Признание в любви

Супруги Молчановы, Марья Петровна и Александр Васильевич,  вполне соответствовали своей фамилии, то есть были вполне сдержаны на разговор. Вернее, это качество распространялось лишь на внутрисемейные отношения, потому что со своими подругами Марья Петровна посудачить о том, о сём, а проще говоря, лишь о своей жизни да о делах своих собеседниц, весьма любила и даже зачастую завтракать уходила к своей подруге, соседке по лестничной площадке. Александр Васильевич такими качествами не обладал, хотя и слыл писателем и поэтом, регулярно публикуя свои вирши в социальных сетях. Особенно сердило Марью Петровну неумение или нежелание супруга говорит тосты за праздничным столом. Спичи её суженого всегда были предельно кратки и, что ещё хуже, весьма сухи по содержания, без всяких пышных метафор, которые всё же изобиловали в его поэзии. После каждого такого праздничного тоска, жена лишь саркастически хмыкала, бубня себе под нос:
- Писатель называется.
Впрочем, и Александр Васильевич таил глубокую обиду на свою жёнушку, которая была излишне, по его мнению, суеверна. А выражалась это в её нелюбви, даже страхе выслушивать признания в любви. Можно было подумать, что Александр Васильевич так и сыпал каскадами признаний. Конечно, нет. Но ведь во время физической близости, когда глаза женщины светятся счастьем, как-то и грех не промолвить словечко о своих чувствах. Но нет, еда супруг начинал свои признания, как Марья Петровна тут же прикладывала свой пальчик к губам мужа и требовательно шептала:
- Не надо, ничего не говори о любви.
Конечно, Александр Васильевич понимал истоки столь глубокой боязни, которая переросла в настоящую фобию. Ведь они расписались уже отнюдь не в юном возрасте, Марье было уже под тридцать, а ему и вовсе за тридцать. Но дело даже не в возрасте, а тех неудачах, которые преследовали его будущую жену в её попытках создать семью. Сначала всё было как бы и хорошо и даже прекрасно, но вот далее дело не шло, то есть не доходило до свадьбы. И это после пылких мужских признаний. Поневоле станешь суеверной.
Всё это Александр Васильевич понимал, но всё равно про себя обижался. В конце-концов, они вместе дожили до пенсионного возраста, вырастили детей, понянчили внуков. Казалось бы, можно бы и забыть о своих предрассудках, но нет, куда там. Что себе вбила когда-то в голову, так и держалось прочно, превратившись в настоящую фобию. Александр Васильевич уже и не надеялся услышать от жены признания в любви, хотя и не сомневался в её чувствах, но, однако услышал. А произошло это после смерти её давнишней подруги, с которой ещё вместе в детский сад ходили. Мария и звала её не иначе, как Танька, когда сообщала Александру Васильевичу какие-либо новости о подруге, у которой финиш жизни был явно несчастлив. И дело не в том, что была Танька уже вдовой, у многих супруги отходят в мир иной раньше жён и ничего. А вот Татьяна запила. Так и пила, уходила в запой до самого последнего дня, пока её не обнаружили дети в одинокой квартире, уже окоченевшей на полу.
Вот тогда-то его Марья и призналась непроизвольно в любви. Это произошло после возвращения с похорон, когда они сидели дома одни в тихой задумчивости, как и подобает после подобных мероприятий. Желая утешить супругу, Александр Васильевич обнял её, прислоняя к груди и не говоря ни слова. Так они сидели некоторое время молча, пока Марья Петровна неожиданно не произнесла:
- А я ведь так и не поблагодарила Таньку.
- За что, - без всякого интереса спросил Александр Васильевич.
- Ведь это она нас с тобой познакомила, - хлюпая носом, напомнила жена, уткнувшись лицом в грудь супруга.
Александр Васильевич лишь скосил глаза на плачущую жену да крепче прижал её к себе. Кому ещё так признаются в любви?
Этим же вечером он написал своё стихотворение, которое так и назвал «Супруги». Вот оно.
Пластинка медленно вращалась.
Игла раскручивала вальс.
Ты трепетно ко мне прижалась.
Судьба моя сменила галс.

Я изучал тебя прилежно,
Запоминал твои черты.
Сомкнулись наши души нежно
В один порыв без суеты.

Остановилось вдруг мгновенье
И ночь зашторила окно,
Я сохраню те наслаждения,
Любви пластичное кино.

Когда мы станем пожилыми,
В тот миг, когда не станет сил,
Губами чуть... чуть-чуть живыми
Шепну тебе: "Я не забыл".

Я воскрешу воспоминания,
Печаль и радость пополам,
Я подведу черту желаньям,
Сказав тебе: "Спасибо Вам".

Да, именно у Татьяны они тогда и танцевали под пластинку, а после Александр пригласил свою будущую супругу к себе.
Взглянув на закрашенную седину жены, Александр Васильевич ничего не ответил, лишь ещё сильнее прижал её к груди.