Небо на двоих. Глава 12

Глава 12

От этой боли она, наверное, и очнулась. Поняла, что лежит на земле, а вернее, наполовину на асфальте, а наполовину в песке детской площадки – ее всегда забавляло, что в отличие от остальных детских площадок с покрытием из резиновой крошки, эту всю засыпали песком… Маруська села, пытаясь прийти в себя. Отовсюду слышались какие-то крики, странный треск, а потом все это перекрыл вой сирены. Маруська оглянулась и, как в диком кошмаре, увидела… пустоту на месте пятиэтажного дома, из которого только что вышла. Вернее, пустота зияла посередине, а по бокам все те же окна, только погасшие сейчас все разом. Руины же, оставшиеся на месте целого подъезда, дымились, освещаясь всполохами пламени, откуда-то из порванной трубы хлестала вода, шипя на огне. Маруська поднялась на ноги и, пятясь, побрела прочь, отирая окровавленную, ужасно болевшую щеку. А когда увидела, как через проезд во двор, что между домом и соседним рестораном, въезжает пожарная машина, а следом – «скорая», шатаясь, чувствуя, как колотит ее то ли от ужаса, то ли от холода, Маруська побежала. Ноги еле держали ее, но она все бежала и бежала прочь от кошмара, о каких раньше только в «новостях» и слышала, прочь от смерти, что едва не настигла ее. Может, правду сказал мистер Крамер – улыбается ей Судьба, подарившая Ричарда, спасшая от верной гибели? Ведь дернуло же ее выйти именно в тот момент, а не минутой позже!.. Мелькали витрины магазинов, спешившие к метро прохожие толкали ее, оборачивались, изумленно глядя на еле державшуюся, но все бегущую и бегущую девушку с окровавленным лицом и почти остекленевшими от ужаса глазами. Но Маруська не замечала их. Она бежала, сама не зная, куда, пока в груди не заболело от недостатка воздуха, пока ноги не подкосились, и она не прислонилась к ближайшей витрине.
-Девушка, что с вами? Вам плохо?.. Господи, что произошло?! – вскрикнул чей-то голос, и женское лицо в обрамлении волнистых темных волос появилось перед Маруськиными глазами.
-Что?.. Простите… Только не подумайте, что я пьяна, хорошо? – промямлила Маруська.
Незнакомка улыбнулась.
-Пойдемте со мной! Я вам помогу.
И она подхватила Маруську под локоть, помогла подняться по ступеням крылечка и толкнула перед ней массивную стеклянную дверь. Маруське повезло прислониться к витрине аптеки, а нашла ее одна из кассирш, выбежавшая перекурить, пока не было покупателей.
-Проходите, проходите вот сюда! Не стесняйтесь.
Маруську провели за прилавок и дальше, в подсобку, забитую коробками, но где все-таки нашлось место для столика с целым подносом вымытых кружек, чайником и вазочкой с печеньем и конфетами.
-Так! Садитесь вот тут и сидите смирно, я сейчас! И девушка выпорхнула куда-то, сверкнув белозубой улыбкой.
Маруська закрыла глаза, чувствуя головокружение. Что случилось там? Газ? Выжил кто-нибудь?..
-Ну, и что здесь у нас? – раздался энергичный женский голос, и перед Маруськой появилась полненькая женщина в белоснежной форме, белоснежном чепце и в радужно отливавших очках, блестевших на переносице. – Ох!..
Она невольно вскрикнула, увидев Маруськино лицо, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась.
-Так-так, посмотрим!.. Алена, давай-ка шустренько приготовь перекись, бинты, вату… ну, и все остальное. Будем шить, красавица!
Это она обратилась уже к Маруське.
-А что… так серьезно? – промямлила та даже без особенного испуга.
-Ну, как сказать… Я могу, конечно, поставить перед вами зеркало, но думаю, не стоит. Кожа рассечена и зашить придется. Надеюсь, у меня получится заштопать вас так, что бы не пришлось потом к пластическому хирургу обращаться… Авария?
-Я выходила из подъезда, когда, похоже, взорвался газ. Сейчас там руины и пожар…
Маруська выдохнула.
-А что же вас «скорая» не забрала?
-Я убежала.
-Ну, это просто шок… Алена, побыстрее!.. А как сейчас себя чувствуете? Голова не кружится? Сердце в порядке?
-Не знаю, никогда не жаловалась… А голова кружится. Она у меня сегодня весь день кружится… Тошнит вот еще. Может, что не ем толком…
-А что так? Проблемы?.. Хотя, что удивительного! Сейчас у всех нервы, депрессии… Знаете, я бы вам успокоительного дала, но думаю, лучше коньячку чуть-чуть. Да? Будете?
