Лизгенка. Рассказ

На столе, на самой середине, бутылка стоит. Коньяк.  Лезгинка. Непочатая. Рядом – рюмка. Одна рюмка. Пустая. Сколько же я так сежу, как в пустоте?
    Уже стемнело. Ветер на улице. Сильный ветер. Над головой, по почти ясному небосводу, среди в клочья разорванных  кусков остатков тяжёлых туч плывёт одинокая луна.
    А на столе – коньяк. Один. Тоже как признак одиночества.
    В раздумьях, кажется, я потерял даже меру времени. Время само по себе, я сам по себе.
    Даже свет включать невдомёк… С уголка плохо задёрнутых штор пробивается лунный свет прямо на самую этикетку коньяка.
    Лезгинка. Где-то далеко-далеко, на Кавказе, есть такой город – Кизил. Там их выпускают. И я побывал в тех краях когда-то. Уж сколько лет прошло… А всё как будто вчера… Война на Чеченской земле. Здесь, то есть там, всё в одной сплошной грязной каше: амбиции и алчность, верность и предательство, патриотизм и политическая проституция… И конечно же доллары… Грязные, пропитанные насквозь кровью ни в чём неповинных людей деньги… И нам пришлось отведать кусочек этого огненного ада. И выйдя из него, мы праздновали день рождения. Парня одного из нашей группы. Коли. Не знали мы, что поздравляем его в последний раз…
    Эх, крутнуть бы времечко назад…
    Лезгинка. В тот день такой же коньяк на столе стоял. Мы были счастливы тогда. Только что вышли из боя. Без потерь. Я только вот… нечаянно… поймал шальную… Чуть было праздник не испортил… А Коля всё заранее приготовил, всё с собой привёз…
    …Едва ступив с трапа самолёта, мы буквально опьянели от чистейшего горного воздуха. Этого, пожалуй, не побывавший точно понять не сможет. Солнце уже низко, к вечеру клонит. Ещё чуток и скроется за горной грядой. Стемнеет. Наступит ночь. Только вряд ли сулит это спокойный сон. Покой нам нынче только снится.
    В темноте выползает вся нечисть, творят своё грязное дело, сеют зло. За каждым камнем снайпер мерещится. Здесь каждый под подозрением, от  любого можно ожидать удар в спину. Любой и каждый… Даже тот, кого своим считаешь…
    С первыми лучами солнца всё изменится. Только до очередной темноты. До захода солнца. Именно поэтому, чтоб лишние глаза не видели, мы и приземлились перед самыми сумерками. Чтоб никто лишний не успел на нас сосредоточить внимание. Чтоб не дать времени на размышление. Чтоб остановить эту кровожадную нечисть. Чтоб не дать сбыться их коварным планам. И это нам удалось: никто и не обратил особого внимания на семерых в спецовках «вроде рабочих» службы аэропорта. Вроде никто и не заметил… Маскировка удалась. А через несколько минут мы уже стояли перед начальником штаба для получения инструкций и оснащения.
    Будучи занятым бумагами, в раздевалку я зашёл позже: все уже оделись, проверили оружие. Молодцы, оперативно.
    -Так! Кто не одел бронежилет?
    На диване помимо моего комплекта лежал ещё один броник…
    -Все одели! Лишний он. Трофейный!
    -Двойную что ли надеть… Глупо от брони отказаться… Под руками когда…
    -Да он лёгкий! Да и толку наверно тоже мало.
    Ещё через полчаса мы уже в полной боевой экипировке и готовности шли по еле заметной извилистой горной тропе к заданному квадрату. Всё на службе: и приборы ночного видения, и датчики движения, и звукошумовые детекторы… Только никакие средства, даже самые современные, не могут человека защитить абсолютно…
    Ладно  хоть, броня двойная…
    Стоп. Всё по порядку. Не надо вперёд паровоза бежать…
    …Осторожно ступая каждый шаг, уже километра два идём практически по логову врага… Только странно: ни единого звука, ни малейшего движения. Так идём уже почти час. Трое справа, трое – слева. Дистанция – по 20 метров. Я один на середине. Одинокий путник всегда осторожней. Я наверное потому и предпочитаю работать один. Больше видишь,  ни на кого не пронадеешся. Всё сам. За всё в ответе – тоже сам.
    Прервав мои мысли, впереди – среди камней, на экране тепловизора мелькнуло что-то живое.  Сигнал тут же и пропал. Я замер, прижавшись к земле. Секунды тянутся как вечность. Сигнал не повторился. Ох как грызёт червяк сомнения! Надо в укрытие! Прыгнув, кувыркнулся и устремился дальше вперёд. Через три шага – огромный камень. Хорошее убежище.
    Только сделал шаг – ослепила вспышка. Экран сплошь засветился от пламени выстрела. В тот же миг – удар… Будто кто кувалдой в грудь засандалил. Упал, отлетев назад. Нет, сознание вроде не терял, разве что… ненадолго…
    Впереди, откуда только что был выстрел, земля ходуном ходит, одна за другой вырастают огненные столбы, растворяясь, уходят в темноту.
