Но с фамилией папы еврея

- Мама посадила  берёзу.Сказала  не срезай- не срезаю.  Посмотри , как  вымахала! Мама построила хату и  сказала:  Живи! В ней и  живу. А как ты   там, в Израиле?...
- Живу…
- Как у нас тихо? Да?
Я закрыл глаза и, вдруг услышал ,как  просвистев  в воздухе пуга  со всей силы  опустилась на маленького  Мишу.
- Ай-ай- ай,- закричал он, корчась от боли.
Ребята   захохотали , я смотрел на них   и не понимал,  почему они такие довольные? Своим  смехом поддерживают  переростка ? Хотел броситься на помощь к  плачущему малышу- и не успел:  пуга  рассекла воздух во второй раз и  опустилась  уже  на… меня.
-Будешь знать, как защищать полужидка,-  услышал  сквозь пронизывающую боль.
-Где это было?
Да вот здесь и было, в самом центре Михалина. После войны  в некогда еврейском  местечке   поселилось  много  жителей  ближайших деревень , а с ними и жестокость по отношению к не таким, как они.
Миша молчит, и я молчу. Что говорить? Миша и его брат Лёня на Михалине  были ,простите,  из «низшей касты».
- Не евреи, не белорусы,- так  отзывались  о них  и одни, и другие.
Высокий, крепкий, Миша  теперь твёрдо стоит на земле.   Уверен , сегодня ,  своего обидчика  он свалил бы  одним ударом!
Да, где они, где?
Словно подслушав мои мысли, говорит :
- Одни уехали  отсюда, другие умерли. На  Михалине  старше меня уже никого  нет…
Пристально всматривается вдаль,  будто хочет перенестись в другое время. В то время, когда его даже  не было на свете…
Отощавшая за войну, Зина  став работать на ферме , превратилась   в настоящую красавицу. Или колхозное  молоко  ей  помогло , или пришло время невеститься? Кто знает? Только золотые завитушки волос    танцевали на её   груди, ни одна  кофточка не могла  скрыть их соблазнительные   формы.
-Девка, ну и «колеса» у тебя! –, мужики постарше  раздевали  её глазами. донага.
А мелюзга, вымахавшая за последние годы , сплёвывая сквозь зубы семечки,  отпускала  в сторону   девушки  каверзные шуточки, но своим   рукам  воли    не давала.  Все хорошо знали, что в ответ  Зина  налетит   таким коршуном, что  шантрапе   ничего не останется, как  разбежаться.
Но  в поселке заметили, что  после работы она  идёт  в самую крайнюю хату, где живет пришедший с  фронта бывший офицер – политрук Исаак Злобинский.
-Прокоп!- Ты  кого держишь в хате?  Твоя Зинка   нами   пренебрегает  , а к этому жидёнку  вечерами бегает? – негодуют  местные мужички.
И,  как только дочь переступила порог, её отец  набросился  на дочь    с криками и  даже поднял  руку   вверх для  удара.
- Цыц!   Не лезь в мою жизнь!-  резко остановила она его.
-  Тогда уходи из моего дома. С  голоду  будешь  умирать- не помогу.
-  Может , и буду голодать, но битой , как мама   не буду,-  с узелком в руках , она направилась к крайней хате под белой березой.
Навстречу   к ней   вылетел аист  словно приглашая    войти в дом. Еще до
войны  Исаак затащил на эту березу  несколько досок, соорудил на ней  гнездо для аистов.   Вернулся домой после  фронта, никого из родных не застал -  все  в песчаном котловане за городом. Хотел куда-то податься- не мог жить в одиночестве, но открылись  фронтовые раны и  он  решил    задержаться на  короткое время.  Вышел, как-то поутру, слышит ,  стучат аисты  клювами в гнезде, увидели его, широко замахали крыльями, будто  здороваясь к ним.
Вот уже и не одинок, даже потеплело на сердце:
- Куда же я теперь от вас?
А  потом в его жизни  появилась Зина.
-Приходит  по доброте своей , чтобы помочь   что-то  сделать  по дому  ,  как  инвалиду войны ,- вначале так   думал  о ней.
Вначале даже  и не    подозревал   , что  девушка,  как  только  увидела его чёрные кудри и мягкую улыбку,   сразу же прикипела к нему .  Когда же   понял, что  она  решила остаться него, жёстко сказал:
-Уходи! – и добавил,- тебе нужен здоровый беларуский парень, а не израненный на войне еврей. У меня нет ни здоровья, ни дома, ни долгой жизни.
- Сколько есть-  столько и   будет наша !- тогда  ответила ему  твёрдо.
И вот теперь ,  идя  от отца  с узелком в руках,  чувствовала  на себе  неодобрительные  взгляды соседей.
- Зинка- есть Зинка,- чесали затылки беларусы.
- Она же гойка!( не еврейка)- переговаривались    евреи,- хотя, может сам Бог послал её   нашему Исачку ?
После войны  еврейских девушек   можно было   пересчитать по пальцам,  да и не каждая хотела бы свою жизнь связать с калекой.
Так  в доме Исаака  появилась  молодая хозяйка. И он помолодел, посвежел, захотел жить. Пока жена на работе, готовит ужин, делает какие-то работы по дому , а в свободное время  любуется  белыми  аистами.  Заметил , что они по очереди сидят на яйцах.