Маруська улыбнулась.
-Не откажусь… Наверное, мне и вправду надо.
Маруське обмыли лицо, обработали рану, быстро и аккуратно наложили швы. А после рюмки коньяка она почувствовала себя и вовсе хорошо. В итоге ее напоили чаем, а в довершении Алена предоставила свой сотовый, что бы Маруська, переставив в него свою сим-карту, смогла, наконец, позвонить Юльке.
Маруська вкратце объяснила той ситуацию и попросила координаты сестры Юльки, Кати.
-Ты сама-то как, в порядке? – поинтересовалась Юлька. - Тебя даже в больницу не забрали?
-Нет. Нет, Юль, все хорошо. У меня только шрам на щеке… Не важно! Адрес, Юль! Как найти твою Катю? Ты говорила с ней?
-Еще нет. Не думала, что все вот так у тебя обернется. Буду звонить, не беспокойся!..Так ты, что же и не попрощаешься с нами? А ночевать где будешь?
-Не знаю еще. Может, в аэропорт поеду. Посплю в зале ожидания.
-Ничего себе… Но ведь рейс только в пятом часу, ты вполне могла бы переночевать у Ленки, например. Ко мне-то, в Подольск не ближний свет ехать.
-К Лене ведь не сунешься. Она бы и рада была, да сама на «птичьих» правах у свекрови с мужем живет. А та, сама знаешь, какая – Ленка то и дело жалуется… Так что, придумаю что-нибудь. Ничего… И ты передай на работе от меня всем привет, ладно?
-Ты погоди, а как же твои документы, все-таки? Уволиться же надо!
-Юль… я понимаю, как все нелепо выглядит, но мне сейчас плевать на все – на эту работу, на документы…
-На документы нельзя плевать! – назидательно заявила Юлька и тут же, словно, спохватилась. – Ну, дело твое, конечно. Трудовая книжка тебе сейчас точно не нужна. Да и деньги… Твой Тайлер, он же тебе дал денег? Или нет?
-Дал.
-Ну, вот и славно. Зачем тебе тогда наши копейки?! – Юлька усмехнулась.- Короче, я тебе сейчас адрес Кати сообщением перешлю. Там как, подождут телефон? Я быстро!
-Хорошо, давай так.
-И ты не боишься?
-Чего?
-Ну, ехать вот так, не известно к чему. Неужели этот Тайлер так дорог тебе, что ты несешься не известно, куда??? Тайлер болен, он потерян для общества, для той жизни, к которой привык. Он заставил себя отказаться от тебя… Как ты его найдешь? Как сумеешь убедить, что не можешь без него, даже такого, почти неподвижного? И ты… Прости! Ты действительно готова отдать всю себя парализованному старику?! Господи, Маруська, ну пока он был здоров, пока выступал, собирая полные залы, пока миллионы свои зашибал… Теперь ведь всего этого нет и ты увидишь совсем не того человека, о котором размечталась!
-Юль… Я не геройствую, не схожу с ума, не желая понимать, что меня ждет. Я сон видела, Юля, я глаза его видела, такие горестные, такие страшные от боли, что мне во век их не забыть. И теперь я поняла, откуда этот сон… Понимаешь, я… я просто физически уже не могу переносить эту разлуку! Мне больно, Юля, мне больно без него!!
-Ну, ладно, ладно… Лети к своему Ричарду! Сейчас я пришлю адрес…Ты только вот что…
-Что, Юля? – в голосе Маруськи уже звучало явное нетерпение и неприятие Юлькиных слов.
-Моя сестра… Она дама с характером…
-Круче, чем твой??? – нервно усмехнулась Маруська.
-Покруче будет. Ты будешь ей обязана. Ты это понимаешь?
-Понимаю.
-И она – не божий одуванчик, который махнет рукой и скажет: «Господь с тобой, деточка, ты мне ничего не должна!»
-Дорого запросит за постой?
-Этого я не знаю, но, возможно, речь пойдет не о деньгах. Какая-то услуга, может быть…
-Какая?
-Ничего противозаконного, уж поверь!
-Верю. Если нужно, помогу во всем, о чем попросит. Ее помощь важна для меня. Слишком важна!.. Ладно, Юль, не о чем больше говорить. Я все решила и готова ко всему.
Юлька хмыкнула.
-Не смейся, Юля! – голос Маруськи был тверд и спокоен. – Я наверное, сейчас не очень понимаю, что меня ждет, но другого выхода у меня все равно нет. И нечего больше обсуждать…Ну, то есть, тебе спасибо, Юля, но решения я менять не стану.
