Полдня детства

                (Фотография из интернета.)


I
Лариска-ириска и мама Мария Захаровна.

Лариса, пятилетняя элистинка, была очень счастливым человеком, потому что принимала всё, что есть в её жизни, так, как есть, не анализируя, ни с чем не сравнивая, не задавая тревожащих душу вопросов «почему», «зачем» и «за что»… Она просто жила. Любила маму, папу, братика, сестричку, дедушку и бабушку. И городок свой степной любила - так же, как маму и папу. Необыкновенным волшебным зелёным островом казался он ей, когда весной она смотрела на него из степи со своего любимого Третьего бугра. Лариса любила и свою улицу, на которой, кстати, свежей ароматной весной было не так много грязи, как на других. И она даже знала, почему - потому что супесь. То есть, такая земля. А дальше на эту тему она не рассуждала - этого знания ей было достаточно.
А ещё ей было хорошо и интересно потому, что у неё были замечательные подружки-соседки Вера и Люда. И жили они все в похожих друг на друга саманных домах с сиреневыми и шиповниковыми кустами в маленьких уютных палисадниках.
И, конечно же, Лариска-ириска любила ириски, но, всё же, не настолько сильно, как пахучий фруктовый кисель. Сухой. Не варёный. То есть, смесь крахмала, сахара и неизвестного фруктового-ягодного экстракта. Такие смеси в начале шестидесятых заполонили все продуктовые магазины Элисты. Будущий кисель продавался брикетиками и на развес. Лариска больше любила на развес, чтобы не грызть сладкий брусочек, а аккуратно опускать свой розовый язычок в скрученный продавщицей из бумаги кулёк и, плотненько прижав его к пахучей смеси, скоренько вернуть в рот - и наслаждаться ни на что не похожим вкусом и ароматом. Это было блаженство. И стоило это блаженство один рубль десять копеек за килограмм. По-новому. После только что проведённой денежной реформы.
-Мама, я всё протёрла: и подоконники, и тумбочки, и стулья, и даже этажерку, - помахивая влажной тряпкой, радостно сообщила Лариса маме, - а когда уже папа приезжает?
  Обычно тщательная уборка в доме проводилась каждую субботу ближе к вечеру, когда все члены семьи, отработав неделю, возвращались домой. В субботу рабочий день заканчивался в середине дня. Пообедав, домочадцы дружно и с энтузиазмом приступали к уборке, потому что привыкли в воскресенье просыпаться уже в чистом светлом жилище. Так же всё происходило и перед праздниками. Но и  сегодня, в среду, они с мамой тоже решили прибраться, ведь сегодня почти что праздник: папа возвращается из долгой командировки. Мама взяла отгул в своей санэпидстанции и пообещала детям приготовить праздничный обед.
-Уже всё протёрла? Умница, доченька, ты настоящая помощница, - Мария Захаровна забрала у дочери тряпку, - папа приезжает в обед, так что времени ещё очень много, успеешь сходить к бабушке с дедушкой – у них в теплице уже выросла редиска.
-Мама, а у нас есть одиннадцать копеек? Я бы сначала сбегала за киселём. Но не только для себя - для всех, - тут же добавила дочка, да ещё так искренне, что мама, конечно же, не могла отказать и, утвердительно кивнув головой, улыбнулась.
- А, может, тогда ещё и папиросы папе купить? Я помню, что надо тбилисскую фабрику, - стараясь быть максимально полезной семье, предложила взрослая Лариса.
        -Нет, - отвергла мама предложение дочки, - папиросы – это очень вредно! Папа обещал по возвращении из командировки бросить курить.
Что ж, нет так нет.  Зажав в ладошке выданные монетки, Лариска-ириска, выглянув в окно и на глаз определив погоду, спешно надела пальтишко, впрыгнула в резиновые сапожки и на всех парах помчалась в магазин.
        На улице было пусто, потому что, во-первых, среда - рабочий день, а во-вторых, с утра моросил дождь. Дождь для Элисты было явление не частое, а потому приравнивалось почти что к стихийному бедствию – зонтиков ведь тогда ещё практически ни у кого и не было. Но всё равно элистинцы дождь любили, особенно школьники старших классов, потому что можно было смело опаздывать, а на вопрос строгого учителя: «Почему опоздали?», невозмутимо ответить: «Так дождь же!»
