Венок мужу

 Прочитано на поминальной трапезе.         

Геннадий - дорогой мой муж, дорогой и навсегда любимый!
Много лет мы прожили вместе – 45 долгих счастливых лет. К сожалению, они так быстро, так стремительно пролетели!

В течение этих долгих счастливых лет я часто смотрела на тебя и вспоминала тот  незабываемый зимний вечер 1963 года, когда ты впервые вошел  с моим братом в наш дом и,  чуть поклонившись, с милой улыбкой негромко произнес: «Здравствуйте», а я, увидев такое милое, светлое и благородное лицо  сильно засмущалась, мое сердце дрогнуло  и покатилось... Тебе было тогда 17 лет, а мне - 14. С этого момента, пожалуй, я ощутила себя в этом мире счастливой, счастливой от того, что на этом свете есть ты.  В следующие дни, когда ты приезжал с моим братом из техникума к нам, я забивалась в маленькую комнату и боялась выйти из неё. Мне как от солнечного света было больно глазам смотреть на тебя... 

Прошло много лет, но ты не изменился. Ты сохранил все свои качества, которые так пленяют: спокойствие и смирение, благородство и тактичность.  Я же, иногда, упрекала тебя и плакала. Причина этих слез была только в том, что мне хотелось все сделать быстро и безотлагательно, а ты меня не поддерживал в этом. Я любила работать без перекуров, ты же часто останавливался, замечая всех птах в саду. Я могла работать во время ремонта и ночи напролет, теперь понимая, какое это безумие, а ты где-то после 18 часов полностью отключался от дел.

Но мы интересно и дружно прожили с тобой долгие годы. У нас никогда не было с тобой разногласий по вопросам супружеских отношений, воспитания детей или денег.  Моя тетя Маруся, которая очень полюбила тебя, рассказала мне, что после нескольких лет нашей совместной жизни, она спросила у тебя, как мы живем, не ругаемся ли?  И ты ей ответил по-своему мудро и кратко.  Ты, немного помолчав, ответил ей: «Мы прожили с Татьяной 4 года, и не знаю, ругались ли мы с ней 4 раза».

Ты, как настоящий муж всегда брал на себя решение крупных вопросов. Это ты сказал, что надо взять садово-огородный участок в 1979-м, мы его взяли, разработали, потом ты построил там замечательный домик - мужья твоих сестер и мой брат помогли тебе в этом.  Ты сам разузнал и записал нашего маленького Диму к логопеду и потом возил его к нему в институтскую часть города. А потом ты занялся закаливанием сына, да так успешно, что он вообще у нас перестал болеть, до этого задыхавшийся. Ты всегда ненавязчиво учил наших детей честности и нестяжанию – Слава Богу, они такими и выросли.

Ты никогда не хвастался, и только спустя много лет я случайно узнавала что-то интересное о тебе. Например, несколько лет назад мы  шли с тобой  по улице и ты, указывая мне на какого-то человека, пересекающего вдали от нас улицу,  негромко произнес: «Во-о-н идет Владимир, вижу - состарился, очки надел, это он когда-то сказал мне: спасибо тебе, Геннадий за хорошо отремонтированный станок».

Хочу сказать, что я всегда  замечала, что разным людям - мужчинам и женщинам, детям и старикам было хорошо и благодатно рядом с тобой. Хотя ты был немногословен и  молчалив. И это, конечно, оттого, что доброта и тактичность всегда были твоими качествами, спокойствие и честность – твоими советчиками, смирение и любовь к людям – твоими братьями. Я всегда сознавала, что ты, Геннадий, нравственно и духовно всегда был выше меня.

Ровно за месяц до твоего ухода тебе исполнилось 70 лет и одновременно исполнилось 45 лет нашей супружеской жизни. Полушутя, я рассказала за столом на твоем Юбилее, как живя с тобой, я ясно почувствовала великую силу смирения - как отмечают это о смирении св. отцы - и привела такой пример. Всякий раз, когда я просила тебя помыть посуду, ты неизменно спокойно говорил: «Помою, только попозже, вот отдохну…», а я после твоих слов неизменно тут же легко вставала к раковине и мыла посуду. И лишь   недавно я удосужилась спросить тебя о том, замечал ли ты такое мое действие? И ты мне спокойно ответил: «Да, замечал». И я объяснила тебе, что после твоих смиренных слов у меня всегда  открывалось второе дыхание и  появлялись силы легко и радостно мыть посуду.

Потом высказала тебе на Юбилее такое пожелание – я сказала, что желаю тебе Царствия Небесного, попасть в рай и меня прихватить с собой - хочу быть рядом. Не забыть, как  встретившись с тобой на кухне, ты ответил мне, что не обиделся на эти мои слова и мы обнялись, предчувствуя разлуку…

Ты был редким, удивительным человеком, Геннадий.  Я никогда не слышала от тебя грубых слов и недостойных разговоров. Я только слышала: «Не наговаривай на себя» - когда я сказала, что во многом виновата. «Нет, мне не холодно» - всегда отвечал ты, легко одетый. «Живу как барин, ничего не делаю» - произнес ты, будучи больным, но читая псалмы, молитвы и записки о здравии и упокоении многочисленных родных и близких, друзей и знакомых. А когда я спрашивала тебя, уже совсем тяжелобольного: «Тебе  тяжело?», ты, всегда, вместо ответа, чуть-чуть улыбаясь, показывал мне большой палец.
 
Гена, дорогой и любимый. Ты отошел от нас в двунадесятый праздник – праздник Введения Во Храм Пресвятой Богородицы, Которую ты очень почитал.  Чистая душа твоя уже прошла ту дверь, через которую нет возврата и которую никто не минует. Тесный ум человеческий не может постигнуть этот переход души человека в мир иной. Это познается только верой и многочисленными свидетельствами.

Ты, конечно, слышал и видел меня, плачущую над тобой и говорящую: «Гена, зови Богородицу, взывай к Ней, Она не оставит!». Было 2 часа 10 минут ночи. Из институтской части города уже ехала к нам «Скорая», чтобы засвидетельствовать то, что на человеческом языке называется смертью. Но у Бога все люди от сотворения мира живы и это утешает, и это рождает в душе огромное чувство благодарности Богу, нашему Создателю, и это приводит в трепет от сознания нашего ничтожества и величия Божия. И всем нам дают надежду такие слова Христа о нашем Спасении:
 «…человекам это (уйти от бесов на мытарствах) невозможно, Богу же всё возможно» (Мф.19, 26)

Господь, да упокоит тебя, Геннадий, в селениях праведных, где все святые упокоеваются

6 декабря, 2016 года