-Я поняла. Лови адрес! И пока!
- Пока, Юля… Алена, вы подождете немного, пока придет сообщение?
-Да-да, - Алена махнула рукой и улыбнулась, - конечно!.. Вы извините, но я все слышала и очень сочувствую, хотя, может, и не очень поняла, о чем речь.
Маруська старательно переписала все, что пришло по телефону, вынула свою симку и отдала телефон Алене. Вера, та женщина, что зашивала ей щеку, вернулась.
-Ну, что же… Все в порядке? Как самочувствие?.. Слушайте, а вам есть, где переночевать?
-Наверное, нет. Понимаете, завтра у меня самолет в Лондон и…
-И вы хотите лететь в Лондон в таком виде?! Не выспавшись, не приведя себя в порядок? Вы посмотрите – у вас же весь свитер в крови, джинсы грязные, куртка вон тоже! Деньги есть у вас? Сможете купить что-нибудь?
-Деньги есть… Вы правы, надо привести себя в порядок, а то и в самолет не пустят! – усмехнулась Маруська.
-А что, по делам летите? Или…
-Или… За чудом лечу, - вздохнула Маруська и почувствовала, как слезы снова навернулись ей на глаза.
-Ясно, можете не продолжать… Знаете что, поехали-ка ко мне! Мои сейчас в отъезде, дома только кот. И мне веселее, и вам хоть поспать удобно удастся. Да? Пойдете ко мне?
-Ну, если у вас кот есть, то непременно! – Маруська утерла слезы. – Я их обожаю!
-Вот и прекрасно! Я сейчас закончу, а девчонки тут и без меня управятся. По дороге зайдем, купим вам что-нибудь в дорогу одеть, да с собой.
Маруська кивнула, чувствуя, как жизнь возвращается к ней. А скорее, даже начинается заново. И она не пожадничала – купила вещи, пусть немного, но хороших в дорогом, фирменном бутике. Она подумала, что в аэропорту зайдет в парикмахерскую. Она твердо решила бороться и не сдаваться ни за что!.. Но она не знала, что на следующий день, пока она ехала в аэропорт с аккуратным чемоданом на колесиках и с длинной ручкой в экспрессе «Белорусский вокзал – Шереметьево», мистер Крамер, решивший повидаться с ней, а заодно проводить в аэропорт, приехал в Большой Ордынский переулок по адресу Маруськиной прописки, который нашел на ксерокопии ее документов, и увидел ужасающую картину вчерашней катастрофы. Расспросы же в полиции привели лишь к тому, что ему показали список погибших, в котором значилась и Мария Усольцева. Так вышло, что в те несколько минут, что Маруська сбегала по лестнице вниз, наверх, на пятый этаж, поднималась девушка с темными волосами. Они чуть было не столкнулись, и Маруська даже не заметила ее. Но Крамеру, как и полицейским работникам, не дано было этого знать. Тело девушки опознавала соседка Славика, в момент взрыва находившаяся на даче. Она не раз здоровалась с Маруськой по утрам, когда гуляла с собачкой. Лицо погибшей оказалось изуродовано, но темные волосы и похожая кожаная курточка заставили соседку признать обезображенном трупе именно Маруську. И понял Крамер одно – мисс Мэри Усольцевой больше нет. Проверить же, была ли зарегистрирована мисс Усольцева на рейс Москва – Лондон, вылетавший в шестнадцать двадцать пять из Шереметьево, после всего, что он узнал в полиции, ему даже в голову не пришло. Мистер Крамер думал лишь о том, что надо связаться с сыном и попросить его при встрече с Рэймондом Тайлером, рассказать ему о случившемся. Мистер Ричард Тайлер, каким бы ужасным ударом это ни стало для него, должен знать о судьбе девушки, которая была ему так дорога. Правда лучше неизвестности, даже если Тайлер решил отказать себе в счастье видеть мисс Мэри рядом. Даже так…

-Что же ты не ешь, Маруся?!
Вера хлопотала вокруг Маруськи, сидевшей за столом на ее уютной кухне. Пышная светло-зеленая тюль, обильно расшитая рюшами, украшала темные окна, впускавшие лишь свет фонарей, скатерть в такую же светло-зеленую клетку застилала стол, посреди которого красовалось блюдо с яичницей, сдобренной ароматной жареной же ветчиной. Салат из огурцов и помидоров благоухал сметаной и укропом. Все казалось так вкусно, так аппетитно, особенно, если учесть, как любила Маруська и яичницу, и такой вот салат. Но сидела она, уставившись на стакан с соком, заботливо налитый Верой, и молчала. Подняла, наконец, голову.
