Экзистенция как она ест. часть 2

Вечное и человеческое совпадают, когда пик страсти взлетает волной. А пловец должен оставаться на гребне летящего в пропасть цунами – иначе некому будет ее петь. Безумие не должно превращаться в сумасшествие – таких примеров полным-полно, они интересны лишь психиатрам. Но даже миг на летящем гребне собирает стадионы, будь это Моррисон или Летов, Введенский или Хармс. Литература гораздо тише рок-музыки, и начинает звучать тогда, когда автора давно уж нет.
Песнь ее тиха, но настойчива.
Власть сна абсолютна, но распространяется лишь на сон. Но кроме сна ухватывать нечего: вот она, реальность, поди ее, возьми… Нет, это она берет тебя под белы рученьки и ведет. Куда? Туда, не знаю, куда. Или знаю, но не скажу. Потому что словами это не вымолвить. Только криком, только шелестом, тишиной.
Жизнь кричит ураганом, экономическим кризисом, эпидемией, войной. Война сейчас стала гибридной: слишком много оружия накопилось у всех сторон, приходится действовать не напрямую. Крик стал тихим, практически, неслышным, но его суть не изменилась. Он теперь кричит внутри, а не снаружи. Каждый его глушит, как может: водкой, работой, рыбалкой, женой. Вы слышите этот крик?

Эту песню не задушишь, не убьешь! Не убьешь! Не убьешь…

Но крик запросто может убить тебя, что и происходит сплошь и рядом. Называть это можно как угодно: «избыточной смертностью», например. В таком названии нет ничего героического и день победы тут выходит тоже другой: на бумаге. Ненастоящий. Никто никого не победил, каждый выживает, как может, но победа объявляется регулярно. На нее давно никто не обращает внимания, поскольку некогда: нужно выживать в тихой войне, которая убивает не понарошку.
.