов об издевательствах над детьми. Один раз летом 1943 г. мальчик из нашего детдома, Сикалов Коля 6 лет пошел просить хлеб, так как питания нам давали очень мало и мы голодали. За то, что Коля попросил хлеба, немецкий солдат схватил его и бросил в люк со смолой. Мальчики из детдома вытащили его, а то он утонул бы там».
      Мальчики Трунин Александр и Шляхтин Евгений рассказывали: «В январе 1944 года, когда немцы стали отступать из г. Гатчина, мы восемь человек мальчиков из детдома вышли на крыльцо. Немцы стали стрелять по нам из автоматов». [6]
       
      В городе Луга в период оккупации также действовал «детский дом», открытый гитлеровцами. Об этом упоминается в нескольких местах «Акта Лужской городской комиссии ЧГК о злодеяниях немецко-фашистских войск в г. Луга Ленинградской области и в его окрестностях в период оккупации» от 14 октября 1944 г.:
      Дети сироты, находившиеся в детском доме, безжалостно избивались плетьми, зимой запирались в холодные помещения (прилож. № 3, заявление, фамилия — неразб., — Т.Г.)
      Воспитательница детского дома Лебедева показывала: «Немецкие изверги угнали в декабре 1942 года детей подростков из дет. приюта, где я работала и была этому свидетельницей. Дети были отправлены вшивые, грязные, полуголые, в летней одежде, всего 36 человек (приложение №4 1-17).
      Бежавший из фашистской каторги воспитанник Лужского «детдома» С.В. Рысев рассказал: «Ночью в 1942 году в декабре пришли немецкие полицейские и выбрали из нашего приюта 36 человек — из них 14 девочек и 22 мальчика и повели нас в тюрьму, где мы, просидев 11 дней, были отправлены в Эстонию. Там нас поместили в лагерь военнопленных. Нас каждый день выгоняли на самые тяжелые работы, наравне со взрослыми, а если кто выбивался из сил, его били палками и плетьми, а кормили очень плохо. Некоторые умирали». (Приложение 4/17/ показания Рысева, Иванова, Лебедевой). [7]

      Вышеперечисленные документы (подлинники) комиссий Павловска, Гатчины и Луги подписаны членами специальных комиссий (ЧГК), созданных в этих городах, и заверены печатями городских Советов Депутатов.

      О том через какие недетские страдания прошли дети в фашистских концлагерях выпущено множество книг. Особо можно отметить белорусские публикации под редакцией историков-профессионалов. В исторических исследованиях и мемуарах, изданных в Белоруссии, приведены многочисленные примеры и воспоминания малолетних узников фашистских лагерей, в которых раскрываются преступления нацистского режима в отношении детей. В нашей стране, бывшей Белорусской ССР, в 1943 году по приказу Гитлера в деревне Красный Берег Гомельской области был создан один из пяти детских донорских концлагерей медленной смерти. В нём у детей – полных доноров, забирали всю кровь за один раз. [8]
     Свидетельства очевидцев, бывших маленьких узников фашистских лагерей приведены также в работе «Малолетние заложники бесчеловечной войны: живые свидетельства Беларуси», изданной под редакцией доцента, Кандидата исторических наук Белорусского Госуниверситета Козака Г.И. На страницах книги предстают чудовищные злодеяния нацистов, о которых поведали очевидцы, бывшие малолетние невольники. Дяди и тёти в белых халатах лишили жизни их сестрёнок и братиков, а они чудом выжили, чтобы показать миру ужасный лик нацизма. Свои истории поведали бывшие узники известных концлагерей, находившихся на территории Польши (Освенцим, Потулице), в Литве (Саласпилс) и менее известных – в Белоруссии (Тростенец, Скобровка, Пески). В каждом из них детей лишали жизни, отбирая кровь для раненых немецких солдат [9]
 
      Подобные злодеяния, по-видимому, имели место и в Ленинградской области. Документов, зафиксировавших преступления гитлеровцев с изъятием крови у детей, пока немного, но они встречаются.