        Около магазина, который ничем не отличался от обыкновенного жилого саманного дома, каких выстроилось на улице в ряд немало, тоже никого не было. Лариса подошла к деревянному корыту с мутной водой, вынула из него палку с намотанной на другом её конце тряпкой и легко смыла с резиновых сапожек прилипшую грязь. Потом она внимательно посмотрела на мокрую скамейку у двери, о чём-то задумалась, оглянулась и, наконец, открыла дверь.
Очередь в магазине была небольшой, поэтому Лариска не умерла от нетерпения, а спокойно дождалась своего кулёчка и с предвкушением наслаждения заглянула внутрь. 

II
Ээж Булгун.

        Когда маленькая покупательница вышла из магазина, на старой мокрой скамейке уже сидела пожилая женщина в ярком калмыцком костюме с маленьким букетиком крошечных красных упругих тюльпанов в руках и задумчиво смотрела вдаль.
-Здравствуйте, ээж Булгун! Как хорошо, что вы пришли, – слизнув с губ прилипший крахмал, громко и радостно воскликнула Лариса и, взглянув на цветы, восхитилась. – Уже тюльпаны пошли? А крошечные какие… Как игрушечные.
-Да, крошечные. В ложбинке у Ярмарочного пруда на солнышке раньше всех созрели, - очнувшись от дум, улыбнулась Булгун и сняла с пояса старую прокуренную трубку.
        -Ай-яй-яй, - закачала головой вмиг повзрослевшая маленькая собеседница, - курить вредно, надо бросать.
        Булгун, удивлённо взглянув на Ларочку, беззвучно рассмеялась и погладила её по голове. Она всегда с радостью встречала эту девочку, искреннюю и любопытную, любящую послушать сказку и порассуждать, что же в этой сказке главное, в чём добро, в чём зло, а потом ещё и поговорить о домашних животных, то есть о кошке Чите и о мохнатом пёсике Тарзане. Да и о многом другом.
        А ещё эта девочка с детской простотой расспрашивала Булгун о деталях её костюма, которые были непонятны; о рецептах калмыцких блюд, что уже давно вошли в рацион элистинцев разных национальностей; о степи, о кибитках, о сибирских морозах, о кедровых орешках. Всё было интересно этой маленькой егозе, и ээж охотно и подробно отвечала на все её многочисленные вопросы.
        -Ты торопишься сегодня, Ларочка? – спросила Булгун, увидев, что девочка, переминаясь с ноги на ногу, не решается ей что-то сказать.
-Да нет, я до обеда свободна. К бабушке только ещё забегу… - Лариса поёжилась. -Холодно вот только сегодня и сыро! Позавчера в платье бегала, а вот сегодня уже... А вам не холодно?
-Ты же видишь, я в кафтане – мне тепло, – Булгун расправила плечи, и, звякнув тукугами, пригладила шиверлыки.
-А ботинки у вас промокли совсем… И мыть их тяжело – не то, что резиновые сапоги… С такими ботинками и юбка будет всё время пачкаться…
Булгун растерянно посмотрела на свою обувь.
        – Да, трудно мыть - здесь плохие палки. И все тряпки на них почти уже оторвались… - вздохнула ээж, - а ботинки мои, и правда, промокли…
        -А почему же вы не обули резиновые сапоги? Их и мыть легко.
        -Нет у меня резиновых сапог.
        -Нет? Но разве можно без сапог?
        Булгун улыбнулась.
        -Можно. В Омске, откуда я приехала, на всех дорожках был асфальт. Потому и сапоги были не нужны… А здесь мне и не надо - я почти никуда не хожу…
-Нет, резиновые сапоги нужны, вы купите. Только надо ещё носки шерстяные - без носков ноги быстро мёрзнут... Я вот сегодня спешила и совсем про них забыла…
        -Так ты беги скорее, чтобы ножки не успели замёрзнуть.
        -А сказку?
        -Сказку в следующий раз. Расскажу тебе ту, которую Пушкин написал в «Капитанской дочке»…
        -Ээж, не надо Пушкина – я все его сказки знаю. Даже сама уже читала… Про золотую рыбку. А мне хочется народную.