    Наконец всё стихло.
    Наверное только мой голос и нарушал наступившую тишину.
    Многоэтажными словами ругани…
    -Матом гнёт – значить жив!
    Подбежав, кто-то стал расстегивать бронежилеты, приподняли. А я оказывается, всё ещё продолжаю гнуть крепкие словечки.
    -Ой, стыдно то как! Я впервые слышу с твоих уст такие слова… Даже стыдно… И неудобно…
    При свете фонарика Галя осматривает рану.
    -Как хорошо всё таки, что и второй броник одел! Трофей тебя и спас!
    -Ребро сломано. Гипертермик скорей!
    Я не перестаю удивляться – медицину-то вместе ведь изучали, а она лучше любого из нас… Может это веление всевышнего: женщина – основа жизни… Какие только мысли не посетили мои мозги, пока её нежные руки перевязывали рану… Вот я – мама вся жизнь медик. С малых лет с ней по вызовам ходил, повидал и раны-увечья, и жуткие кровопотери, и трупы… Сколько раз приходилось мне успокаивать людей, потерявших своих дорогих и близких, плачущих безудержными слезами, не находя себе места. Я не находил слов... А вот Галя... Она совсем другая. Она всегда скажет именно те слова, что утешат, так, что сумеет успакоить. А может просто нам так казалось? Оттого, что она единственная у нас…
    Как сестра родная, единственная принцесса в нашей сплоченной команде. Семье.
    -Снайпер… - еле проговорил я, кое-как пересилив боль.
    -Был! Теперь – нет! Пропахали сплошняком! Я лично – восемь раз с подствольника!
    И остальные зарядов не щедили…
    И вправду – место, где прятался снайпер, точнее снайперы, от взрывов было разворочено так, что напоминало пахоту.
    -Проверить бы…
    -Просмотрел я! Всю территорию! По пути сюда. Втроём они были. Один – видать инструктор. Был. Уже в прошлом…
    -Теперь уже все равны. С землёй.
    Дышать стало полегче, но странно как-то: всё ругаться хочется. С этого чужого бронежилета синдром что ли американский прицепился… У них же ругань – норма жизни. Общение на грязных словах… Конечно! У них же Пушкина нет! А про наш Тукай они и не слышали никогда. Хотя… Они и между собой-то по нормальному не общаются. Какое не глянь кино – так сплошное кровопролитие! Не то воспитание. Вернее не по тому пути воспитание пошло. Уже давно. Века назад.
    Что ожидать от страны, созданной беглыми каторжанами…
    А ребро болит.
    Самый первый признак перелома ребра прост: ощущение такое, будто холод кругом. Как будто мороз под 40. Боль начинает стихать только тогда, когда  мороз этот, что обжигает лёгкие, становится мягче. Но всё равно от любого малейшего движения искры с глаз сыпятся. Хорошо хоть, во рту привкуса металла нету. А то это признак разрыва костной сумки, повреждения, то есть разрыва ближайших кровеносных сосудов. В этом случае местное кровоизлияние неизбежно. Да, хорошо, что не мой случай. Живот перетянули шарфами… Кашлянул нечаянно… Ох, как больно! Зато ребро на место встало. А ребята всё  подшучивают… Специально… Знают же, каково, когда смеёшься…
    -Ну, ребята, молодцы! Задача наша выполнена. Если сверху разрешат, можно и домой. До нас видать, много они бесчинствовали. Поделом им!
    -Они не будут больше. На этом свете.
    -Что поделаешь, для каждого гвоздя свой молоток найдётся. Это лишь вопрос времени. Как не прячься.
    -И свой гвоздодёр!..
    Выдернули мы занозу. Убрали снайпера. А то ведь не один месяц ребят они наших щёлкали.  Открывая огонь в самый неожиданный момент с неожиданного направления. Всегда стреляли точно в цель и исчезали. Пока нас не встретили. Вот теперь они действительно исчезли. Навсегда.  А то сколько ещё потерь бы было. Если бы мы не остановили.
    К рассвету мы уже успели вернуться в здание аэропорта, переоделись и уселись вокруг круглого стола.
    Вот там, средь Кавказских гор мы праздновали. Колькин день рождения. Его последний день рождения. Не знали мы тогда, что через полтора месяца, во время выполнения очередного задания, попадём под утечку радиации… Что четверо погибнут от лучевой болезни…
    Это – позже… А в тот день…
    Мы сидели за столом. Круглым столом. И радость у нас была одна на всех. А в центре стола стоял коньяк. Лезгинка. Тогда мы были счастливы. Мы были вместе. А вот сегодня – я один за столом. На столе такой же коньяк. Не начатый.
    Уже который раз я убираю эту бутылку так и не откупорив… Не дождавшись гостей своих… Своих соколов… Орлов…
    Мне всё кажется, что в таинственных лучах полной луны как-то отражаются взгляды моих ребят. Будто они со мной. Рядом. Смотрят на меня. Улыбаются. Они в строю. В вечном строю. На страже будущего.
    Вечно молодые.