      В «Материалах Управления НКГБ СССР о разрушениях и зверствах немецко-фашистских захватчиков на территории Красносельского района в период оккупации» 1944 года описан следующий эпизод.
      «В июле месяце 1943 г. в Красном Селе подросток косил сено и наскочил на мину, он был доставлен в госпиталь. Немецкий врач взял у него оставшуюся кровь и мальчик умер через 2 часа». [10]

       В информационной сводке Ленинградского штаба партизанского движения для Советского информбюро описан эпизод произошедший в посёлке Волосово в 1943 году:
      Немецкие изверги в Волосово схватили 8 советских юношей и выкачали из них кровь для переливания своим раненым офицерам. От чрезвычайного изъятия крови все эти 8 юношей умерли. [11]

      Вероятно, не случайным является факт, что в населённых пунктах Ленинградской области, где располагались известные «детские дома», открытые нацистами (либо поблизости), находились госпитали для  раненных немецких солдат и офицеров. — Высокая детская смертность в подобных заведениях даёт основания сомневаться в случайности таких совпадений. Почему же эти преступления не зафиксированы в опубликованных выводах комиссий по выявлению фашистских злодеяний? Видимо, по той простой причине, что моральные превосходства советских людей были существенно выше таковых у германских «цивилизаторов», — нормальным людям сложно было увязать предоставленные факты и сделать соответствующие заключения. Хотя о том, что воспитанники детдома использовались в качестве доноров не только ходили слухи, — были и доказательства. В Ленинградском областном отделе народного образования (Леноблоно) в 1980 годах имелась тетрадка со списком фамилий детей, у которых немецкие медики брали кровь для раненных немецких офицеров в Гатчинском «детском доме», которую видел Юрий Фёдорович Кузьмин. Эту тетрадку передала в Леноблоно воспитательница, работавшая в «детском доме» в годы войны. [1]
      Оставшись без родных, зимой 1941 года Юра Кузьмин прибился к небольшой деревне Усадищи Ям-Тёсовского сельского поселения Оредежского района. Здесь он нашёл прибежище у добрых людей, которые его приютили, кормили и опекали. Мальчик жил в разных семьях, дружил с деревенскими ребятами. Летом работал подпаском, помогал пастуху пасти деревенское стадо коров. Прожив в деревне целый год, он стал своим, никто его здесь не обижал, сердобольные женщины жалели бездомного сироту и, по сути, спасли ему жизнь.
      Но зимой 1942 года староста деревни, назначенный немецкими властями, отправил мальчика в детский дом в Оредеж. В заведении находилось около 20 детишек, мальчиков и девочек разных возрастов. Девочки и мальчики жили в отдельных комнатах. В этом якобы детском доме Юра познал ужас холода, голода, тяжёлых болезней. Кормили жидким овсяным киселём и мерзкой на вид жижей, называемой брюквенным супом; крохотный кусочек хлеба с отрубями давали один раз в день. Дети умирали от болезней, скверной еды и тяжёлых условий. Юра видел детские тела, лежащие в коридоре, которые через несколько дней убирали, но со временем появлялись новые…
      Юра Кузьмин чудом остался жив. Он пробыл в детском доме около полугода (зиму 1942-1943 годов), и весной ему удалось совершить побег…

      Выйдя на пенсию, в 1993 году Юрий Фёдорович Кузьмин приехал в Оредеж и начал розыски людей, которые бы знали что-либо о детском доме, находившемся здесь в годы войны. Он надеялся найти хоть кого-либо из ребят, которые жили с ним в одной комнате и терпели общую беду. По смутно запомнившимся приметам ему удалось определить место, в котором прошли мучительные полгода жуткого существования между жизнью и смертью. Но незадолго до его приезда от пожара сгорело здание, в котором находился детский дом (бывший довоенный детский сад). В 1993 году, через 50 лет после окончания войны жители посёлка не знали о существовании здесь детского дома, созданного оккупационной властью.
      И всё же свидетели нашлись. Учительница Баронова Елизавета Ивановна поведала, что её сосед Филиппов Фёдор Фёдорович в годы войны подрабатывал в заведении, — увозил тела мёртвых детей к месту захоронения. Эти сведения она слышала от самого Фёдора Фёдоровича. Только он не пожелал разговаривать с Юрием Фёдоровичем и захлопнул перед ним дверь своей квартиры…
      Через несколько лет, когда Юрий Фёдорович вновь приехал в Оредеж, единственного свидетеля, который мог бы рассказать о детском доме, уже не было в живых…
      И всё же, мимолётные упоминание о детском доме в Оредеже можно встретить в архивном документе, составленном вскоре после изгнания оккупантов…