        -Я и хотела тебе народную… Калмыцкую. Но ту, которую пересказал Пушкин. Однажды, больше ста лет назад, Пушкин, проезжая по нашей степи, побывал в гостях у одной калмыцкой семьи– там ему эту сказку и рассказали… Мой младший сын Санал очень её любил. Ещё до войны… А теперь, наверное, он рассказывает её своей дочке Баире…
        -Герел.
        -Что, Герел?
        -Внучку вашу зовут Герел.  Вы же сами говорили.
        -Герел? – Булгун озадаченно сникла, но тут же, вздохнув, встряхнулась, – это старшую зовут Герел, а Баира - это уже младшая…
        -Так у вашего Санала ещё одна дочь родилась?  Поздравляю вас! Теперь у вас уже две внучки - это здорово! А вы их ещё не видели! Вам надо поехать к ним!
        -Я поеду...
        -Правда? А когда? Скоро?
        Булгун подняла глаза к небу, задумалась.
        -Может, и скоро…
        -Тогда я нарисую вашим девочкам тюльпаны в подарок! Акварельными красками. Я уже умею, – обрадовалась Лариска.

III
             Захар Романович и Ксения Стефановна.

         -Бабушка, дедушка, здравствуйте! Это я пришла! – сбросив в сенях сапоги, Ларочка распахнула дверь в царство хлебно-пирожковых ароматов.
         - Ларочка, внученька, - бабушка протянула руки к внучке, обняла её, – как хорошо, что ты сегодня пораньше пришла: сейчас попьёте с дедушкой чай с пирожками и пойдёте в музыкальную школу записываться.
Ларочка застыла от неожиданности.
          -В музыкальную школу? Сейчас?
          -Сейчас. Дедушка до обеда свободен. А ты, что, куда-то торопишься? Или передумала?
          -Что ты, бабушка, как я могу передумать? Просто сегодня папа в обед возвращается из командировки, я хочу его встретить.
          -Ну, до этого времени можно три раза успеть сходить в музыкальную, не переживай, - бабушка вдруг увидела у внучки в руке тюльпаны. – О, тюльпаны уже пошли? Хотя чему я удивляюсь? Апрель в этом году тёплый, как никогда, а позавчера, вообще, жара была! И сирень в палисаднике вот-вот расцветёт. Сегодня только что-то холодно… Из-за дождя, наверное.
          -Да, бабушка, очень холодно. А я шерстяные носки забыла надеть. Ты мне дашь свои? Чтобы я не замёрзла, когда мы с дедушкой пойдём.
          Бабушка заохала:
          -Как же ты это, внучка? Нельзя, чтобы ножки мёрзли. Конечно, дам. Обязательно! Букетик-то у тебя откуда? С братиком Витей на велосипеде ездили за Третий бугор?
          -Нет, бабушка, это ээж Булгун тебе передала. И ещё сказала, что у тебя очень вкусная квашенная капуста.
          Ксения Стефановна, улыбнувшись, взяла гранёный стакан, поставила в него тюльпаны и налила из ковшика воды.
          В комнату зашёл дедушка Захар с картонной коробкой, в которой лежали небольшие пучки аккуратненькой кругленькой ярко-малиновой редиски со свежими колючими зелёными листьями.
          -О, внука пришла, - заулыбался Захар Романович, - смотри, какая уже у нас редиска выросла! Это та, что вы с бабушкой на восьмое марта в теплице сеяли.
          Ларочка, чмокнув дедушку в щёку, с умилением принялась рассматривать редиску, нахваливая её красоту и свежесть, и наконец, не сдержавшись, аккуратненько потянула одну из малиновых красавиц за тонкий хвостик.
          -Дедушка, а когда мы будем её пробовать?
          -Да вот прямо сейчас и будем, - радушно ответил дедушка.
          Бабушка Сеня, накрывая на стол, скосила глаза на любителей редиски.
          -Всю не ешьте - оставьте пучок, хочу Булгун угостить. Я как раз в магазин собираюсь.
