Путешествие в обратно глава 14

 У подъезда на скамейках сидели несколько женщин. Сутулый мужик лет сорока в пиджаке надетом на майку, расставлял табуретки вокруг стола. Судя по всему намечалась большая игра в лото. Женщины громко переговаривались и подшучивали над Сутулым.
- Борис Иванович, ты сегодня опять будешь взаймы играть или как? - спросила миловидная грудастая женщина. Все дружно засмеялись.
    
   Пока все внимание женщин было сконцентрировано на Борисе Ивановиче, я буркнув “здрасьте,” прошмыгнул мимо лотошников в подъезд. В нос ударил запах жаренной рыбы с картошкой. Мне страшно захотелось есть.
   
    Темно-вишневая дверь с номером 65 открылась легко. У меня возникло сомнение: “ А закрывали ли ее вообще?”
    Выключатель нашелся не сразу. Коридор оказался длиннее, чем я предполагал. Сразу вспомнилось, что в детстве и дни были длиннее, и хлеб вкуснее и дом наш казался высоткой, и лотошницы, которых я встретил у подъезда были старушками, и деревья... были большими.
   
   Под вешалкой деревянная подставка под обувь, сделанная руками отца. Столярничество было его хобби. “Мастерскую” он оборудовал в сарае. После работы, в свободное время, спускался в подвал и столярничал. Мама не одобряла его увлечение и часто ворчала на него.   
   
   На вешалке висел дождевик, кофточка и несколько цветных авосек. На верхней полке - кепка, банка гуталина, щетка для чистки обуви. Внизу - галоши, тапочки, школьный портфель, скорее всего мой. Рядом, на стене висела раскладушка.
   
    Пока я осматривался, скрипнула комнатная дверь и в щель высунулась настороженная кошачья мордочка. Я узнал нашего кота Пуню. Я направился к нему, но он тут же скрылся за дверью.
- Вот те на! Не признал, значит. 
    
   Войдя в комнату я остановился на пороге.  Мама эту комнату называла “большой”, а спальню - “маленькой”. Как и коридор, комната мне показалась намного большой и просторной. Мне захотелось проверить себя. Правильно ли в своем воображении я представлял обстановку, или как сейчас говорят, дизайн “большой” комнаты?  Начал по часовой стрелки.
   
   Слева от меня, в углу двустворчатый шкаф с зеркалом, за ним - сервант. На полках посуда, чашки, заварочные чайники, хрустальная салатница, несколько ваз. Наверху - часы, декоративный самовар, маленькая скульптура вздыбленной лошади. Далее, через небольшой промежуток, швейная машинка и венский стул перед ней. Большое во всю стену окно закрытое тюлевыми занавесками. В правом углу комнаты на тумбочке  радиола “Люкс”. На ней ваза с астрами. Дверь в маленькую комнату. Вдоль стены старый диван с валиками. На стене картина “Охотники на привале” и часы ходики “мишка в сосновом бору”. Посредине комнаты прямоугольной формы стол, покрытый клеенкой и три венских стула. Над столом розовый, с длинной бахромой, абажур.
 
   Экзамен в общих чертах был сдан на хорошо. Есть  несколько больших ошибок, не считая мелких. Например, над диваном висит не ковер а картина. Ходики забыл, стол не круглой, а прямоугольной формы, ну и другая мелочь, которую трудно сохранить в памяти.
 
   Из спальни опять высунулась голова кота. Я направился к нему, чтобы познакомиться поближе, но он исчез, спрятался под высокой, с металлической спинкой, кроватью. Эту кровать я помнил очень хорошо. Еще бы, ведь под ней должен находится  большой трофейный чемодан в котором я прятался от участкового врача, приходившего делать прививки, а вот за ним должен быть сундучок с моими “сокровищами”. О его нахождении не знал никто. Я держал это в секрете. В нем хранились самые дорогие для меня вещи.
   