      В «Акте комиссии о злодеяниях немецко-фашистских войск в д. Васильковичи Оредежского района Ленинградской области в период оккупации» от 11 марта 1944 г. при изложении фактов преступлений нацистского режима, упоминается детский дом в Оредеже:
      «В конце января 1943 г. была арестована и расстреляна гражданка Максимова из Оредежи за еврейское происхождение. Через месяц её сын Витя Максимов, у которого отец русский, по профессии маляр, был отнят у отца и отведён к вечеру в детский дом. В 4 часа утра за ним и двумя маленькими девочками из Торкович приехали на дровнях и повезли в Васильковичи. Шестилетний Витя Максимов понял, что его ожидает, соскочил с дровней и бросился бежать, но его поймали и по прибытии в Васильковичи всех троих детей расстреляли...»
      Фразы: «гражданка Максимова из Оредежи», «отведён к вечеру в детский дом» и «двумя маленькими девочками из Торкович» говорят о том, что имелся в виду детский дом, находящийся в Оредеже (посёлок Торковичи расположен по соседству с Оредежем на противоположном, правом берегу реки).
      Кроме того дата, приведённая в этом Акте (конец января 1943 г.), совпадает со временем пребывания Юры Кузьмина в детском доме в Оредеже, а фраза «двумя маленькими девочками  из Торкович» свидетельствует о том, что помимо мальчиков, в заведении находилась группа девочек, о чём вспоминал Юрий Фёдорович.
      Акт (подлинник) подписан членами комиссии в составе: председателя Пантелеевского сельского совета Комиссарова; учителей Оредежской средней школы Подколзиной, Ростовцевой, Рунцева; заслуженного врача РСФСР Лободы и заверен печатью Оредежского Райсовета Депутатов трудящихся и подписью секретаря Исполкома Райсовета Бабишина. [12]

      В первой декаде февраля 1944 года, во время освобождения Оредежского района от немецкой оккупации, Юра Кузьмин жил в деревне Усадищи в приёмной семье дорожного мастера Фёдора Степановича Жигарова. Вскоре после изгнания немецких оккупантов в деревню дошли слухи о сожжении фашистами детского дома в Торковичах.
      В этот период Юра узнал от Фёдора Степановича, что ребят, с которыми он жил в детском доме, перевели из Оредежа в Торковичи и поселили там в детском доме.
      Но не исключено, что это были всего лишь слухи, а на самом деле детский дом просуществовал в Оредеже до конца войны, а затем уцелевшие дети могли быть отправлены в Лугу. Старый журналист из районной газеты «Лужская правда» в 1993 году рассказывал Юрию Фёдоровичу о том, что после войны в Лугу привозили детей-сирот из детских домов района. Знал он и о трагедии, произошедшей в детском доме в Торковичах; ходили слухи, что один ребёнок из этого детского дома остался жив... [1]
      Косвенное подтверждение нахождения детского дома в Оредеже промелькнуло в воспоминаниях лейтенанта 1062 СП 281 СД 54 Армии Виктора Васильевича Покровского, часть которого освобождала от немецких захватчиков Оредежский район.
      Виктор Васильевич в своих мемуарах в краткой форме описал фрагменты боёв на подступах к Оредежу и за сам посёлок и отдельные картины увиденного.
 
