Скорый из прошл... Гл. 7. 1. Подальше от соблазнов

       Карина беспрекословно слушалась тётю Анфису  — дурного не посоветует. Как-то племянница вознамерилась подружиться с Алиной, девочкой из соседнего дома, но тётя категорически возразила:

       — Нам не чета ни она, ни её мать Людмила, хоть и подарили тебе когда-то куклу Барби. Корчат из себя городских — глядеть тошно.

       И всё же в первые дни весны 1985 года у Анфисы и её соседки возникли дружеские отношения. Неожиданно Людмила пришла в дом к Анфисе и с укоризной молвила:

       — Совсем не общаемся, в гости друг друга не приглашаем. Брось ты свою заботу о доме хоть на время — пойдем ко мне. И дочку бери с собой. Я блинов специально напекла. А к ним сметана, сгущёнка, варенье разное.

       И так Людмила умастила Анфису, назвав племянницу дочкой, что та мгновенно согласилась:
    
       — Ты права, дорогая соседушка. Давно пора было и мне зазвать вас в гости. Сейчас быстренько соберёмся.
      
       За столом сидели чинно — Анфиса рядом с Кариной, а напротив Людмила с шестнадцатилетней Алиной. Девочек накормили досыта вкусными блинами, и они ушли в другую комнату.
   
       — Наверное, опять кто-то важный умер, раз «Лебединое озеро» крутят, — включив телевизор, заметила Людмила. Она  не захотела надоедать Анфисе, как бывало раньше, демьяновой ухой — чрезмерными и заумными рассуждениями о театре, музыке и прочитанных книгах.
       
       — Генеральных секретарей хоронят одного за другим, потому и «лебединое», — оживилась Анфиса. — Любовник моей подружки Раисы с приемником не расстается. Портативное радио — «Океан, два, два, один». Все новости про нашу страну он прознаёт из вражеских голосов. Говорит, что в городе ничего не разобрать — глушат, но зато на селе хорошо слышно.
         
       — А кто же у твоей подружки любовник? — заинтересовалась Людмила.
         
       — Ты не знаешь разве?! Местный пастух. Об этом все знают, кроме самого счетовода.
         
       — А за что она его так?
          
       — Говорит, что в душу ей наплевал. Так загадочно говорит, без комментариев.
            
       — А Раиса это кто? Не та ли красивая доярка, что за Кариной присматривала в твое отсутствие? Ну, тогда, когда ты была на семинаре по выращиванию молодняка?
          
       — Она самая.
            
       — Кто же к ней приходил? Я вечерком смотрю в окошко на огород, а мужик в фетровой шляпе топает по твоему саду от школы и прямо к тебе во двор.
         
       — Деловой человек. Интеллигентный. Моя подружка ублажала его в моей спаленке за помощь в одном деле. Из области он, тут рядом со школой его старая сродственница живет. И я бы не прочь с ним миловаться, но с Веней утешения имею. Мужик порядочный и настойчивый. Правда, в постели порой, как безгрешная бактерия. А ты как по части женского счастья существуешь? Не к милому ли на «Москвиче» часто ездишь?
         
       — Анфиса, от тебе ничего не скроешь. Конечно, к милому. Я уж не буду называть его по имени. Видная фигура областного значения. На нейтральной территории встречаемся. В уютной квартире со всеми неслыханными удобствами.
          
       — Так ты на бензин тратишься, и запчасти нужны машине?! Никакой выгоды. Поискала бы тут кого-нибудь. Без материальных затрат на ту же  машину. Вот в нашей средней школе учитель физкультуры Виктор Петрович — одинокий, крепенький и с виду даже респектабельный, мускулистый. Хотя зря о нём вспомнила — ни шиша в кармане.
         
       — Ты думаешь, я без выгоды? Машину мою полюбовник содержит. И почему я не работаю и даже огород прополоть да убрать урожай нанимаю кого-нибудь?  Деньгами он меня щедро одаривает за любовь мою горячую. Домой возвращается счастливый сверх всякой меры.
      
       — Семейный, значит?
    
