танец Воланда

обложка: арт-портрет друга автора от Ксении_Skazka
её волшебные работы здесь: https://vk.com/xeniaskazka

 волшебницам - нашим мамам и только им посвящается..

 # акт любви намба ван
 лейтмотив N1: тишина и совье уханье пустых и безразличных глаз..

Флот потопили — остались одни адмиралы,
На фонарях объявились хорошие люди.
В день, когда стрелки сошлись, я сказал своей маме:
Мама, твой сын — пацифист, это неизлечимо.

Васильев

 «Сходить с ума - так полностью!» - прокричал я пустой и бездушной конуре железобетона. И с этим возгласом стремглав кинулся на амбразуру потери интереса человека к человеку.

 Я пил грог исключительно в компаниях Морганов и мы дружно блевали вековым вином на ковёр белоснежных песков потусторонних Кариб.

 Я грезил, бредил и проклинал пошлость. Ту пошлость, которую могли выдумать лишь люди.

 По радио вопил миллионер-Шнуров. Он матерился, плевался, чертыхался и я оглох от грубой бесчувственности своих же уш.

 - Чу! - кричал Бианки со страниц детских зарисовок. Ленин нёс бревно на плече в картинках, а Сталин артистично душил детей империи задумчивым взглядом на полотнах прихлебателей.

 Так или иначе, иначе или так, но время шло и мне выпала кость самоопределения. Я грыз её самоотрешённо, но, устав, решил повеситься.

 Я сплёл из бечёвки басовой струны гитары  (ноты «ми») неумелую петлю, привязал её забытым морским узлом на зигзаге полотенцесушителя ванной, закрутил последний штрих бессмысленности своего существования, всунул в неё буйную свою голову, сел на пол, проверил тяжесть своего тела и.. Заснул.

 # акт любви намба ту
 лейтмотив №2: черта чертей в обволоке выгаданных слов, негаданных дум и отгаданных решений..

И есть чем платить, но я не хочу победы любой ценой.
Я никому не хочу ставить ногу на грудь.
Я хотел бы остаться с тобой, просто остаться с тобой,
Но высокая в небе звезда зовет меня в путь.

Цой

 Я проваливался в пол. Он стал кафельной плиточной водой, неспособной удержать мой вес, а я рушился в него и пересекал миры по немыслимой для богов причине.

 Ток пульсирующей Вселенной темяшился рубцом топора Раскольникова по двум копейкам, что я загодя сберёг на последнюю переправу.. Но они не пригодились.

 Обрушившись пыльным мешком о то, что я позднее назвал «мелью» я огляделся.

 Кругом полыхало огненное озеро. Огненный сполох отражался в моих зрачках и свирепствовал. Я встал, отряхнул пыль предков со складок своего несовершенства, закашлялся, отхаркнулся и нелепо попал прямиком в левый глаз шестого светила своего путешествия.

 Шестое светило утерло со злостью заплеванный мною глаз и спросило:
- Ты кто, долбоёб?
- Никто, - ответил я ретиво.
- Как ты здесь оказался, ублюдок?
- Никак, - петушился я.
- Зачем ты прервал дар жизни, недоумок?
- Вас хотел повидать! Соскучился! - орал самоотверженно я.
- Следуй тогда за мной, дебилушко.

 Его копытца бирюзы отчеканивали монеты при каждом шаге тихой и величественной поступи. Я, забыв себя, уж было начал забивать этими талантами свои карманы, когда негаданно обнаружил, что они тут же превращаются в пепел, оказавшись в моих карманах. Я соскучился. Дорога была долгой и неутешительно скучной. Мимо проносились обожжённые тени меня, лики святых и облики страхов, что больше не тешили меня. Ведь мне не оставалось ничего, что можно было потерять.

 У порога ночи он пнул меня под зад и легко перекинул, перевернув все мои многочисленные внутренности, под подол снов.

 # акт любви намба три
 лейтмотив №3: Цезарю - цезарево, Кесарю - кесарево, а Бесу - бесово..

Из тени, из каменной ночи
Явился, под вежливый стук.
Медленно, но без сомнений,
Очертил на полу белый круг
И, без лишних приготовлений,
Начал танец бесчисленных рук,
Где в каждом безумном движенье
Рождался неведомый звук —
«Не покидай меня!»

Бутусов

 Я не заметил как мой нежеланный полёт иссяк и я рухнул у триножья вершин, что скрывал потолок облаков.
Их было двенадцать. Сидя на корточках, уперев растрескавшиеся мозоли пяток об пол острых гор они самозабвенно пели. Их языка я не знал и поначалу мне показалась мелодия их пения рушащей весь бастион гармонии звука без остатка. С каждым вздохом их тяжёлых нош, что они держали мешковиной за спинами я стал улавливать фразы, слова, а потом и смыслы.

 Можно? Можно я повторю этот чудный декаданс злых духов на теле ночи? Пожалуйста, позвольте мне!

 Они закончили куплет, утёрли пот с прыщавых лбов, а потом самый тощий из них весом минимум в тонну фальцетом пропел:

Я созрел душой для светлых,
Светлых и прозрачных дней.
Стал взор мой бел,
Как монашеская постель..

