Второе дыхание

 Она подкралась незаметно

           Что душа на каком-то этапе начинает
           мечтать освободиться от тела, согласиться
           можно… ее можно даже понять


     Все когда-то в последний раз. У летчиков принято говорить «крайний», но какая на фиг разница, если последний. С завтрашнего дня перехожу в стан свободно пасущихся, одинаково думающих и голосующих «за начальство» пенсионеров.  Начну учиться быть счастливым каждый день. Потихоньку, по шажку. Благо, и внутреннее "я" предполагает размеренное тихое существование. Некорыстолюбив, не властолюбив; могу быть циничен "по-приколу", но никак не во вред другим; на вранье аллергия.


     Освободить голову от инструкций, наставлений, регламентов и уставов, вспомнить, навестить и отвлечь на время от бизнеса и науки постоянно занятых личной карьерой родителей. Не получится, пожалуй. Вряд ли папа и мама уделят мне больше своего драгоценного времени, чем требуется для произнесения фразы: "Привет-пока". Именно так: без паузы.

     Не случилось им подарить, а мне вкусить родительской любви. С рождения только "казенные дома": детсад, с уклонами и направлениями; лицей, с языками и танцами; универ, самый крутой. На образование денег не жалелось.

     Всполошились, заволновались и круто огорчились предки, когда сынище запихнул  "красный" диплом в дальний ящик, выдержал безжалостно жесткую медкомиссию и, опередив тридцать конкурентов, стал курсантом школы пилотов.

     Мама билась в истеричных посланиях, отец ограничился телеграммой в два слова: "Твой выбор!", что означало: "Забудь дорогу домой". - Жесткий фатер.

     Придется в одиночестве, в пустой квартире вставать с правой ноги, встречать неожиданное событие улыбкой и успокаивающим счетом до десяти. Заменить ежеутренние физические упражнения на прогулки с кобельком неведомой породы и немереного обаяния.
 
     Перевел взгляд на корзинку, жестко закрепленную ремнями в соседнем кресле. Будто чувствуя взгляд, Чапи завозился, пытаясь стащить на заказ шитые памперсы.  В свои два месяца отроду щенок уже пропутешествовал через половину космоса. Перегрузки испытывал неоднократно, но готовиться и противостоять пока не научился. Я прихватил песика на Тезатеке, в компенсацию за попытку захвата транспорта тамошними ботанами.

     Невольно улыбнулся, вспомнив туземное ученое сообщество. На освоение планеты земляне отобрали лучших в своем деле. Профессоров и академиков, разной направленности, каждой твари по паре. Художественно-творческих индивидов, по тому же принципу. Спортсменов-универсалов, достигших высот, длин и секунд. Просто хороших людей, отличившихся и ставшими знаменитыми, благодаря особенной, признанной обществом хорошести. Не догадались только отправить военных и полицейских. Людей знающих, что такое жесткая дисциплина и умеющих навести элементарный порядок.

     "Лучшие", каждый из которых считал себя "пупом земли", мгновенно начали тянуть, гнуть, работать по образу лебедя, рака и щуки в известной басне. Пробел в знаниях ученых мужей: не вспомнили вовремя вопрос мудрейшего прапорщика Петренко: "Если такие умные, почему строем не ходите?"  Передрались, перессорились, подъели привезенные с земли запасы и превратились в совершеннейших дикарей, готовых убить ближнего за самку и еду.

     Более-менее осмысленная попытка организоваться и совершить совместные действия случилась на моих глазах: попробовали захватить транспорт и вернуться на Землю. Бросились толпой к кораблю, потрясая конечностями и всевозможным оружием, от дубинки до вполне приличных бластеров. Толпа всегда остается толпой. Состоит ли она из академиков, спортсменов ли, писателей ли, голозадых аборигенов в боевой раскраске ли. В толпе растворяется разумное начало, она всегда проигрывает перед холодным умом профессионала.

     Сидя перед обзорным экраном, спокойно двинул фишку реостата "Глушителя" мимо    указателей "Смерть", "Кома", "Сон" к стрелке "Паника", подумал и перевел на "Паническое бегство". Бесноватые около корабельных дюз и трапа мне и близко не нужны, а их обгорелые трупы и того менее.  Не раз случалось стартовать в режиме бегства с недружественных планет, и я  старался не уничтожать без нужды туземцев в надежде, что поумнеют к следующему визиту.