       — Он самый. Только жена у него мегера ещё та! Я ее хорошо знаю, даже иной раз разговариваю с ней о разных пустяках.  Ей и в голову не приходит меня в чем-то подозревать. Я осторожная, как лиса, и без труда вычислила, с кем она шашни водит.
    
       — Красивей мужа, что ли?
    
       — Намного моложе и без живота.
      
       — А твой полюбовник, значит, с животом? — заметила догадливая Анфиса.
      
       — Так и хорошо. Трудовая мозоль нам ничуть не мешает.  Анфиса, у меня есть коньяк от возлюбленного. Давай понемногу?
      
       — Я-то привычная к самогонке.
      
       — Вот и попробуешь. Ой, совсем запамятовала про баночку икорки красной... Всё от него, моего благодетеля. Эх, надо было бы сразу с блинчиками! А можно и сейчас с ними. Вот какая гора осталась…  Выпьем, соседушка, за нашу дружбу, икоркой закусывая. Давай, и за наших повзрослевших девочек по рюмашке.
         
       — Давай, соседушка...
   
       — Я за Алину переживаю, — разоткровенничалась Людмила. — Доучится в школе, и надо в город перебираться, а мне уж больно в селе нравится. Попрошу-ка милого, пусть пристроит её в престижный институт наш экономический, а там и приличного жениха ей в Речовске найдем.  Вот и говорю, что переживаю за неё. Совсем взрослая. Да и, наверное, пора рассказать дочке всё-всё про отношения. Посоветуюсь со своим милым. Как он скажет, так и поступлю.
         
       — Только не торопись, Людмила, с чересчур откровенными рассказами. Пойдут ли они на пользу? Теорией напитается — на практику потянет. Особенно летом — в колхозные подсолнухи или кукурузу. У них же, юных, никакого иммунитета нет на такие дела. Я так считаю: девочек наших нельзя загружать знаниями о взрослой жизни. Во вред знания будут, только во вред. И не вздумай, Людмила. Стыд всякий потеряют, а там и растление ума на пороге. Всему своё время. Природа сама подскажет.
      
       — Анфиса, милая, ты разумно рассуждаешь. Я подумаю. Может, ты и права.
   
       — И не сомневайся! Я свою Карину с детства держу подальше от всяких соблазнов. Сначала смешно и любопытно, а потом преогромное любопытство возникнет к мужским особям, а они тут как тут.
      
       — Блудливых молодых котов и в нашем селе, увы, предостаточно. Ещё по рюмашке?
      
       — С большим удовольствием! Хорошо сидим.
      
       — Давно надо было. Вот, смотри, картинка исчезла, сейчас сообщение будет.
      
       — Точно очередной генсек умер. Слушай, Людмила, слушай! Я же говорила. Черненко умер...
      
       — А нам что переживать? Выберут какого-нибудь — снова будем ждать похорон. Страной управлять некому и некогда.
      
       — Мне страшно от этих слов. Живем-то нормально.  Не знаю, как там в других селах, а в нашем-то хорошо.  Вода горячая по трубам бежит, исправную котельную имеем. А стадо наше?  Высокие удои, приплод качественный. На зависть всем отстающим хозяйствам.
      
       — Анфисочка, я всю правду о нынешней жизни лучше тебя знаю. В стране перемены нужны — по вражескому радио толкуют. И мой милый после взаимных ласковостей об этом не прочь порассуждать. Экономика страны уж какая-то неустойчивая. С продуктами  перебои, промтовары в дефиците, у государства валютных запасов — кот наплакал. Вчерась обнял меня милый сильными ручищами и молвил: «Только и осталось, что от сокровищ страны кусочек своровать пожирней да при этом в тюрьму не попасть. Не один я так думаю». И просит меня, чтобы я его не покидала. А зачем расставаться, правда?  Если он кусочек жирный сворует, то и мне достанется немало.
      
       — Конечно, милая ты моя! Живи с выгодой, как всякая приличная женщина.