   Мне захотелось убедиться, действительно ли мой сундучок находится там? Приподняв край одеяла, я залез под кровать и сразу же уперся в большой чемодан. Сунув руку за чемодан, я нащупал  шероховатую поверхность сундучка. Вытащив его из под кровати, осторожно открыл крышку. На самом верху лежали серебряные полковничьи погоны. Мне они нравились больше всего. Когда дома никого не было я их прикреплял на плечи и шел к зеркалу посмотреть на себя. В металлической коробке из под печенья, лежали значки, старинные бумажные деньги, две гильзы от винтовки, перочинный ножичек, новенький милицейский свисток, скрученная и перевязанная бечевкой футбольная камера, велосипедные ниппели и миниатюрный фонарик “жучок”. Отдельно в углу лежал комплект деталей для детекторного приемника и электрический паяльник. В маленькой стеклянной баночке золотистые кусочки канифоли. На самом дне - вырезка из журнала “Футбол” с фотографиями игроков московской команды “Торпедо” и альбом с марками.
   
    Насмотревшись вдоволь, я аккуратно уложил “сокровища” обратно. Сверху положил кубик-Рубика, закрыл сундучок и задвинул за чемодан. Потом вернулся в большую комнату. Проходя мимо стола я обратил внимание на записку лежащую на скатерти.  Обычно такие “памятки” оставлял для меня папа. На клочке бумаги убористым почерком было написано:
   “Юра, котлеты с жареной картошкой на сковороде.
     Хлеб на столе под полотенцем. Яблоки -  в вазочке.
     Пей чай с маслом и вареньем.
     Мы придем поздно.
      Папа.”
   Вкус маминых котлет я сохранил на всю жизнь. От мыслей о еде мне захотелось есть, и я поспешил на кухню.
   
    Кухню я не помнил совсем, хотя в детстве проводил там много времени. То что я увидел напомнило мне музей советского быта. Белая стандартная раковина с висящей мочалкой на латунном кране. Фанерная полка над ней. На полке пачка соды, пустая банка из под консервов набитая доверху использованными спичками. Газовая плита с четырьмя горелками. Рядом узкий шкаф с кухонной утварью. Окно выходящее на улицу. На подоконнике цветок алоэ и трехлитровая банка с темно-коричневой жидкостью накрытая сверху марлей. В ней чайного цвета напиток именуемый в народе “грибом”.
   
   Я подошел к окну, поднял банку вверх и посмотрел на свет. Жидкость была прозрачной. В ней плавал гриб чем то похожий на медузу. Мне захотелось испробовать “целительный” напиток моего детства. Плеснув на два пальца жидкости в кружку я осторожно пригубил.  Вкус был сладко-кислый и чем-то напоминал квас. Гриб мне понравился. Но еще вкуснее были мамины котлеты с жареной на сливочном масле картошкой. Картошка хрустела на зубах, а котлеты таяли во рту. Я с рычанием поглощал мамину стряпню. Ел с жадностью и никак не мог насытиться. И тут кто то под столом коснулся моей ноги. От неожиданности я чуть не подавился. Это был Пуня, который терся об мою ногу и громко мурлыкал.
Ага, признал меня, гордец. Проголодался?
   
   Кота я подобрал в подъезде зимой, когда мы с Димкой возвращались с катка. Маленький пушистый комочек сидел у двери в подвал и мяукал. Вернее он открывал рот, а мяуканья слышно не было. Наверное потерял голос от холода. Я пожалел котенка и принес домой. Мама была недовольна. Сказала, что он у нас поживет временно, но потом тоже полюбила его. Она же дала ему имя Пуня. Почему так она его назвала, я уже не помню.
   
   Я разрезал котлету на мелкие кусочки и стал искать кошачью тарелку. Вылизанная до блеска тарелочка стояла под раковиной. Я положил кусочки в чашку и поставил перед Пуней. Тот стал жадно есть.