-Простите, Вера! Я, наверное, никак в себя прийти не могу после случившегося.
Вера уселась напротив Маруськи, одетая в махровый белый халат с ярко-розовыми цветами, всмотрелась в ее лицо.
-Марусь… Я – врач и я прекрасно понимаю все о том, что с тобой произошло. – Вера перешла на «ты». - Я видела тебя, считай, сразу после этой жуткой аварии,  видела, спустя какое-то время. Ты выглядела напуганной, уставшей, перенесшей боль и шок, но девочка, ты уже тогда пришла в себя. Я осматривала тебя и я поняла, что ты здорова и быстро справляешься с последствиями пережитого. Ты легко улыбалась, шутила, ты оказалась способна выбрать нужные тебе вещи в магазине, нисколько не растерявшись даже оттого, что в такой дорогой бутик явно попала впервые. Тебя не смущало показаться на людях с заклеенным пластырем лицом!.. Сейчас с тобой происходит что-то совсем другое, и я пытаюсь понять, что. Хотя бы, что бы помочь, Маруся! Как ты себя чувствуешь? Совсем нет аппетита?
-Меня то и дело мутит, - призналась Маруська. – А есть почти и не хочется. То есть, вроде, и хочется, но такое ощущение, что стоит мне начать есть и меня вывернет.
-А ты попробуй, - улыбнулась Вера. – Сначала сока выпей, а потом ешь потихонечку.
Маруська послушно выпила полстакана сока и принялась за яичницу. Удивительно, но ей удалось съесть почти половину.
-Ну, вот видишь! – торжествовала Вера. – Что я говорила!.. Погоди, глянь-ка на меня!
И Вера осторожно взяла Маруську за подбородок, повернула к свету,  всмотрелась в ее лицо.
-Скажи-ка, - медленно начала она, - а вот эти веснушки-пятнышки у тебя давно?
-Какие? – удивилась Маруська.
-Над верхней губой. И очертания губ, точно коричневым карандашом обведены… Постой…
Вера замолчала.
-Что?
-Нет, ничего… Пока… А ты не расскажешь мне о Лондоне? Я поняла, что у тебя там серьезное личное дело. Так? Нет, если не хочешь, если это секрет или тебе трудно об этом говорить, тогда и не надо.
-Нет, Вера, секрета в этом нет, а особенно, для вас. Мне и впрямь нелегко говорить об этом, но если расскажу, возможно, даже легче станет… Я лечу в Лондон, что бы найти человека, которого люблю так сильно, что уже невыносимо жить без него.
-А он? Он любит тебя?
-Я… Я раньше думала, что любит, я и сейчас надеюсь, что любит, но он исчез, Вера. Исчез потому, что с ним случилась большая беда. Возможно, он и не хочет после произошедшего с ним, что бы я теряла ради него свое время, свои чувства и жизнь.
-Он болен?
-Да… Инсульт… Обширный.
-Господи!.. И что же с ним теперь? Ты знаешь?
-Я узнала, что он наполовину парализован, что еле разговаривает…
Маруська с трудом сдерживала слезы, лишь попытавшись представить, как может быть плохо сейчас Ричарду. ЕЕ РИЧАРДУ!
-Ты поплачь, если хочется. Не терпи! Здесь тебе стесняться некого и ничего плохого в слезах я не вижу. Скорее, наоборот – тебе, возможно, полегчает… Скажи, а кто он? Где вы ухитрились познакомиться? Он работал здесь?
-Его… его зовут Ричард Тайлер и он…
-Что-о??? Ричард Тайлер??? Сам Тайлер из «Королевского Креста»???... Не может быть! – Вера оказалась настолько ошарашена, что Маруське даже смешно стало. А еще она порадовалась тому, что Вера, видимо, тоже не равнодушна к «Королевскому Кресту», если сказанное Маруськой, так сильно задело ее.
-Так, ну-ка пойдем со мной!
И Вера потащила Маруську в комнату, к компьютеру. В интернете Вера быстро нашла фото, выложенные поклонниками Ричарда Тайлера после его концерта в Москве. Почти на всех фото красовалась Маруська! То на сцене, то после концерта, на выходе из Олимпийского. Не узнать ее было невозможно!
-А я-то все думаю, откуда мне так знакомо твое лицо! – рассмеялась Вера. – Вот это да-а!! Значит, это о тебе он говорил на концерте! Это тебя он искал и нашел! Просто невероятно, Маруся!