     Ультразвуковое поле накрыло  площадку трехсотметрового радиуса.  У нападавших задрожали губы, застучали зубы; дыбом поднялись волосы у тех, кто не облысел раньше; поднялись из орбит и стали выпуклыми глаза; и помчались убогие, завывая от ужаса, спотыкаясь о брошенное оружие, искать убежища от неведомой беды.

     Стрелка высотомера, не задерживаясь пересекла пятидесятитысячную отметку. Пол сотни километров - это много, когда пешком по земле, и очень мало, когда летишь к той же земле с ускорением свободного падения.
 
- А сейчас, Чапи, будет тяжеловато.
 
     Посмотрел на обтекающее экраны пламя, привычно ожидая, когда корабль достаточно затормозиться и на переходе в атмосферный полет вдавит тело в силикон кресла кратковременной перегрузкой в пяток «же». В последний раз. С годами все чаще в ушах стук колес уходящего поезда, но хочется иногда вспомнить с теплой улыбкой навсегда оставшееся в прошлом.

     Перемещение в космосе со скоростью светового луча - давно и успешно освоенная технология: корабль бесследно исчезает со старта и материализуется из ниоткуда  через десятки световых лет на финише. Легко,  просто, привычно, если бы не бизнес-интересы различных компаний, амбиции политиков вроде бы единого земного правительства да непредсказуемые действия космолетов, орудующих под флагом "Веселого Роджера".

     Каждый рейс, как боевая операция с непредсказуемым исходом. Перелет с орбитальной станции на полосу космодрома по сравнению с теми вояжами - рутина. От отстыковки до посадки челноком управляет робот. Трехчасовая прогулка в качестве пассажира на как бы космическом корабле, как вишенка на торте вылетающего в тираж пилота.
 
     Пламя на экранах начало дробиться на струи, сменилось вспышками и погасло, но перегрузка не наступила. Приборная панель взвыла ревуном тревоги, а голос космодромного диспетчера озвучил проблему:
- Вы ниже начала глиссады.  Скорость вчетверо выше расчетной. Выясняем причину…
 
     Вслед за голосом нарисовалось на экране крупное, в народе говорят: «породистое» лицо, украшенное толстым носом-"шнобелем" и резко очерченными большими губами. Модная копна черных волос. Спокойный взгляд профессионала. Парень десятки раз произносил дежурную фразу, после которой наступал трагический, но привычный финал.

     Что тут выяснять? Тормозной двигатель не запустился, и челнок продолжает камнем лететь вниз. Тот случай, когда «крайний» может стать окончательно последним. Пока диспетчерская служба выясняет причины, машина минует оставшееся до Земли расстояние и в Казахской степи станет на одну воронку больше. Служба полетов схлопочет по очередному выговору, мое имя дополнит мартиролог на мраморной плите, а Чапи, получившего кличку, потому что "чапает" толстыми лохматыми лапами, и вовсе забудут.

- Чапи, будем жить! - Волей-неволей придется пассажиру включить в себе летчика, вспомнить и оживить в голове и руках навыки управления космическим челноком, разрулить нештатную ситуацию и вернуть аппарат под контроль автопилота.

     Размышления в покое не предполагают действия. Жизнь своевременно намекнула о необходимости думать в движении. Остановил на себе взгляд диспетчера, уперся зрачками в зрачки над  носом-"шнобелем":
- Представься?
- Федя,... Федор Ан...
- Слушай, Федор Ан, не трогай ничего. Беру управление на себя.
   
     Проходили и не забыли.  Остановить вращение и выровнять горизонт, перевести из отвесного пикирования в плавное и, либо запустить главный двигатель, прорвать атмосферу в обратном порядке и вернуться на станцию, либо совершить посадку без двигателя, снизив скорость до приемлемой.
 