       Людмила больше не казалась Анфисе противной и ужасной соседкой, как раньше. Что ей, Анфисе, до того, что соседку на селе прозвали «Барби»? От зависти, конечно, хотя она, действительно, шествовала по улице всегда, как живая Барби. Особенно в летнее время. Игривая походка с минимальным наличием одежного покрова — на удивление и зависть здешним женщинам, а сельским мужикам — на вожделение. И дочку Алину не случайно прозвали на селе «Барби-2». Ровесницы упорно не дружили с ней, а мальчишки глазели нахально и при случае старались побольнее ущипнуть или на неё толкнуть друг друга. Не раз она слышала в свой адрес всякие пошлости.

       Алина ругала обидчиков по-взрослому, матом, но те лишь сильней заводились. Со слезами она пожаловалась на «ужасную» травлю маме и услышала утешительный ответ:
    
       — Ах, доченька, это всё чепуха на постном масле! Не обращай внимания на придурков. Ты самая красивая девочка в классе и в школе, ты лучше всех!  Мальчики злятся и обижают тебя, потому что они глупые, как пробки. Ума не хватает у недорослей на культурное ухаживание. Ты проходи мимо с гордо поднятой головой. Найду я тебя скоро жениха, даже есть на примете, в областном центре живет… красивый... умненький...
      
        После приятного обеда у соседки, хотя и под музыку из «Лебединого озера», Анфиса возвратилась домой в приподнятом  настроении. Вспоминая разговор с гостеприимной Людмилой и отмечая, что угощение было вкусным, она открыла кухонный кран — горячей воды в нём не было, еле-еле побежала холодная. За последние годы не было ни одного случая, чтобы без предупреждения и видимой причины отсутствовала в кране горячая вода. Недоуменно воскликнула:
    
       — Каришечка, доченька ты моя, неужели у нас перемены?! Как же без горячей воды культурно омываться?!

       — Не переживай, мама! Ты что-нибудь придумаешь обязательно.

       — А что тут гадать-выгадывать?! Можно воду на плите разогревать, но лучше всего баньку бы соорудить, пока не поздно. Нет, Веня не сможет.

       — Конечно, не сможет. Он же в хозяйственных делах — абсолютный ноль.

       — И ты, доченька, заметила? Но кого бы из местных мужичков нечаянно пригреть-приголубить, чтобы обошлась новостройка подешевле? Про это ты уж точно не знаешь. Молода ещё.
       
       Анфиса начала перебирать в памяти имена сельских умельцев — сплошь не подходящие кандидатуры, и вдруг ахнула: баньку построит Степан! Хвастался он, что когда-то здорово строил бани. Лишь бы Аглаида согласилась на его временное отсутствие в их городской квартире.

       А горячей воды, действительно, больше не было. Бежала по трубам вода холодная, да и то с частыми перебоями. И если уж пришла беда — отворяй ворота. Колхозное стадо уменьшалось на глазах, частных бурёнок — тоже под нож. Растерянные мужики усердней прикладывались к бутылкам с горячительным питьём. В сельских магазинах ассортимент товаров растаял, подобно снегу жаркой весной.

       Соседки обменивались не радостными новостями и весной, и летом.

       — Куда катимся? — Анфиса редко закусывала после очередной рюмки, а лишь крякала то ли от удовольствия, то ли с досады. — Там, наверху, каким местом думают? У нас же было отличное поголовье дойных коров, но многих увезли на мясокомбинат. Неужели кому-то выгодно, чтобы было хуже и хуже?
         
       — А кто их знает, наших верховных правителей, — с умным видом рассуждала Людмила. — Может, кому-то и выгодно, чтобы жилось людям муторно.
       
       — Ой-ой-ой... Ладно, я взрослая, как-нибудь выстою. Только сердце болит за драгоценную Карину. Какая ей перспектива здесь оставаться? А какая перспектива там, в городе?
      
       — Анфиса, пусть дочка доучивается в школе и в институт поступает. Гляди, и жениха богатого найдет, как ты того и хочешь.
      
       — Не продешевить бы и завидного жениха найти, с большими деньгами, чтобы не бедствовала и счастливой была.
      
       — Она найдет! Уж Алина — настоящая красавица, а Карина твоя и подавно красуля. Скоро женихов перебирать будет, за кого из них замуж выйти да с большой выгодой.
      