      7 февраля полк 1062 вышел в район деревни Борщово (северо-восточнее Оредежа), с задачей обойти Оредеж с юга и перерезать железную дорогу. В 5 часов утра (видимо, 8 февраля) части полка достигли деревни Щербинка (на юго-восточной окраине Оредежа). Здесь красноармейцы натолкнулись на ожесточённое сопротивление врага, завязались уличные бои, в результате которых деревня была занята нашими войсками. Несмотря на мощный артиллерийско-миномётный обстрел врага, выполнение боевой задачи продолжалось, и в 15.30 Оредеж был освобождён. При отходе фашистами были разрушены и сожжены жилые дома, учреждения и предприятия, а местное население угнано в Германию. В центре посёлка лежала женщина, застреленная в лицо, и рядом с ней мальчик 10-11 лет с простреленной головой...
      Жители спасались от гитлеровцев в окрестных лесах и с приходом Красной Армии начали возвращаться в посёлок.
      «Когда мы выходили из Оредежа, нам встретилась группа детей в возрасте от 4 до 11 лет. Вова Точкаев – 8 лет, Лора (фамилии не знала) – 8 лет, Нина Белова – 10 лет, Коля Николаев – 8 лет и другие. Дети совершенно не имели тёплой одежды и были сильно голодны. За ними организован надзор, и они будут направлены в Оредеж в детский дом». [13]
      Группа детей, встреченная подразделением полка, видимо, недалеко от посёлка — явно детдомовская (разные фамилии, «фамилии не знала»). Скорее всего — с детского дома Оредежа. Не исключено однако, что это были уцелевшие дети из сожжённого детского дома в Торковичах.
      Но фраза о том, что «они будут направлены в Оредеж в детский дом» подтверждает наличие в то время в посёлке такого заведения.

      Сведения о сожжении фашистами детского дома в Торковичах в Федеральном архивном интернет-проекте «Преступления нацистов и их пособников против мирного населения СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.» приводятся в нескольких документах.
      1. В «Информационной записке зав. организационно-инструкторским отделом Ленинградского обкома ВКП(б) С. Залыгина «О злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в бывших оккупированных районах Ленинградской области». 10 марта 1944 г. [14, 15]

      2. В документе «Из протокола допроса свидетельницы В.А. Кузнецовой, жительницы пос. Оредеж Оредежского района Ленинградской области, о поджоге немецко-фашистскими оккупантами детского дома в пос. Торковичи Оредежского района и гибели младших воспитанников». 18 октября 1944 г. 
      Допрос проводился  старшим оперуполномоченным Оредежского районного отдела НКГБ лейтенантом госбезопасности Крюковым. Свидетель предупреждена об ответственности за отказ от показаний и дачу ложных показаний (в соответствии со статьёй УК РСФСР).
      Свидетельские показания Кузнецовой Валентины Александровны, 1925 г.р., жительницы пос. Оредеж, в период оккупации работавшей няней в Торковичском детском доме.
      «5 февраля 1944 года в 10 часов утра посёлок Торковичи окружили немецкие войска, которые наподобие банды ворвались в посёлок Торковичи и первым из всех зданий зажгли без всякого предупреждения детский дом. Дети, находящиеся внутри дома, были разных возрастов, плохо одетые. Те, которые были постарше из дома выбежали, а маленькие дети сгорели внутри дома около двадцати человек. Кроме того в пути от пос. Торковичи до пос. Оредеж замёрзли на дороге шестеро детей».
      Виновников расправы над детьми свидетельница не могла назвать, т.к. фамилии поджигателей ей не были известны.
      К своим показаниям Валентина Александровна добавила, что бургомистр района, изменница родины Захарова Софья Николаевна угрожала: «Посёлок Торковичи, как партизанское гнездо весь сожгу и камня на камне не оставлю».
      Протокол допроса Кузнецовой В.А. заверен подписью секретаря РО Ровлина и печатью РОНКГБ. [16]
           