     Первый вариант исключается по недостатку топлива, но во втором есть альтернативы: с помощью тормозных парашютов или «по-самолетному».  Для парашютов скорость слишком высока, оторвутся, но очень могут пригодиться, если  челнок начнет разваливаться от перегрузок. Пока же только планерное управление и снижение скорости с помощью крыльев и оперения. Свободное падение не есть хорошо,  и я плавно потянул штурвал на себя и вправо.

- Выпускаем тормозной парашют, - голос диспетчера резанул по ушам.
- Не лезь!
- Уже, - оборвал возражения диспетчер и объяснил. - Инструкция.
 
     Черт бы побрал инструкции, сочиняемые в кабинетах Центра Управления Полетами (ЦУПе). Они их даже не сочиняют, а тупо передирают из дипломных работ студентов и кандидатских недоучившихся аспирантов, отлично изучивших приемы пилотирования по учебникам вековой давности. Парень выполнил инструкцию, «сделал все, что мог», и его жопа относительно надежно прикрыта в случае разбирательства.
   
     Парашютная система сработала. Больно ударила, пробив гидроусилители, по рукам и оторвалась.  Три белоснежных купола в единой связке самостоятельно и неторопливо кабрировали к земле отдельно от челнока.
- Федор Ан, я просил не лезть? Засекай время: через час расплющу твой шнобель.
   
     Стрелка высотомера крутилась, как заведенная, налились запредельной тяжестью руки, но я продолжал тянуть штурвал, как мантру повторяя фразу: «Тормозили, чем привыкли. Тормозили, чем привыкли. Тормозили, чем…».  Тело плющилось, спрессовывало силикон полу лежачего кресла в железный монолит, и я физически ощущал предел перегрузки, за которым крылья могут просто оторваться и оставить челнок без возможности торможения и управления.
 
     Напряженно удерживая правый рог штурвала и до потемнения в глазах отталкивая левый, не чувствовал ни драйва, ни азарта. Адреналин не будоражил сердце, не вскипала кровь. Чуть ускорился пульс, но только от физической нагрузки.  Точно, как профессиональный герой-любовник в порно съемках. Совершает бесконечные, изрядно надоевшие фрикции, дожидаясь команды режиссера: «Конец эпизода. Всем спасибо. Все свободны». Волны от всплеска долго не держатся. Скучно.
 
     С вращением получилось справиться относительно быстро.  Элероны на челноках имеют небольшой угол отклонения: не пилотажная машинка, но, удерживая штурвал в крайне правом положении, сумел закрепить крылышки горизонта параллельно красной черты. Периферийным зрением отметил сходные отметки на контрольных приборах.

     Покосился на соседнее кресло:
- Чапи, ты как?  - риторический вопрос. Чапи сейчас не до ответов. Короткие черные ушки за два месяца не установившиеся торчком, наверняка весят сейчас по полу килограмму и придавливают лобастую голову к дну корзинки.
 
     На тридцати километрах   начал успокаиваться высотомер, и к двадцати я смог чуть разжать зубы и втолкнуть в легкие немного воздуха. Перещёлкнул подачу воздуха на избыточный кислород: мышцы налились силой, а сознание наполнилось легкомысленной эйфорией. Торопливо вернул тумблер на место.  Пока опасность не миновала, отключать мозги пилотная инструкция настоятельно не рекомендует.
 
     Дальше все просто. Сориентироваться по посадочной площадке, снизить скорость, выйти на глиссаду и на трехстах километрах в час коснуться колесами шасси бетонной полосы.
- Все штатно, включаю автопилот. Готовь нос,  Федор Ан,  - подбодрил диспетчера. Дотянулся и откинул крышку корзинки. Песик смотрел мокрыми черными глазами укоризненно.  – Извини, Чапи, мне тоже не легко. Ремни не отстегивай до полной остановки.
 
     Молодому пилоту было бы интересно продолжить управление в ручном режиме.  Маневрируя в плавном пикировании, снизить скорость, выйти на посадочную глиссаду и со щенячьим восторгом «на три точки» посадить челнок на полосу космодрома. Получить очередную благодарность от начальства за спасение машины, побыть героем дня. Нет уж, пассажир так пассажир. Сохранил бывшего космонавта для звания пенсионера, и хватит.  Есть компьютер с соответствующей программой. Пусть работает. Мешать не буду.