-Зиночка! Скоро у нас будут маленькие аисты,- встретил как-то   её  возле дома, показывая на гнездо.
-Аисты  будут у них,-  засмеялась Зина,  а у нас будет свой маленький,- прижалась к нему теплым телом.
Леня родился в 1950 году. Молодой отец ещё успел его  понянчить, а вот  второго сына – Мишу,  уже не увидел…
Аисты печально курлыкали над хатой, жалобно скрипела береза, а Зина  сидела у изголовья мужа.
-Я  чувствую, что мне осталось недолго. Прошу тебя, запиши  детей  на свою фамилию.  Может, так им  будет легче? Некоторые евреи, даже живя  в семье    записывают детей  на фамилии своих беларуских  жен,- просил он,- а тут такой случай…
- Нет!- оборвала его Зина,- и твоим сыновья , и твоим  будущим внукам нечего будет скрывать. Они будут только  гордиться тем  , что   их отец и дедушка  был боевым  офицером – фронтовиком. Вся твоя семья уничтожена, твои крылья подбили, кто же понесет  дальше по жизни  твою  еврейскую  фамилию?
…  Об этом разговоре я   знаю    от своего отца Давида: Исаак был его лучшим другом. Знаю, что Зина  тогда ответила вот таким  твердым отказом. Знаю, что  на Михалине не было женщины с более трудной судьбой, чем  она.
А   в  посёлке её звали: Зинка!
Она  хохотала в ответ, да спрашивала у   моей мамы:
« Скажи, Ира, мае сыновья   красавцы?».
- Красавцы, еще какие!-  отвечала  мама.
-Как  жаль ,что  мой Исачок  рано умер. У тебя пять сыновей, я бы ему    ещё бы не меньше  трёх родила,- и предлагала,- Ирка, давай выпьем! Ты же знаешь, какая у меня трудная женская доля. Плакать хочется , а я смеюсь.
- Зина, да ты еще баба- цвет!- вступает в разговор мой  отец .
- Давыд,  ты  намекаешь на моего  нового примака?  Так он же помог мне крышу отремонтировать,  отремонтировать,    а тот , кто был до него, построил сарай. Был бы жив  мой Исачок, разве знала бы я столько горя? Тяжело живётся мне и моим деткам. На ферме зарабатываю копейки, дома день и ночь работаю по хозяйству - всё равно не хватает на жизнь.
- Зина-  ты святая женщина! Одна растишь   сыновей Исаака. Это главное, а примаки, это, как ветер в поле. Были  и,  нет,- говорит мой отец…
-Тихо у нас. Да?- прерывает  мои воспоминания Михаил.
- Да! У вас необычная тишина. Жизнь, как будто остановилась!   Кажется,  вчера  бегали здесь  босиком, а уже стали взрослыми наши  дети , подрастают внуки.
-  Я давно ужо  дед!  Внуки у меня- большие !  Тоже   Злобинские , как   я,- помолчал немного,-  и как мой батька  Исаак.
- И у Лёни, брата твоего- дети и внуки  тоже Злобинские?
-   А как же? Мы не приблудные какие, а дети своего отца.
Мне захотелось подойти к  большому, сильному Михаилу, и  обнять его, как в  далеком детстве.
Наши взгляды встретились, а береза вдруг зашелестела своими ветвями.
- Странно,- поднял на неё глаза Миша,- нет никакого ветра. Все тихо, спокойно и, вдруг  ветви заколыхались ?- Может ,это моя мама обрадовалась  нашей встрече? - говорила  же  мне ,чтобы я не срезал  берёзу.. .
- Не срезай, Миша, не срезай! Такая же белая береза росла возле дома твоего отца. Поэтому и  мама  посадила её здесь ,  как память о нём - отвечаю ему.
- А ты откуда   знаешь?
- Мой отец говорил о березе, что  росла  возле дома Исаака Злобинского.
-Будешь ещё у нас, привези  что-  либо из Израиля,- расплылся в улыбке Миша,- у нас бульба,  да драники, а у вас, видимо , полно  марципанов?
- Привезу, обязательно  привезу,- говорю ему, а сам думаю,  что Миша, возможно  и не  подозревает, что   он, как сын еврея, тоже может уехать  в Израиль? Всю жизнь работает на тракторе: выращивает хлеб для людей, украшает беларускую землю своим трудом. Но он и не думает никуда   уезжать от маминого дома? От маминой   березы?
- Бывшее местечко -  в далёкой дымке времени.  Живущие здесь ранее немногие евреи, в том числе и я,  давно уехали.  И в Михалине  остался    только один  « наш человек» - Миша Злобинский,- думаю  про себя.
Знакомый водитель, который приехал за мной,  хитровато улыбнулся и  включил песню, которую  я  меньше   всего ждал.
"Был рожден я на свет мамой русской , но с  фамилией    папы  еврея… Звали мордой жидовской русские, но, а  выкрестом братья евреи…",- слышу по дороге.
-  Как  ты догадался, что эта песня ,как раз подходит  под мое состояние души?
- Я видел тебя, как ты долго разговаривал с Мишкой. Ваш он, полужидок и, спохватившись, проговорил: « Прости, сказал  по привычке…».