      3. В «Акте Оредежской районной комиссии ЧГК о злодеяниях немецко-фашистских войск и их финских сообщников на территории района в период оккупации». 19 декабря 1944 г.
      В документе говорится:
      «5-го февраля 1944 года немцы при отступлении подожгли детский дом сирот войны, в котором находились дети в возрасте от 3 до 8 лет. 20 детей погибло в огне и 6 чел. детей нашли замёрзшими на улице.
      Акт (подлинник) подписали: председатель Оредежской районной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников Исаков, члены комиссии: Васильев В.В., Володченко А.А., Лобода, ответственный секретарь комиссии: Антонышев. [17]
      В Акте комиссии Торковичского поселкового совета, составленном девятью месяцами ранее (от 10 марта 1944 года), обозначены некоторые детали произошедшей трагедии в Торковичском детском доме:
      «5/II 1944 г. в 10 часов утра немецкие войска неожиданно окружили в посёлке Торковичи детский дом для сирот войны, где находилось 48 человек детей, круглых сирот в возрасте от 3 до 10 лет. Дом немцы облили бензином и зажгли. Няни и дети были застаты пожаром врасплох, в результате пожара сгорели внутри дома 20 чел., шесть человек детей, вышедших из дома босые, замёрзли в снегу, т. к. немцы после детдома сразу стали поджигать все дома посёлка, и в этой суматохе взрослое население не успело своевременно подобрать детей, их трупы нашлись после пожара в посёлке».
     Акт (подлинник) подписан: Председателем поселкового совета Моревым, секретарём Федоровой, гражданами пос. Торковичи Прокофьевым, Петровой, Беляковой. [18]

      Жители Торковичей, ныне живущие в посёлке, а также сменившие место жительства, поделились запомнившимися рассказами своих родных о страшных временах оккупации, из которых можно составить представление не только о сожжённом в Торковичах детском доме, но и о ситуации в посёлке в годы войны.
      Бывшая жительница посёлка, вспоминая рассказы своей бабушки о жизни при оккупации, поведала:
    - Когда стало известно, что в Торковичах вскоре появятся немцы, местные жители собрали кое-какие пожитки, взяли с собой детей и ушли в лес. Но поступило приказание: всем возвратиться обратно в посёлок. В случае неповиновения новые власти пригрозили карательной операцией. Перепуганные люди вынуждены были выполнить приказ и возвратились в свои дома.
      Перед войной в посёлке мало занимались огородничеством, почти все жители, в том числе — мои бабушка и дедушка работали на стекольном заводе. На приусадебном участке выращивали немного овощей, но, в основном, посёлок был рабочим. На заводе работники получали зарплату, продукты и вещи покупали в магазинах. Когда с приходом немцев прекратил работу завод, стало очень голодно. В пищу шли опилки, из гнилого картофеля умудрялись извлекать крахмал, а, начиная с весны, из лебеды и подорожника пекли лепёшки.
      Бабушка говорила, что детский дом был создан немецкими властями в период оккупации. Наверное, это были дети-сироты, потерявшие родителей из-за войны. Детей откуда-то привозили и размещали, кажется, в довоенном здании детского сада.
      
