Жизнь не одна и смерть не одна

-Если бы жизнь была одна и смерть одна, хорошо бы жил человек,- почему тогда отец сказал эти слова?
Вспоминаю вкус яблока от яблони,  им спасённой.
...Если под шелест дождя отец рассказывал тебе сказку про братьев Белая мысль и Чёрная мысль и ты её запомнил,
если увидев, как шла мать с опущенной головой, и ты знал, почему она печальна и сказал  — больше не буду её огорчать и старался следовать слову, себе данному...
Если, если — и молитвенник бабушки, и горы за лесом, и вышитая матерью на свою свадьбу шаль, и глаза чайного цвета, и тишина с ожидаемыми словами живут рядом, нельзя быть окончательно несчастлив.
И села на ступеньки, руками пощупала время,  увидела, как брат,  перепрыгнувший  через нарисованные  рвы, крепость был убит братом, их нарисовавшим  и пожалела обоих, прислонилась к балке из покинутого села, обжигала она стонами, песнями, плачами, не отличными от стона, песни, плача в соседнем гостиничном номере...
Вдруг вспомнила про дом забытый, затосковала, увидела дом, жизнь не одна и смерть не одна - много их, поняла это возвращаясь к яблоне отца, к своему месту любимому  и хорошо увидела каждый листочек...

Унеси,  — слушала, голос даже маленькой речки вытесняют все другие,  смотрела, если внимательно, наклонившись смотреть на воду  в речке  многое можно увидеть,  живое меняется, меняет, разменивает, утекает и просьба: унеси.
 Ненужное из  известного и неизвестного унеси.

Случайности, без намека на необходимость, властвуют, веселятся, отправляя в недосягаемые дали необходимости.


Так часто...

Поднимающее  солнце не имеет  силы солнца  уходящего.
Преображает, играет с тенями, высветляет  спрятанное,  приближает ключи высокие и низкие, солнце  заходящее и бегают за ним фотографы.

И такое услышали и да с уст правосудия: говорящий правду — террорист, напоминающий о необходимости меры в грабеже и вранье — экстремист, тот, кто в дальнейшем будет заподозрен в желании бороться с коррупцией —преступник, который не избежит наказания.
Подобное и гениальные авторы анти-утопий вообразить не могли, а мы уже, бедные и не удивляемся. Привыкли мы.

Облако белое, единственное.
Отчётливая  форма  корабля из иной планеты.
А может  опять прилетели и смотрят.
Чтобы удивиться. Краскам, их движениям, птичке, мелодии.
Удивляют и люди, но утомляют больше.
Не меняются.
Какие были в начале, такие в конце.
Нет, в начале лучше и это приближает конец.
Не помочь.
А может им и не надо помогать.  Сами.
Поднимут головы, увидят  это небо, этот воздух увидят, заплачут,  на скале крылья любимой высекут, танец  древний спляшут  вокруг костра, молитву прочитают и начнут жить?
Может и получиться.

Къарамагъан кёрмез, сынамагъан билмез.
Кто не смотрит — не увидит, кто не испытает — не узнает, - сказал  давным-давно безымянный балкарец.
Дорогие мои люди и да будет в увиденном вами —утешение, в узнанном — спасение, дорогие мои, будет май и молитва большого  абрикосового дерева в мае будет посвящена всем нам  тоже...
Надо пережить только эти холода.

Тает снег.
Уходит в воздух. И  воздух этот —лекарь.
Уходит в воду.
Целительна вода эта.
В небо и под землю уходит снег.
И так торопливо

Дожди в конце мая, долгие дожди в конце мая—песнь.
Кружатся лепестки  отцветающего,  в маете и в нетерпении бутоны, буйство перехода сезонов под землёй  и на земле затихают.
Дожди уходящего мая укореняют, проверяют, очищают, испытывают, одобряют проделанную большую свою работу.
И сверкает, светится, ликует каждый лепесток.
У старых, древних деревьях листочки —юные, юные.
Все впервые, все впереди у них.

В одном месте, одновременно и все.
И в согласии.
Горы, небо, вода, цветок,  рыба, следы рук человека. Скамейка, стол из широких досок
В таком  окружении великолепия, утомляющего и обязывающего, балкарец, беря в руки топор, прибегает к абсолютной простоте.
Это вкус, ( любое приглаживание, украшательство здесь будут пошлостью) это опыт предков в крови, это признание в любви к тому, что принял и что хочет передать.
Чалман, изгородь из веток послушных.
Скамейка, как трон. Каждый проходящих может сесть.
Арка — приглашение.
Все здесь — приглашение. 
Приглашение на встречу с деревьями, горами, с собой, с человеком, с народом...



Между живым и мертвым пробегает волк.
(Елгенни бла сауну арасында берю чабады.)
Только однажды услышала эти слова от мамы. Вскользь сказанные в разговоре, они  удивили,  были непонятны, хотела  переспросить, но что- то отвлекло, потом, потом забыла их.
Не в пословицах балкарских, не из  других уст не встретила этого волка.
Увидела наяву.
Впервые, когда мама ушла, увидела  ров непреодолимый.
Пропасть.
Не перешагнуть.
...Возводил стеклянную, ледяную перегородку, перебрасывал  в разные  миры  волк, пробегая между  уснувшим  навсегда и  засыпающим.
Проносится незримый  между живым и мертвым волк.
Убирает отчётливость.  В первый день.
Знает о слабости человека.
Размытость и разные шумы отвлекают, притупляют боль. И пробегая, отбрасывает  он  в разные стороны неразделимое.
Милосердный  такой волк…