       — Хорошо бы так. Послушай-ка, о чём подумалось: было бы замечательно, если бы девочки подружились и с нас положительный пример брали.
         
       Какой именно пример, Анфиса не стала уточнять, да и в подпитии она не очень-то задумывалась о сути сказанного, но для девочек повод подружиться возник. Однажды под вечер Людмила поспешила к соседке:
         
       — Анфисочка, ты же знаешь, что я со своим-то встречалась днём, а теперь нам в это время никакой возможности нет уединиться, хотя мегеру свою он бросил. Впервые на ночь к нему собираюсь, но Алину боюсь одну оставить. Вдруг кто-нибудь ломиться в дом начнёт да испугает. Я уж не говорю об изнасилованиях, что в округе случаются.
         
       — Пусть у меня ночует, места хватит.
         
       — Думала об этом, но добра в доме жалко. Ты же слышала — обворовывать стали. Вот ведь время чокнутое!
       
       — Хорошо, я согласная.
         
       — Ты меня осчастливила! Побежала я, постелю Карине на своей кровати, и скорей к ненаглядному. Пусть подружки утром позавтракают в моём доме, не бедствую — холодильник полон всяких продуктов. Мой милый отдал насовсем кассетный магнитофон «Электроника». Девочки, если захотят, послушают записи. Наша эстрада, советская, никакой тлетворной музыки. Телик могут посмотреть.
         
       За ужином Анфиса наказала племяннице быть в соседском доме примером для подружки и перед сном телевизор долго не смотреть и вовремя лечь спать. Особый наказ дала свой дочери Людмила:
         
       — Алиночка, всю правду тебе скажу: наша соседка — отсталая и тёмная женщина. Будь умницей и не говори ей, что я тебе привезла книжки о половом воспитании и что мы с тобой беседуем на откровенные темы. Анфисе это может не понравиться, и она запретит племяннице встречаться с тобой, а со мной рассорится. Ссора ни к чему. Пойми, что я не хочу оставлять тебя одну в доме. С трудом нашла работу ночной нянечкой в областной больнице. Деньги позарез нужны. И для твоего будущего счастья тоже.
         
      — Хорошо, мама, я ничего и никому не расскажу, — ответила дочь, зная, что мама врёт и едет к давнему любовнику, а в кубышке на антресолях среди разного хламья денег припрятано немало.

      — И Карине не проговорись. Она запросто проболтается и тётке, и кому попало. И никому-никому на селе тоже ни слова.
          
       — Честное комсомольское, я не расскажу!

       — Вот и хорошо, теперь я за нас спокойна. Завтра возвращусь, отдохну после ночной смены, а после обеда продолжим разговор о том, каким образом и почему ты можешь забеременеть, если не будешь предохраняться, и что следует предпринимать в семейной жизни, чтобы детей не было вовсе, если так надо. Ты взрослая девушка, и пора было давно просвещать тебя — прости непутёвую маму. Повторение — мать ученья, поэтому перечитывай главки о том, как мы с тобой обустроены. И про мальчиков — тоже. Ну, я поехала трудиться. А вы тут утром поешьте сытно. Я приеду — сможете отправиться на речку. Обязательно денег дам на мороженое и конфеты. Помчалась я — времени в обрез, боюсь опоздать на работу. Страшно даже подумать, что могут уволить.
         
       Но вечером Алина без промедления сообщила подружке, что мама каждый день ведёт с ней откровенные беседы на деликатные темы и запретила об этом рассказывать кому бы то ни было.
   
       — Карина ты тоже ничего и никому, — на всякий случай, предупредила Алина.
   
       — Само собой, ничего и никому! А тебе интересно, ну, беседовать?

       — Ещё бы! Ты и не представляешь, как интересно! Но я почему-то подумываю, что моя мама, всё-таки ненормальная. Взяла и привезла в наш дом всё это, как она говорит, полезное чтение,  а я, честное слово, мечтала красиво выйти замуж. Сама же мама  недавно об этом твердила неустанно: свидания, признание в любви, свадьба, первая брачная ночь, рождение детей — романтично и загадочно. Теперь же в голове всякие приятности возникают и покоя не дают ни уму, ни телу. Нет, моя мама — круглая дура!