      Задавшись целью определить исполнителей злодейского преступления — сожжения детей в детском доме в Торковичах, можно обратиться к Журналу боевых действий  583-го армейского тылового района вермахта за 1943 год, в котором перечислены подразделения вермахта, находившиеся в посёлке Торковичи в этот период (и, по-видимому, в первые месяцы 1944 года).
      В конце мая 1943 года железную дорогу Торковичи – Ольховец и железнодорожный мост через Оредеж взяла под охрану рота 665-го восточного батальона вермахта.
      В районе набирало размах партизанское движение. Уже через два месяца, в конце июля несколько партизан обстреляли из автоматов железнодорожную охрану. А ещё через несколько дней — с применением взрывных устройств существенно повредили железнодорожное полотно на участке между станцией Торковичи и полустанком Песочный Мох. Для преследования партизан германскими войсками использовалась боевая группа 10-й авиаполевой дивизии вермахта, в которую помимо других подразделений входила часть роты 665-го восточного батальона). Преследование партизан завершилось безуспешно, в плен был взят один тяжело раненый партизан. [19]
      Восточные батальоны и охранные подразделения вермахта формировались в составе немецких частей из числа бывших красноармейцев, добровольцев-военнопленных, а также местного населения и перебежчиков-партизан. Они привлекались к охране путей сообщения, несению гарнизонной службы в селах и городах и к боевым действиям против партизан и советских десантных групп. [20]
      В начале сентября 1943 года в Торковичи начали друг за другом прибывать т. н. «охотничьи команды» полевых дивизий вермахта. [21]
      Это были своеобразные подразделения, которые военные историки называют «истребительные команды» или  ягдкоманды (jagdkommando), предназначенные для охоты за партизанами, они совершали длительные рейды по партизанским местам, выслеживали партизанские отряды, осуществляли неожиданные нападениями на них и беспощадно истребляли. Отбор военнослужащих в эти части проходил по особым критериям, отличным от обычных строевых частей вермахта, — отбирались, отчаянные парни, имеющие различные нарушения дисциплины, дисциплинарные взыскания, а также штрафники. Это были жестокие охотники-истребители, применявшие издевательства и ужасные пытки по отношению к своим жертвам. После истязаний жертвы обычно беспощадно уничтожались. [22] По сути, это были каратели — негодяи и подонки, сеявшие на своём пути смерть, хладнокровно убивавшие даже невинных людей, случайных свидетелей их зверств.
      С 5 по 16 сентября 1943 года в Торковичи прибыли «охотничьи» части восьми пехотных дивизий, а также 12-й авиаполевой дивизий вермахта. 8 сентября здесь появился штаб 661-го восточного батальона (учебный штаб для борьбы с партизанами). В Торковичах находилась специальная школа, в которой «охотники» проходили учебную подготовку. [21]
      Каратели пребывали в постоянной боевой готовности, проводили разведку и поиск партизан.
      Прибытие частей вермахта в учебный штаб продолжилось в октябре, школа по борьбе с партизанами была распущена 13 октября. Но боевые части авиаполевой дивизии и команды «охотников», а также восточные батальоны находились в резерве и постоянно вступали в боестолкновения с партизанскими группами в разных частях района. Так, 23 октября 1943 года был произведён т. н. «ударный переход и осмотр» в Торковичах и окрестностях силами резервных групп. [23] Вероятно, под словами «ударный переход и осмотр» подразумевалось проведение карательной операции.
      ЖБД 583-го армейского тылового района вермахта (перевод на русский язык), заканчивается концом октября 1943 года. Но наверняка прибывшие каратели и другие похожие части оставались в районе до их полного изгнания с территории Ленинградской области. И, по всей видимости, сожжённые в Торковичском детском доме дети, — дело рук этих головорезов. Не зря свидетель преступления в детском доме Кузнецова В.А. применила словосочетание «наподобие банды». Это и были бандиты, озверевшие от своей вседозволенности и потерявшие всякий человеческий облик, они готовы были всё и всех уничтожать на своём пути. То ли мстили за то, что им так и не удалось истребить партизанское сопротивление в районе, то ли просто в силу садистских наклонностей…

      В упоминавшемся ранее Акте комиссии Торковичского поселкового совета от 10 марта 1944 года отмечалось:
      «На день оккупации немецко-фашистскими войсками 28/VIII 1941 г. в посёлке Торковичи и посёлке Песочный Мох проживало населения 4070 человек, после освобождения от немцев в феврале 1944 г. осталось населения от обоих посёлков 330 человек.
      Посёлок Песочный Мох полностью сожжён немецко-фашистскими захватчиками, от посёлка Торковичи осталось на одной окраине несколько домов, здание стеклозавода «Торковичи», заводские склады, здание конторы завода, магазинов, пождепо, рабочий клуб, больница, аптека, почта, здание средней школы, детсада, коммунальные дома завода и дома рабочих уничтожены полностью.
      На месте бывшего прекрасного рабочего посёлка остались груды кирпича и основания зданий». [18]

      Местные жители, возвращаясь из фашистского рабства, жили на пепелище, сооружали временные постройки и землянки. Со временем на месте старых фундаментов появлялись новые дома, но улицы сохранили прежнюю планировку и названия.
      Здания на улице, носящей название 1 Мая, по информации старожилов, построили военнопленные немцы.