Они вернулись на кухню, а перед глазами Маруськи все стояло лицо Ричарда, увиденное только что на фото.
-Не плачь, девочка! Не плачь о том, о чем ты сейчас так расстраиваешься! Да, помню, это я говорила, что надо поплакать, если хочется. Но так терзать свою душу не надо. Я сторонний человек, но я обожаю «Королевский Крест», мне нравятся и песни Тайлера, он сам. Еще бы! Я ведь старше тебя и смогла застать их расцвет в том возрасте, когда уже понимаешь в музыке кое-что. И, конечно же, Эдди! Эдди Дэймонд! Вот кого действительно любили безгранично, не смотря ни на что! Если уж вообще любили «Королевский Крест»… Советский режим не позволял легко доставать их пластинки – только на «черном» рынке за бешеные деньги. Информация какая-то просачивалась через тех, кто мог слушать Голос Америки, английские радиостанции, Севу Новгородцева и так далее. «Песняры», «Самоцветы» всякие и прочая «совковая» эстрада – после «Королевского Креста»… Сама понимаешь, даже лучшие их песни ни в какое сравнение с «Крестом» не шли! Да что я тебе рассказываю?! Уж если хватило у тебя смелости, силы так любить Тайлера, что сама Судьба пошла у тебя на поводу, то лучше тебя в их песнях вряд ли кто понимает!
Маруська счастливо улыбнулась.
-Спасибо вам! Только эти ваши слова, и мне стало куда лучше… Но…
-Что «но»? Ничего не «но»! Скажу тебе, Ричардом я тоже увлекалась. Ну, как… Когда Эдди не стало, когда стало просто дико пусто место рухнувшей башни, я стала невольно приглядываться к тем, кто остался. Я слушала их сольные работы, и Ричард мне понравился очень. Сильный, своеобразный талант. Тем более смелый, что так серьезно отличался от того, что делала группа, чьим лицом был все-таки, Эдди. Куда больше, чем все остальные. Да и казалось мне всегда, что Эдди, как бы тесно ни был связан с группой, как бы близки они все четверо ни были, шел по жизни в одиночестве. В глубоком, ничем не истребимом и достаточно добровольном. Жутко звучит, но это просачивалось через все его улыбки, все его поведение на людях, через всю ту огромную любовь, что испытывали к нему миллионы людей. Его глаза…
-Я знаю! – вырвалось у Маруськи. – Я видела его глаза, я видела в них его беззащитное сердце…
-Именно так, девочка. Именно так… И скорее всего, те, кто любили его особенно сильно, тоже это видели. И от этого обожали еще сильнее, возможно, чувствуя – его не спасти, не удержать. Как известно, Господь забирает первыми лучших… А Тайлер… Красавец ведь какой! Поразительного обаяния человек. И настоящая «звезда»… Но как же, Маруся, КАК тебе это удалось?? Почему он искал тебя?
-Я до сих пор не знаю, как это объяснить, а с ним мы решили вообще не трогать эту тайну. Случилось – значит, случилось. Вот и все… Я грезила им, Вера. Долго, часто и так глубоко, что начали ему сниться сны. И в снах этих он видел мои иллюзии, видел себя таким, каким видела его я. Он чувствовал меня рядом настолько реально, что захотел найти меня. И однажды ему приснился сон, из которого он понял, что я в Москве, что я буду ждать его на его концерте. И тогда он решился поверить в этот сон. Так вот и вышло…
-Сон обратился в жизнь?
-Да, Вера. Да! Так, что душа вон, так, что жить без него – пытка.
-И он чувствовал то же? Он так же тебя любил?
-Ричард… Я видела его слезы. А это кольцо, - Маруська показала свой голубой перстень, - он подарил мне перед отъездом, прося моей руки.
-Хорошее кольцо! – улыбнулась Вера. – Насколько я понимаю, платина и аквамарин. И такого редкого, яркого оттенка… Но почему не бриллиант? Это ведь так традиционно!
-Это целая история! Тут без мистики точно не обошлось, - вздохнула Маруська, любуясь лазурным, камнем, чей цвет так напоминал глаза Ричарда. – С год назад я купила, а вернее, выбрала себе в качестве подарка на день Рождения серьги с такими же камнями. Я все время грезила его глазами… Они у него, точно, наполненные лазурной водой! И вот, в том сне, из которого он узнал, что я в Москве, он видел эти серьги. Но это еще не все! Утром, на подушке, в своей постели он нашел одну из этих серег. Надо заметить, что я свою, одну из двух, потеряла примерно в то же время. Вы можете это как-то понять, объяснить?