          Ларочка без всякого сожаления, а даже, наоборот, с энтузиазмом тут же выбрала самый большой пучок.
         -Бабушка, ты тогда поспеши, а то на улице холодно, а ботинки у ээжи Булгун совсем мокрые. Долго сидеть у магазина она не будет. И шиверлыки у неё сегодня чёрные… Наверное, плохо себя чувствует.
         -Сейчас, сейчас, - заспешила Ксения Стефановна, - бедная Булгун, бедная, каждый день у магазина, в любую погоду… Всё надеется, вдруг кто-то что-то расскажет ей про сыночка Санала…
         Ларочка, увидев огорчение бабушки, поспешила её успокоить.
         -Ты не переживай, она и про сыночка Санала всё знает, и про внучек своих. 
         Бабушка Сеня удивлённо подошла к внучке.
         -Что ты сказала? Про каких внучек?
         -Про её.  У неё ведь недавно уже вторая внучка родилась. Баира. А старшую Герел зовут.
         -С чего ты это взяла?
         -Ээж сама сказала. Она мне всегда рассказывает про своих родных – они далеко живут, ээж Булгун скучает… Но скоро она к ним поедет.
         -И это она сказала?
         -Конечно, не сама же я придумала, - удивилась Ларочка и пошла к столу с румяными пирожками.
         Ксения Стефановна ахнула и со вздохом опустилась на стул.
         -Захар, - тихо позвала она мужа, - что делать? Слышал, что Ларочка сказала? Булгун к своим засобиралась…
         Захар Романович присел рядом.
         -На работу бы ей… Чтобы отвлеклась от мыслей тяжёлых…
         -Уже предлагала, но немощная она – не сможет… Может, как-то пионеров привлечь? Ходили бы они к ней, отвлекали. Детей она любит.
         -А Санал – это младший, которого по пути в Сибирь из вагона вынесли, пока она за кипятком бегала?
         -Да. Вроде, сыпной тиф у него был… Ей сказали, что он умер, и поэтому его отдали санитарам… Но она уверена, что сын был жив. И все эти годы верит, ищет его и ждёт, - прошептала Ксения.
         -А вдруг, и правда, жив? – Захар Романович задумался. – Надо бы ещё запросы послать… А на двоих старших она точно похоронки получила?
Ксения Стефановна кивнула.
-Да, ещё в сорок первом. Бомба попала в грузовик, что их вёз… Их только-только призвали… - закрыла лицо руками.
Ларочка, с удовольствием доев пирожок и красавицу редиску, повернулась к родным.
        -А что это вы там шепчетесь? И такие грустные! Дедушка, ты и не ел ничего, а мы ведь спешим! Мы всё-таки идём записываться или нет?
        -Идём, внученька, идём. А пирожок я по дороге съем.

IV
    Николай Михайлович.
 
        Лара не могла поверить, что сейчас они с дедушкой войдут в этот красивый двухэтажный белый дом, из окон которого с утра до вечера доносились, как ей казалось, совершенно волшебные звуки; в дом, о котором она мечтала днём и ночью; в дом, который теперь может быть станет немножко и её домом. И тогда здесь ей выдадут настоящую скрипку. И научат играть. И она станет настоящим музыкантом.
Неужели это случится?
        Дедушка открыл дверь музыкальной школы, и они оказались в небольшом коридоре, из которого сразу слева наверх вела крутая лестница, а впереди направо и налево были две двери. Дедушка решительно направился к левой, открыл и её, и они оказались в небольшом актовом зале, где за фортепьяно сидел пожилой человек и с интересом изучал какие-то ноты.
        -Николай Михайлович, здравствуйте! Вот я и привёл к вам свою внучку Ларису, - сказал дедушка и пожал протянутую Николаем Михайловичем руку.
        -Здравствуйте, здравствуйте, Захар Романович! Здравствуйте и вы, юное создание, - заулыбался незнакомый мужчина и представился, - а я директор школы, в которой вы мечтаете учиться. Так расскажите мне, пожалуйста, поскорее, сколько же вам лет и какой инструмент вы мечтаете освоить? Возможно, что вскоре мы станем с вами коллегами.