      Уже после публикации рассказа «Дубровка-Оредеж. Память дистанцией в Жизнь» о мальчике Юре Кузьмине [1] появились сведения, полученные от жителей посёлка, и вместе с тем — возможность определить местоположение детского дома, сожжённого фашистскими нелюдями. 
      Родственники местных жителей, проживавших в посёлке в военные годы, со слов своих родных указали ориентировочные места, где были здания довоенной школы, сплавконторы, а также размещался детский дом для сирот войны. От некоторых построек по сей день сохранились фундаменты. Старожилы указывают на то, что здание «детского дома» располагалось в районе улицы Советской. Тем более, что в том же районе находились безымянные могилы, за одной из них долгие годы до своей смерти ухаживала жительница Торковичей Зинаида Воронова, жившая на улице Советской. Она утверждала, что в ней похоронен военный (лётчик) и ребёнок (по всей видимости, кто-то из замёрзших детей).
      В списках детей посёлка Торковичи, погибших во время войны, составленном на 20 марта 1944 г., помимо детей поселковых жителей, чьи фамилии комиссии были известны, значатся дети с неизвестными фамилиями: сгоревшие в детском доме, «около 25 человек», и один замёрзший ребёнок. [24]

      Автором рассказа проведено сопоставление карты РККА 1941 года с современным планом (2001 года). На карте 1941 года выделены несколько объектов на улице Советской, отсутствующих либо изменивших местоположение в современном плане. Эти объекты соответствуют обозначенным жителями посёлка местам, где могла произойти трагедия 77-летней давности (см. иллюстрацию к публикации).

      К сожалению, всё меньше остаётся живых свидетелей страшных времён. Но из нашей памяти не должны уходить леденящие душу страницы прошлого. Тем более, что в странах Европы и других уголках планеты нацизм снова поднимает голову. Силы зла в различных формах проявляют свою сущность и готовы к новым чудовищным преступлениям ради наживы и собственного благополучия.


Список источников

[1] http://proza.ru/2019/09/25/991 Горовая Тамара Фёдоровна «Дубровка-Оредеж. Память дистанцией в Жизнь», 2019 год.

[2]  http://proza.ru/2018/05/03/698 Алексей Бакулин Детский концлагерь в Вырице. Беседа с историком.

[3] http://victims.rusarchives.ru/  «Федеральный архивный проект. Преступления нацистов и их пособников против мирного населения СССР в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.» 2020 г.

[4]  Акт комиссии о злодеяниях немецко-фашистских войск и их сообщников в г. Павловске Ленинградской области в период оккупации. 11 сентября 1944 г. Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р-7021. Оп. 30. Д. 247. Л. 3–8. (Подлинник).

[5] Владимир Цыпин. Евреи в блокадном Ленинграде и его пригородах. Litres, 2018

[6]  Акт Гатчинской городской комиссии ЧГК о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в г. Гатчина Ленинградской области в период оккупации. 24 ноября 1944 г. Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р-7021. Оп. 30. Д. 241. Л.1б–10. (Подлинник).

[7] Акт Лужской городской комиссии ЧГК о злодеяниях немецко-фашистских войск в г. Луга Ленинградской области и в его окрестностях в период оккупации. 14 октября 1944 г. Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р-7021. Оп. 30. Д. 164. Л. 2–9. (Подлинник).

[8]  Сборник материалов IV Республиканской студенческой военно-научной конференции, посвященной Дню Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Этих дней не смолкнет слава. Гродно. ГрГМУ. 2019.

[9] Малолетние заложники бесчеловечной войны: живые свидетельства Беларуси. / сост.: Г.И. Змушко, Л.И. Щеникова; под ред. К.И. Козака. – Минск: И.П. Ловинов. 2011.

[10] Без срока давности: преступления нацистов и их пособников против мирного населения на оккупированной территории РСФСР в годы Великой Отечественной войны. Ленинградская область: Сборник архивных документов. - М.: 2020 г. Материалы Управления НКГБ СССР о разрушениях и зверствах немецко-фашистских захватчиков на территории Красносельского района в период оккупации. Архив Управления ФСБ России по городу Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Арх. № 19/344. Л. 82–84 об. Печатный экз.