Вера ахнула и улыбнулась.
-Конечно же, нет!
-А когда он улетал, когда надел мне на палец это кольцо, на мне опять были обе серьги. Вера, он улетел, а я снова хватилась одной из них!
-Тогда это знак, Маруся! – воскликнула Вера. – Тот самый знак, которые обязательно надо замечать и запоминать. Это не может не означать что-то важное, тем более в том состоянии, в котором ты оказалась без него. Тоска, боль, неминуемо ослабевающая надежда… Так?
-Так.
-А почему он уехал, не взяв тебя с собой? Это было бы логично, если он так искал тебя, так рвался найти. Я ведь была на концерте, я видела всю эту сцену! Господи, Маруся, это было так романтично!! Его глаза, его лицо – столько надежды и ужасный, ни с чем несравнимый страх, что она не осуществится… Он ведь понимал, что все, что он говорит о тебе и тебе, со стороны выглядит каким-то бредом. Да, вряд ли кто-то посмеялся – слишком популярная личность, слишком большой авторитет. Тем не менее – вот так искать человека, которого даже в глаза не видел, и в чьем существовании на свете нет никакой уверенности – на это надо много мужества! А главное – огромное желание.
-Он хотел забрать меня, - тихо сказала Маруська. – Так хотел, что говорил – ты, мол, выйдешь из этого номера только за руку со мной и только в аэропорт, на самолет в Лондон! Не вышло.
-Почему?! – Вера аж подскочила от возмущения.
-Он женат, Вера. И мы решили, что ему надо сначала развестись, и только потом я смогу приехать к нему.
-Вот ведь чушь какая! Ну, привез бы тебя, поселил бы где-нибудь подальше от любопытных и все!
-Не все, Вера. У меня не было загранпаспорта и даже прописки, что бы сделать его и получить визу в Великобританию.
-А теперь есть? Замуж вышла, что ли?.. Не смотри на меня так – это всегда был самый верный способ получить московскую прописку. И не самый ужасный.
-Для меня получился ужасный. Я вышла замуж по-настоящему, а не так, как выходили фиктивно, только на бумаге.
-Ну, для такого нужны были деньги! – усмехнулась Вера. – А уж у кого не было, так запихивали свое самолюбие, брезгливость свою куда подальше и вперед, в ЗАГС, а следом в постель к совершенно чужому человеку, который, скорее всего, совершенно не нравился… У тебя так получилось? Тебе… спать пришлось?
-Вот еще! – со злостью воскликнула Маруська, но тут же вспомнила, что нет больше того дома, нет Славика, ничего больше нет от той жизни, которой она жила еще вчера. Жалко ли ей его? Она сама не знала, хотя умом понимала, что любил ее Славик, как мог, что ревновал страшно, что вечно пытался угодить ей со своими глупыми подарками, понимая, прекрасно понимая в душе, что никогда и ни за что она его не полюбит…
-Так и не подпускала к себе? А он что?.. Ох, прости, я лезу в совершенно не свое дело! Но лезу не просто так.
-Ерунда. Об этом я могу говорить совершенно спокойно. Уж если я пошла на все это, если пережила и свадьбу эту проклятую, и его попытки все-таки получить меня, то знала, для чего! Боялась только ужасно.
-Что Ричард почувствует и что-то поймет? Ведь между вами такая сильная связь!
-Именно этого. Но другого выхода у меня не было.
-Неужели никто не мог прописать тебя у себя?! А друзья?
-Единственная подруга, которой я могу доверять по-настоящему,сама живет с мужем у свекрови. Муж ее из Сибири привез, после армии…
-И что же, не прописали даже???
-Нет. Ребенка прописали, а ее нет. Так вот и живут…
-Ясно… Жаль, что мы с тобой раньше не встретились! Я бы с радостью прописала тебя, честно. За то я бы оказалась причастна к такой истории!.. А что сейчас говорит твое сердце? Что ты чувствуешь, когда думаешь, о Ричарде?
-Мне становится плохо, очень плохо. Больно так, словно, чувствую я его страдания, его тоску. Мне страшно оттого, что я все еще здесь, а не там, рядом с ним. И как мне его искать, я даже не представляю!
-Понимаю… Но что же ты будешь делать, когда прилетишь в Лондон? Вот конкретно – вышла ты из аэропорта, села в такси, приехала в Лондон и что?
-Моя другая приятельница дала мне координаты своей сестры, которая живет в Лондоне – она замужем за англичанином. Пообещала, что та мне поможет.