        Лариса обомлела: с ней ещё никто и никогда так не разговаривал – так по-взрослому и на «вы». И ещё такими непривычными словами. Как в кино. Она, конечно, поняла, о чём речь, но всё равно растерялась.
        Поняв, что с внучкой что-то не то, дедушка Захар тут же пришёл на выручку.
        -Ларочка, ну, расскажи нам о своём любимом инструменте. Но сначала ответь, сколько тебе лет. Или годиков?
Ну, это уж слишком, - возмущённо подумала Ларочка, - надо же, «годиков»!
        -Мне уже пять лет. А играть, товарищ директор, я хочу на скрипке.
        Дедушка, пряча улыбку, поправил:
        -Ну, почти пять… В августе будет.
        Директор Пархоменко вежливо склонил голову и вздохнул.
        -Маловато… Ну, хорошо, - он повернулся к фортепьяно и ладонью отбил на крышке инструмента такт, - можешь повторить?
        -Что повторить? – не поняла поступающая. -  Мне надо так же постучать, как вы?
        -Да. Попробуешь? Или уже забыла, как я стучал?
        Лариса уверенно подошла к инструменту.
        -Ничего я не забыла, – и ловко отстучала заданный ритм.
        Николай Михайлович удовлетворённо кивнул и продолжил:
        -Хорошо… А теперь пропой-ка мне, - и нажал на клавишу.
        Лариса тут же впала в ступор: ну, откуда, откуда же она может знать, какую он нажал ноту?! Ля? Соль? А, может, фа? А, ладно, будь, что будет, и пропела:
        -Ляаааа.
        -Хорошо, чистенько, - заулыбался директор, - а вот ещё… - и нажал соседнюю.
        -Сииии, - вспомнив очерёдность нот, она уверенно вычислила следующую.
        Николай Михайлович удивлённо поднял брови и понимающе заулыбался.
        -Совсем не обязательно было называть ноты, надо было просто пропеть этот звук. Но ты умница. Замечательно справилась. Даже ноты правильно угадала – вот как попала, - довольно улыбнулся. - А покажи-ка мне теперь свою левую ладошку. Знаешь, где лево?
        -Конечно, - уже твёрдо ответила успокоившаяся Лариса и протянула директору руку.
        Николай Михайлович взял протянутую ручку и ещё раз вздохнул.
        -Маленькая. Очень маленькая. Нет у нас для неё скрипки.
        -Как же? -  вмиг расстроился дедушка Захар, а мне сказали, что у вас есть для маленьких.
        -Для маленьких, но не таких – ваша внучка совсем уж крохотная. Восьмушка будет великовата, ей бы шестнадцатую… Да у нас и восьмушек-то нет, - грустно поведал Николай Михайлович, но, что-то вспомнив, оживился, - хотя, обещали, что к осени поступят. Вот и приходите в сентябре – поговорим ещё раз. Надеюсь, и скрипочки подъедут, – и, пожав маленькую ручку, добавил, - Ты всё поняла, Лариса? Осенью приходи. И ешь побольше фруктов, овощей и рыбу, чтобы скорее подрасти. Обещаешь?
        -Обещаю. Конечно, обещаю! Тем более, рыбу я люблю! А папа часто ездит на рыбалку на Ярмарочный пруд, - радостно сообщила будущая скрипачка и, стеснительно заулыбавшись, решилась:
        -Николай Михайлович, а вы можете сыграть что-нибудь? Ну, самую чуточку! Очень-очень прошу вас! Очень-очень!
        Дедушка Захар тут же поддержал внучку:
        -Да, Николай Михайлович, пожалуйста! Если можно, конечно, если мы вас не отвлекаем от чего-то важного…
        Скрипач Николай Пархоменко, директор первой музыкальной школы города Элисты, взял в руки скрипку.
        -Могу. Конечно, могу. Пожалуй, я сыграю вам Чайковского, - сказал он и прижал подбородком скрипку к плечу. И тут же, искрясь и переливаясь, в зал пролилась волшебная мелодия. Дедушка с внучкой, затаив дыхание, замерли и очнулись только тогда, когда мелодия стихла. 
        Захар Романович потрясённо протянул руки Николаю Михайловичу.
