Гошка

Этот попугай появился в семье моих родственников только благодаря тому щенячьему восторгу, который испытывала Татьяна (тогда еще будущая невестка) к этим нахальным птицам. Бога ради, не подумайте, что я их, то есть попугаев, оскорбляю, а то ярые защитники всего летающего, плавающего и ползающего меня просто сожрут.

Так вот. Будучи большой любительницей попугайчиков, заметьте, что только волнистых, Татьяна долго не соглашалась принять руку и сердце моего брата, пока в обычных для влюбленных делах на чашу весов жених не «выложил» калым: невесте пообещали в случае ее согласия подарить желанную птицу. Возможно, что это всего лишь семейная легенда, но так попугай Гошка, нареченный в честь друга и врача, принимавшего роды у невестки (а как же без этого плода любви?), оказался в новой семье.

Мальчик-птенчик рос-рос, рос-рос и вырос… во взрослого попугая. Не говорю «в большого», так как вы сами понимаете, что это было бы просто насмешкой, а ему постоянно внушали: «Гоша – орел, Гоша – орел». Этот маленький орел стал большой радостью для всей семьи, хотя большим умом и сообразительностью не отличался, отчего эту милую птаху постоянно преследовали неприятности: то в борщ свалится, то за холодильником застрянет. Однажды его, как это ни пикантно говорить, выудили из унитаза. Зачем его туда занесло - жажда, искупаться захотелось или из пике не вышел - можно было только гадать.

Он нахально разгуливал по школьным учебникам и тетрадям старшей дочки Иринки, обгрызал листы и того и другого, обиженно щебетал, недовольно перескакивая с места, на которое посягала ученическая ручка. Кратковременное сражение со странным тощим и жестким противником, не сдающим свои позиции, заканчивалось не в пользу нашего «орла», и он, истерично ругаясь (думаю, что это были очень крепкие птичьи выражения), на крутом вираже вылетал из комнаты. Тогда Ирина закрывалась от назойливой птицы, и Гошка, сидя в  коридоре на гимнастической перекладине под потолком, уничижительно наклоняя уже смиренную головку, пытался во что бы то ни стало вернуться в комнату, трескучим голосом изображая раскаяние: «Ириша! Иришечка!» Но «Иришечка» была непреклонна и наш неудачник улетал на кухню.

Кухня, в которой он повелевал домочадцами и клетка, где он был хозяином, - вот территория, которой он безраздельно владел. Здесь он мог позволить себе любую вольность: сесть на голову и укладывать волосок к волоску, демонстрируя свои парикмахерские способности; непостижимым образом примоститься на дужке очков, остервенело их же и поклевывая, время от времени норовя попасть если не в глаз, то уж в бровь – точно; устроиться на плече, исследуя золотую цепочку и маленькие сережки, при этом постоянно что-то щебеча, прищелкивая, посвистывая, наклоняя головку то в одну сторону, то в другую, как будто прицениваясь к товару со знанием восточного купца.

Гошка был мусорщиком в душе. Это занятие нравилось ему больше других, поэтому чаще всего он коротко скакал по коврику на кухне и с удовольствием собирал всякую дрянь (это для нас дрянь, а для него – еда и сокровища). А устав от изысканий, мог неслышно примоститься у приподнятой пятки потерявшего бдительность человека. Именно так ему и сломали крылышко. Переполоху было немерено. Не на шутку перепуганные домочадцы кинулись к ветеринару. Оказалось – не смертельно. Даже шину не стали накладывать – мелковат клиент. Пообещали, что заживет, как на собаке. Сравнили тоже!

Крыло зажило. Птичка поправилась, но наотрез отказывалась взлетать. Из клетки вниз спланировать – пожалуйста. Проскакать с кастрюли на мойку – с удовольствием. Но не больше. Поэтому, когда Гошке хотелось устроиться, как и раньше, у хозяйки на плече, он, сидя на полу, начинал требовательно покрикивать, пока Татьяна не догадывалась протянуть ему «ногу помощи». Попугай лихо запрыгивал по ней дальше, выше, оказываясь, в конце концов, там, где и хотел. Потом - по сценарию. Немного погодя выяснилось, что он талантливо симулировал свою ущербность.

Гошка был нахал. Избалованный ребенок. Но милый, и за это ему все прощалось.

Любопытство, бывшее гошкиным отличительным качеством, его и погубило. Или он захотел поближе познакомиться с соседской собакой, пришедшей в гости, и поговорить с ней «по-мужски». Или собачий охотничий инстинкт вырвался из первобытного нутра раньше, чем хозяйка успела осадить лохматую громадину. Но в одно мгновение пес рванулся к попугаю, как всегда беспечно прыгающему по полу и рассчитывающему на всегдашнюю безнаказанность и всеобщую любовь, и в молниеносном рывке сомкнул мощные челюсти на худосочном тельце. И перья не защитили.

Последовавшие за всем этим крики, ругань, слезы уже ничего не могли исправить. Гошка был мертв. Понял ли он перед смертью, что же это такое было? Вряд ли.

Маленькое красно-зеленое тельце бесформенно лежало в руках Татьяны, и только хвостик по-прежнему задорно торчал между ее пальцев.

В семье был траур. На клетку повесили скорбную черную ткань. И долго еще глаза невестки печалились, когда что-то вдруг напоминало о ее любимце.

* * *
Не так давно Татьяне на день рождения подарили… Точно! Попугая! Диковатого, уже взрослого, поэтому трудно поддающегося обучению. Но глаза моей родственницы искрились, когда она показывала его, не скрывая неописуемого восторга. И счастье было в ее глазах.

А Гошку мы вспоминаем по сей день.