-Хорошо… Это хорошо. Кстати, попроси, что бы тебя сводили к хирургу или обратись так же просто в аптеку – тебе надо будет снять швы с лица.
-Ага, ладно.
-И вот еще что…
Маруська насторожилась – по всему виду Веры было видно, что собирается она сказать что-то очень важное, и не уверена она, что ее слова не огорчат, не взволнуют Маруську.
-Что, Вера?
-Даже не знаю, как и сказать тебе… Честно – я даже удивляюсь, как ты сама ничего не замечаешь… Ладно, нечего ходить вокруг, да около! Марусь, ты, мне кажется, беременна. Так-то вот.
Маруська застыла, потом подняла на Веру глаза и та даже в лице переменилась, увидев Маруськин взгляд.
-Маруся! Ну, что ты??
-Вы уверены? – Маруськиного голоса хватило лишь на шепот.
-Я не могу быть уверена, ибо не осматривала тебя всерьез. Да-да, Марусь, в прошлом я – гинеколог. Да кем я только не работала! Всю жизнь доучивалась на другую специальность и снова пробовала. Терапевт, педиатр, хирург, акушер-гинеколог… Чего только не было!
-А почему уходили?
-Где-то не очень получалось, и я понимала – лучше не рисковать. Это живые люди и помогать им надо на самом высоком уровне.
-Ну, а что же в аптеке теперь?
-Так получилось. Последней моей специальностью была хирургия. Мне очень нравилось! Я понимала, что действительно, нужна, что от меня зависит жизнь человека и каждая операция была, как в первый раз. Волнение, ответственность, но в то же время сохранение абсолютного спокойствия – я знаю, что я делаю! Куча эмоций и ощущение выполненного долга в первую очередь… Громкие слова, я понимаю, но я не писатель, и мне очень трудно выразить все, что я чувствовала тогда. Я была счастлива, Маруся! По-настоящему. И возможно, все остальные специальности я перебирала только для того, что бы как можно больше знать о человеческом теле, что бы понимать каждую мелочь, каждый нюанс.
-Но что же случилось?
-Я попала в аварию, и моя правая рука оказалась серьезно повреждена. Она не неподвижна, но той подвижности, чувствительности, которая так необходима хирургу, теперь нет. И мне пришлось уйти.
-Представляю, как тяжко вам пришлось! – вздохнула Маруська. – Но почему, все же, в аптеку?
-Я так переживала, что сердечко не выдержало. Сдал мотор. А у врача, где бы он ни работал, целый день общение с людьми. Людьми больными, страдающими и не всегда способными держать себя в руках, вести себя адекватно. Понимаешь? Я опасалась, что не смогу в какой-то момент сохранить спокойствие. Не хотелось бы упасть посреди кабинета на глазах у пациента с инфарктом!
Вера горько усмехнулась, встала, включила чайник.
-Чаю попьем, да?.. А тебе я вот что скажу – думаю, что догадка моя все же, верна. И если это ребенок Ричарда, а я для того и спросила, спала ли ты с этим своим мужем, то тебе надо рожать во что бы то ни стало. Что ты думаешь?
Маруська посмотрела на Веру и… заплакала.
-Ты что?! Ты огорчилась? Испугалась? Маруся!
-Нет… Нет! Просто я однажды сказала ему по телефону, что хочу рожать от него.  И при мысли об этом меня просто распирало от нежности к нему! Но я никак не могла предположить даже, что это получится уже так скоро.
-Это почему же?! – рассмеялась Вера. – Ты не была уверена, что Ричард Тайлер в свои шестьдесят не сможет подарить тебе ребенка? Маруся! Он не молод, но достаточно, я думаю здоров для этого. Не все мужики в его возрасте могут и эрекцией-то похвастаться, я знаю. Но он не пил столько и той дряни, которой накачиваются наши балбесы. Он не пахал на тяжелых производствах, он всю жизнь занимался тем, что любил. А это очень много значит для любого человека! Словом, вероятность достаточно велика. А… как он в постели? Прости!
-Мне никогда не попадались такие мужчины! – с чувством заявила Маруська. – Он силен, как молодой, он нежен, внимателен и очень чувственен… И проблем никаких у него нет.
-Вот видишь! Так почему ты сомневалась? Если вы никак не предохранялись, то мне бы, например, в первую очередь пришло в голову – а не забеременела ли я?
-Я просто не верила, что мне может так повезти!.. Знаете, уже много лет я даже и не пыталась предохраняться, встречаясь с мужчинами. Я просто знала, что ничего не получится. И не получалось. Никогда… Ну, то есть, я понимаю, насколько глупо это звучит и как бездумно я поступала. На самом деле надо было к врачу сходить, проверить все. А я так, плюнула и все. Не болит ничего, все в норме и вовремя. Ну и ладно. Я и в разговоре в том, скорее помечтала, чем выразила четкое желание, понимая, что у меня, скорее всего, ничего опять не выйдет.