        -Восхитительно! Восхитительно! Спасибо! – посмотрев на внучку, спросил, - Ну, а что же ты молчишь, Ларочка? Тебе-то понравилось?
        Лариса прижала руки к груди и очень по-взрослому сказала:
        -Спасибо вам большое, Николай Михайлович! Я очень люблю «Неаполитанскую мелодию»! Просто очень! А в вашем исполнении она стала ещё прекрасней!
        Директор Пархоменко всплеснул руками.
        -Ну, если у меня до этого момента ещё и были какие-то сомнения, то теперь они исчезли все разом, - наклонившись к Ларисе, он протянул ей руку, - Я вас поздравляю, сударыня, вы приняты на подготовительный курс. Осенью буду вас ждать.


                V
                Белла Михайловна.

Едва счастливые дедушка с внучкой вышли из школы и, повернув направо, почти вприпрыжку двинулись в сторону дома, как их окликнули:
-Захар Романович!
К музыкальной школе от Красного дома быстрым шагом приближалась очаровательная молодая женщина, яркая и искрящаяся, и махала им рукой.
-Белла Михайловна! – радостно воскликнул Ларочкин дедушка и направился навстречу красавице. – Белла Михайловна, как я рад вас видеть!
-Я тоже рада! Как вы себя чувствуете? - протянула руку. - Здравствуйте!
Захар Романович, пожав протянутую руку, дружественно склонил голову.
-Чувствую себя замечательно. Рад, что хирург Коптенков вовремя за меня взялся – буду благодарен ему до конца жизни. Какую же благородную профессию выбрал ваш муж – спасать жизнь!
-Он тоже рад, что помог знаменитому озеленителю нашего степного города!  Захар Романович, и у вас очень благородная профессия. Скажите, вы же будете на концерте в честь Дня Победы?
-Да. Меня пригласили.
-Замечательно. Наши юные музыканты тоже примут участие в этом торжественном мероприятии. А вы можете взять с собой вашу серебряную медаль ВДНХ? Я обещала ученикам, что после концерта познакомлю их с ветераном трёх войн и героем труда - коммунистом товарищем Винниковым…
Захар Романович всплеснул руками.
-Да что вы! Ну какой же я герой? Я обыкновенный агроном…
-Вот уж нет! Вы первый озеленитель Элисты! Вы приняли решение засадить город вязами, хотя ведь не все были уверены, что это дерево выдержит наш такой сложный климат. А петуньи? Тоже ведь ваше решение. Такие нежные цветочки, а ведь прижились! И как украсили город! Вы практически сами создали нашу центральную аллею! Мы часто вспоминаем, как вы на своём боевом велосипеде размеряли будущую аллею Героев.
-О, достаточно, достаточно! Белла Михайловна, вы меня захвалили… - растерялся Захар Романович. 
-Принесёте медаль? За что вы её получили?
-За тыкву. Вывел новый засухоустойчивый сорт.
-О, а я так люблю тыкву! Расскажете ребятам о своём деле? Это очень важно, Захар Романович! Далеко не все мои ученики станут музыкантами, и поэтому они должны знать, что профессий на свете много! И добиться выдающихся результатов можно в любой из них.
Захар Романович согласно кивнул.
- Даже не подозревал, что учитель музыки думает о таких глобальных вещах… У вас сейчас занятия? – дедушка показал рукой на школу.
-Да, но время ещё есть.
–А мы вот с внучкой только что оттуда – моя внучка тоже хочет учиться музыке.
        -Что вы говорите? На фортепьяно?
        Ларочка, не сводя восхищённых глаз с дедушкиной знакомой, решительно вступила в разговор.
        -Нет, я хочу научиться играть на скрипке.
        -На скрипке? Чтобы научиться играть на этом инструменте, надо иметь очень хороший музыкальный слух.
        -У меня хороший, - уверенно ответила Ларочка.
        Белла Михайловна рассмеялась, а Захар Романович, улыбнувшись, объяснил:
        -Её только что проверял Николай Михайлович.
        -Сам директор? Он у нас первоклассный скрипач. И, что, принял?
        -Принял, - хором ответили дедушка с внучкой.