       — Зря ты так о ней, Алиночка, — мигом возразила подружка. — Она же тебе зла не желает, да?

       — Не знаю, чего она мне желает, только теперь я мысленно обнимаюсь то с одним парнем, то с другим. И не только обнимаюсь...

       — Ой, да ты что?! Наверное, полезные книжки читать интересней и загадочней, чем просто подсматривать, как я?

       — Глупая ты до невозможности, и вижу, что всё тебе, темнота дремучая, надо будет объяснять.

       — Алина, я всё-всё запомню! Скажи, а можно забеременеть нечаянно?
 
       — Можно и нечаянно.

       — Горе-то какое! И что же дальше? Рожать надо? Так не хочется….

       — Если не хочется, то и не надо. Мама по этой теме объяснила и в книжке так и написано, что можно сделать безопасный аборт. Поняла?

       — Ага. Какая ты умная, Алинка... Я перед тобой просто круглая дура...

       — Да ладно тебе. Глянь-ка на эту книжку, очень интересную. Мама прячет её на антресолях, а я нашла.

       — С картинками?!

       — Полно. Это рассказы, где всё говорится по правде. Вот на обложке так и написано — «крутые и честные истории».
         
       — Круто.
         
       — Мне понравился классный рассказ о молодом художнике. На загородной вечеринке его всячески соблазняли женщины.

       — А зачем?

       — Ну, ты совсем глупая, Карина!

       — Я поняла. Ты меня извини, Алина. В моей голове сейчас такая каша… 
         
       — Это поначалу, а потом ты быстро и радостно повзрослеешь. Почитаем книжку чуть позже, хорошо?

       — Давай… Да, Алинка, ты умная, а я совсем безграмотная.
      
       — Не расстраивайся. Со мной поумнеешь. И эту папку мама прячет на антресолях, под кубышкой с деньгами. В ней — куча машинописных страниц. Я однажды заметила, как мама тайком от меня в постели увлечённо их читала. Когда я вошла в  спальню, она тут же спрятала папку за подушку и покраснела, как рак. Стыдно ей стало.
         
        — С рисунками?!

        — Полно. Тут про взрослую жизнь тоже всё говорится по правде. Тебе понравится... Слушай, а ты умеешь танцевать рок-н-рол?

        — Не с кем, а одной неохота. Да я и не умею.

        — Научить?

        — Давай!

        — Тогда стол, стулья в сторону. Дай-ка выгляну из окон, нет ли кого-либо поблизости.

        Алина включила магнитофон. Они танцевали, пока запись не кончилась. Карина воскликнула:

        — Ой, упаду сейчас! Держи меня, Алинка...

        Алина поддержала подружку, обняла её и, заглянув в зелёные глаза, полные жгучего любопытства, спросила:

        — Ты ещё не с кем не целовалась?

        — Ни разу. Тётя Анфиса строго-настрого запретила встречаться с мальчиками и целоваться с ними. Я ещё немного повзрослею и стану искать выгодного жениха, чтобы быть богатой и жить удовольствиями. Так меня учит тётя.
         
        — Твоя тётка определённо — тупица. Жить удовольствиями надо задолго до замужества. Поэтому я угощу тебя коньяком — у мамы его полно, и она не заметит. Может, ты самогонку пробовала пить? Она тоже есть.
      
        — Нет, самогонку не пила, она противная. А я не опьянею от коньяка?

        — Ты же не ведро собираешься выпить, а столько, сколько нужно для настроения... Держи бокал и на закусь конфеты. Пей маленькими глотками для большего кайфа.

        — Ой, Алинка... Я пьянею... пьянею... Как интересно с тобой...

        — Будет ещё интереснее. Сейчас вдоволь потанцуем, а потом... почитаем на маминой постели... Ты же хочешь?

        — Да, Алиночка... очень...

        Продолжение: http://proza.ru/2021/05/07/1027


Рецензии