-Ну, и дурочка же ты, в самом деле! Но, видишь вот, Судьба опять на твоей стороне. Видимо, если все так, конечно, тебе просто дали дождаться того человека, от которого ты и должна родить. Того, кто будет любить тебя по-настоящему и которого ты будешь боготворить. Так ведь оно и есть? Да что я спрашиваю?! Его имя у тебя на лбу!
Вера разлила по чашкам чай, достала пирожные, купленные по дороге.
-Давай-ка, пей! – скомандовала она.
-А пирожные мне можно? – робко подала голос Маруська.
-Ты дурочку-то не валяй! – Вера вручила ей блюдечко с «ракушкой», битком набитой безе. – Во-первых, ты у врача еще не была и я очень надеюсь, что эта сестра твоей подруги поможет тебе в этом. А во-вторых – когда это беременным пирожные были вредны?! Ну, в умеренных количествах, конечно!.. Ешь и не сомневайся! Тем более, если ты их любишь. Положительные эмоции тебе сейчас просто необходимы… И вот что, давай-ка завтра перед твоим отъездом ты заглянешь ко мне в аптеку и я дам тебе хороший тест на беременность. В аэропорту проверишь, там у тебя времени достаточно будет. Да?
Маруська, с удовольствием набившая рот пирожным, согласно закивала.


-Кать?.. Привет! – Юлька плюхнулась на табуретку, стоявшую под форточкой на кухне ее квартиры в старенькой хрущевской пятиэтажке Подольска. Закурила. – Ты как?
-Нормально, - не слишком приветливо отозвался в динамике сотового голос ее сестры Катерины. – Чего хотела?
-Я-то ничего. А вот ты, насколько я помню, кое-чего очень хочешь и давно.
-Слушай, Юлька, я сейчас вовсе не расположена разгадывать твои загадки!
-Ладно, не вскипай!.. Короче, завтра из Москвы в Лондон вылетает одна моя знакомая. Работали вместе…
-И что?
-Она едет по личному делу, которое скорее всего, ни фига не выгорит. Но остановиться ей негде. Деньги есть, но на гостиницы они у нее моментально вылетят. Я подумала отправить ее к тебе.
-И за каким чертом она мне тут сдалась?
-А за таким! Она может стать суррогатной матерью для твоего ребенка! Рано или поздно со своим личным делом она окажется совершенно беспомощной в чужой стране. Вы поможете ей, а она – вам! Только и всего, сестренка!..
-Она здорова? – насторожилась Катерина. – Молода?
-Тридцатник. Но здорова, как бык! Никогда ни на что не жаловалась. Все тут на работе прогриппуем, а ей – хоть бы что! Могла целый день на ногах пробегать – канву на наборы резала… Словом, не прогадаешь. А уж уговорить ее или убедить, что иного выхода у нее нет – это твой конек. Сечешь, как я тебе услужила?                               
-Секу… Но вот сможет ли все это получиться?..
-Что же тебе помешает?
-Ну, вдруг она просто не захочет или характер покажет? Мало ли…
-Нет, значит, нет…Но, думается мне, ты сможешь ее убедить. Рона же своего как-то подцепила! – усмехнулась Юлька как-то не слишком по-доброму по отношению к сестре.
-А тебе и завидно! – парировала Катерина. – Торчишь там в своем Подольске и света белого не видишь, копейки считаешь, да всей семейкой наборы по выходным собираете вместо отдыха. Житуха, нечего сказать!
-Знаешь, давай не будем сейчас об этом! – голос Юльки стал резким. – Мне-то по фигу – ну, прилетит Маруська в Лондон, прикатит к тебе, а ты ее выставишь! Ее упреки ко мне вряд ли долетят, да и не станет она мне звонить - ты же ее выставишь, а не я. А тебе и вовсе все равно – ты ее знать не знаешь. Только это твой шанс, Катька, так и знай!
-Но если выгорит, все-таки, ее личное дело? И что за дело-то? Ищет кого? Мужик, что ли, кинул?
-Типа того. Из ваших, из англичан. Работал тут, вроде…
-Да уж, так просто их не подцепишь…Падки, конечно, на наших девчонок – это только в кино англичанки хорошенькие все, а в жизни мымры тощие… Ладно, Юль, пусть летит – встречу я ее тут. Посмотрим…