        -Я вас поздравляю! Ты молодец, Ларочка. Жаль, конечно, что ты не выбрала пианино, но мы всё равно встретимся, потому что чуть позже ты будешь учиться играть и на этом инструменте. Предмет будет называться общее фортепьяно.
        Ларочка от такой удивительной радости даже подпрыгнула.
        -Так я ещё и на пианино научусь? Как здорово!
        В этот самый момент в воздухе вдруг послышался громкий цокающий звук включаемого громкоговорителя, который находился на крыше кинотеатра «Родина», и тут же раздался торжествующий голос диктора:
       -Внимание! Внимание! Прослушайте сообщение ТАСС.
       Белла Михайловна и Захар Романович, прижав руки к сердцу, тут же замерли, прислушались.
       -«Сегодня 12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире космический корабль-спутник "Восток" с человеком на борту. Пилотом- космонавтом космического корабля- спутника "Восток" является гражданин Союза Советских Социалистических Республик летчик майор Гагарин Юрий Алексеевич."
       -Что? Космонавт?! Наш лётчик?! – вразнобой радостно закричали Белла Михайловна и Захар Романович. – Космический корабль?! Человек в космосе?! Ура! – и принялись обниматься.
       Случайные прохожие, так же застывшие при первых словах диктора Левитана, с изумлением оглянувшись, радостно запрыгали и, торжествующе смеясь, принялись жать друг другу руки. И вдруг показалось, что даже затянутое тучами небо раздвинуло низкую облачность и выпустило на счастливую землю солнечные лучи, чтобы радость людей стала ещё ярче.
        Восторг поглотил всех, объединил и возвысил: мы первые!


    VI
     Михаил Григорьевич, Света и Витя.

        -Маша, Маша! – воскликнул Захар Романович, едва только дочь открыла ему дверь своего дома. –Включай скорее радио! Советский лётчик в космосе! Скорей включай!
        Мария Захаровна, радостно смеясь, обняла отца.
        -Да знаю уже! Знаю! У нас радио всегда включено! А лётчика зовут Юрий Гагарин!
        Тут дверь ещё раз распахнулась, и в комнату вбежали вернувшиеся из школы Света и Витя, дети Марии Захаровны, внуки Захара Романовича, сестра и брат Ларочки.
        -Мама! Дедушка! Ларочка! Человек в космосе! Наш! Советский! Ура! – и принялись радостно скакать по комнате.
        Прыгая и смеясь, весёлая компания даже не заметила, как на пороге появился папа.
        -Что за шум, а драки нет? – поставив чемодан на пол, папа подхватил
единственно не прыгающего человека, свою дочь Ларочку.
        -Папа, - очень серьёзно произнесла дочь, - человек в космос полетел.
        Михаил Григорьевич не поверил.
        -Не может быть! Кто? Когда?
        Пляшущая компания уже увидела возвратившегося командировочного и кучно набросилась на прибывшего.
        -Сегодня утром! Только что приземлился! Какая радость! Как здорово!
        Во всеобщем ликовании не принимала участие только одна Лариса. Она непонимающе смотрела на родственников и озадаченно цокала языком. Наконец, младшая дочь не выдержала и громко провозгласила:
        -Ничего не понимаю… Вот сколько раз уже этот Гагарин летал в космос?
        Мама пояснила:
        -Один раз.
        -Только один? А что ж его тогда все так хвалят?
        -Так это же впервые, - перебивая друг друга, родственники, дружно смеясь, принялись разъяснять событие, но Лариса не сдавалась.
        -Вот, я, например, сегодня поступила в музыкальную школу, - поведала она скромно, - тоже впервые. А почему-то никто не поздравляет…
        Родные, смеясь, тут же принялись поздравлять и Ларочку, а папа ещё и добавил:
        -Мы сегодня видели, что вдоль дороги уже расцвели тюльпаны. Особенно много со  стороны Аршани. Эх, что ж мы не остановились…Сейчас бы цветами поздравил всех вас с Первым полётом, а Ларочку с поступлением!
        -Папа, не переживай! Мы с Витей сами съездим на велосипеде. За три бугра. Раз в Аршани есть, то у Ярмарочного пруда и подавно!
        Мама, услышав о планах младшей дочери, тут же вступила в разговор.