[11] Без срока давности: преступления нацистов и их пособников против мирного населения на оккупированной территории РСФСР в годы Великой Отечественной войны. Ленинградская область: Информационная сводка Ленинградского штаба партизанского движения для Советского информационного бюро о заборе крови в количестве, не совместимом с жизнью, у юношей в поселке Волосово. Не позднее 1944 г. ЦГАИПД СПб. Ф. Р;116Л. Оп. 2. Д. 110. Л. 130. Копия. Машинопись.

[12] Акт комиссии о злодеяниях немецко-фашистских войск в д. Васильковичи Оредежского района Ленинградской области в период оккупации. 11 марта 1944 г. Ленинградский областной государственный архив в г. Выборге. Ф. Р-351. Оп. 1. Д. 145. Л. 51–52. Подлинник.

[13] http://proza.ru/2015/04/27/1603  Галина Козловская. На Волховском фронте. Часть 3.

[14] Информационная записка зав. организационно-инструкторским отделом Ленинградского обкома ВКП(б) С. Залыгина «О злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в бывших оккупированных районах Ленинградской области». 10 марта 1944 г. Государственный архив новейшей истории Новгородской области. Ф. 147. Оп. 3. Д. 65. Л. 2–8. Заверенная копия.

[15] Информационная записка зав. оргинструкторского отдела Ленинградского обкома ВКП(б) С.Н. Залыгина «О злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в бывших оккупированных районах Ленинградской области». 10 марта 1944 г. Ленинградский областной государственный архив в г. Выборге. Ф. Р-1249. Оп. 1. Д. 169. Л. 79–85. Копия.

[16] Из протокола допроса свидетельницы В.А. Кузнецовой, жительницы пос. Оредеж Оредежского района Ленинградской области, о поджоге немецко-фашистскими оккупантами детского дома в пос. Торковичи Оредежского района и гибели младших воспитанников. 18 октября 1944 г. Ленинградский областной государственный архив в г. Выборге. Ф. Р-351. Оп. 1. Д. 146. Л. 115–116. Заверенная копия.

[17]  Акт Оредежской районной комиссии ЧГК о злодеяниях немецко-фашистских войск и их финских сообщников на территории района в период оккупации. 19 декабря 1944 г. Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р-7021. Оп. 30. Д. 245. Л. 1Б–7. Подлинник.

[18] Без срока давности: преступления нацистов и их пособников против мирного населения на оккупированной территории РСФСР в годы Великой Отечественной войны. Ленинградская область: Сборник архивных документов. - М.: 2020 г. Акт комиссии Торковичского поселкового совета Оредежского района о сожжении немецко-фашистскими захватчиками детского дома для сирот войны и других преступлениях на территории поселкового совета 10 марта 1944 г. Ленинградский областной государственный архив в г. Выборге.  Ф. Р;351. Оп. 1. Д. 148. Л. 1;1 об. Подлинник. Машинопись.

[19] http://proza.ru/2017/04/29/671, http://proza.ru/2017/05/13/710, http://proza.ru/2017/05/18/849. Олег Каминский.  Борьба в тылу 18-й немецкой армии (май 1943, июль 1943, август 1943).

[20] Сергей Геннадьевич Чуев. Проклятые солдаты. Предатели на стороне III рейха. «Хиви» и восточные роты.

[21] http://proza.ru/2017/10/18/682 Олег Каминский. Борьба в тылу 18-й немецкой армии (сентябрь 1943).

[22]   https://mywebs.su/blog/history/21061/. Иван Ковтун. «Охотничьи команды» вермахта против партизан.

[23] http://proza.ru/2018/02/24/281. Олег Каминский. Борьба в тылу 18-й немецкой армии (октябрь).

[24] Без срока давности: преступления нацистов и их пособников против мирного населения на оккупированной территории РСФСР в годы Великой Отечественной войны. Ленинградская область: Сборник архивных документов. - М.: 2020 г. Список детей, погибших в период оккупации немецко-фашистскими войсками пос. Торковичи Оредежского района на 20.III.1944 г. Ленинградский областной государственный архив в г. Выборге. Ф. Р;351. Оп. 1. Д. 147. Л. 31. Подлинник. Рукопись.