        -Нет, дочка, нет! Я не отпущу вас за три бугра. Во-первых, тюльпанов ещё мало совсем, во-вторых, холодно и земля очень сырая, вы не сможете проехать на велосипеде, а если пойдёте пешком, то просто прилипнете к грязи, а в-третьих, это пруд… Это водоём. Без взрослых нельзя.
        -Мама, -перебил маму Витя, - мы пойдём пешком. И не по дороге, а по степи – там уже разрослась полынь, а потому пройдём спокойно, не загрузнем. И потом, кроме тюльпанов, есть ещё бузлики, а они такие пахучие, и их просто тьма! А к пруду мы подходить не будем – вода ведь ещё очень холодная. А ещё у нас там есть дело: мы хотим сфотографировать наш весенний город с пионерским лагерем и дедушкиным садом с опытным полем за Ярмарочным прудом. Дедушка сам хотел для истории. Да, дедушка?
        -Да, внук. Но лучше этим заняться в выходные. И земля к выходным просохнет – я читал прогноз. И тюльпаны раскроются. А сегодня надо вам ещё уроки учить… Кстати, в воскресенье и я свободен – возьмёте меня с собой? Я тоже хочу посмотреть на весеннюю Элисту с Третьего бугра…
        Папе тоже понравилась эта идея, и он тут же сообщил, что если дедушка, Витя и Ларочка не будут возражать, то и он с удовольствием отправится с ними.
        -Ура! – воскликнула тринадцатилетняя взрослая сестра Света. – У нас с мамой будет время дошить мне платье! Да, мама?
        -Да, доченька, - мама весело подмигнула старшей дочери, - а сейчас прошу всех к столу. Папа, - обратилась она к Захару Романовичу, - ты тоже оставайся - мама сейчас придёт, соседка тётя Наташа ходила к ней по каким-то своим делам и передала от меня приглашение.
        -И бабушка тоже придёт? – обрадовалась Лариска. – Вот бабушка меня сразу похвалит за поступление – она очень хотела, чтобы сегодня мы записались в музыкалку!
        Взрослая сестра Светлана тут же спросила:
        -Мама, а можно я после обеда пойду в новый гастроном пить сок? Я с Ритой Зунгруевой уже договорилась. Открою свою копилку – сегодня ведь такой праздник!
        Ходить в гастроном пить сок, наливаемый в стаканы из большущих стеклянных конусов, было модно. Особенно модно - пить сок томатный. Потому что это сопровождалось ритуалом: получив свой стакан, элистинцы подходили к высокому столику и чайной ложечкой аккуратно набирали из солонки немного соли и посыпали ею поверхность сока. Кто-то потом тут же размешивал сок, а кто-то, загадочно осмотрев окружение и усмехнувшись, пил, не размешивая.
        В Элисте к тому времени было уже два гастронома: один, который построили первым и уже давно, был без названия, и его называли просто «старый», а вот новый недавно построенный уже имел имя -  «Огонёк».
        Мама Мария Захаровна такой любви дочери к томатному соку удивлялась – в погребе десять трёхлитровых банок чудного насыщенного домашнего томата, зачем нужно идти в гастроном? Но понимала, что девчонкам нужны коллективные мероприятия, и потому таким встречам подружек не препятствовала. 
        -Света, - оживилась Ларочка, - а можно и я с тобой? Я тоже хочу сока. Ведь и у меня тоже праздник.
        Старшая сестра вытаращила глаза.
        -Ты же не любишь томатный!
        -Зато я люблю абрикосовый!
        -Смешно в гастрономе пить абрикосовый сок, когда дома в подвале бессчётное количество банок с абрикосовым компотом, - по-взрослому прокомментировала старшая сестра, но всё же снизошла, -Ну, разве что только потому, что сегодня и у тебя праздник.
        -Так может, тогда мы все после обеда прогуляемся в «Огонёк»? – вдруг предложил папа. – У нас ведь у всех праздник.
        -Замечательное предложение, - обрадовалась мама, - и, к тому же, мы тоже хотим сока, - рассмеялась, - а сейчас - обедать!
        И домочадцы, радостно и энергично обсуждая подвиг космонавта, дружно уселись за накрытый праздничный стол.