 Второй - толстяк, с выжженными зрачками отсутствующих глаз подхватил баритоном:

Я несу свой огонь не таясь,
Не боясь от него сгореть,
Но послушай как страшно звучит,
Стучится в окно метель..

 Третий рыгнул и прогорланил:

Каждый клубок пурги,
Этой пурги живой,
Свет фонарей отражен
Окнами злобных глаз..

 Четвёртый вторил эхом сипоты:

Бесы зовут наружу
В стужу уйти с пургой,
Туда, где мертва вода,
Туда, где дурманит газ..

 Я онемел и нагло встрял в их поток. Пение прервалось возмущённым всплеском глаз.
- Что?!
- Простите, пожалуйста, что прервал Вас, но я знаю, что автор этих строк умер. Я очень любил его стихи там, там откуда я.. Не могли бы Вы мне подсказать, - где именно он? Как он? Смог ли я с ним повидаться хоть краем глаза?

 Они засмеялись? Нет! Они заржали. Один из них от надрыва пёрнул, ойкнул и, остановив общее веселье жестом кучерявой руки, произнёс:

- Ты кто такой, обморок? Почему ты прервал наш пир шуш?

 Я побледнел, остолбенел и, не зная значения и важности произнесённых «шуш», зло напророчил:

- По щучьему велению, по моему хотению.. превратитесь мрази в улиток влыжных и бегите бегом - бегом быстро-смелым до пожара-визга, до оплёта-стука, до кадыка-куда и отнюдь не худа! Встаньте в позу йоги и пропойте Чёву! Вуууууу!..
- ?!

 Я не поверил своим глазам, когда одиннадцать из них превратились в виноградных улиток и расползлись по сторонам света. Но двенадцатый (сука), не шелохнувшись, уставился на меня и прожёг искрами глаз мою душу насквозь. Я оцепенел, а он встал. Он был самым большим из них. Наверное это был главарь. Он развязал пустой заплечный мешок, взял меня за голову, как шахматную фигуру и засунул в свой нехитрый рюкзак. Завязал лямки, пояски и долго молчаливо нёс.

 После семи шагов полночи он бросил меня, пленённым грубой тканью, в бьющийся пульс холодной реки и крикнул:

- Демиург! Он - твой!
- Кто он, Вельс?
- Он тот, кого хотел видеть Сам!
- Я понял тебя, Громкий Молчун! Несчастья тебе втридорога и только плохих вестей, мой нехороший!
- Тьфу на тебя жаба рыбья! - бесновался в злобе Вельс. - Пшёл бы ты туда, где всю твою икру сожрал краб бессонницы!
- Ваше Толстейшество, фитнес творит чудеса! Займитесь им на досуге, - смеялся захлёбываясь Демиург в ответ и скрыл моё дыхание под толщей зябкой теснины рычащих вод.

 # акт любви намба четыре
 лейтмотив №4: Врубель, ты жжи!

Он прожил много лет, он прожил много зим
Тянулись серые дни и никого рядом с ним
Он просто пил, ел, спал. Тянулись серые дни
Тянулись серые дни, они и только они
Небо, улицы, люди – все в серой золе
Одиночество стынет на пыльном столе
Он петляет петлей от окна до окна
Из которых уже не видна, не видна она
Любовь, любовь, любовь
О-о-о-о, любовь!

Шевчук

 Я захлёбывался и не мог захлебнуться. Я задыхался и не мог задохнуться. А он смеялся, окутывал меня волнами уныния и зазеркалировал все мои силы большей силой. Он пел, матерился и молился на трёх языках одновременно.
А пел он козлиным, мерзким и незабываемым голоском следующее:

На мгновенье стало тихо,
И в этой тишине
Позволь мне передать тебе то,
Что было передано мне.

Можно выйти одному в поле
И знать, что ты вооружен.
Можно идти по пути,
В конце которого стоит Престор Джон.
Можно возвысить себя
Выше Озиманда, царя царей.
Можно учиться смирению
У стертых ногами придорожных камней.

Можно раздать себя
Безрадостным и жадным рукам.
Можно ходить по-албански
По стенам, фонарям, потолкам.
Можно гордиться тем,
Что познал до конца пустоту,
Гарантировать перерождение
С серебряной ложкой во рту.

Пусть ангелы несут тебя
Дорогой небесных огней,
Но не забывай:
Господу видней.

Может быть будет тепло, как ты хочешь.
Может быть с каждым днем будет делаться все холодней.
Не верь ни единому, сказанному мной слову,
Но прислушайся к мерцающей звезде.
Господу видней.

 Я вырвался из мёртвой Его хватки и прокричал ему, задыхаясь, пьянящим воздухом:

Я знаю, мое дерево не проживет и недели.
Я знаю, мое дерево в этом городе обречено.

 Буль-буль-пшш, - он снова меня окунул, гад. Я вырвался и пробулькал:

Но я все свое время провожу рядом с ним:
Мне все другие дела надоели,
Мне кажется, что это мой дом,
Мне кажется, что это мой друг.

 Демиург ругнулся и положил на мою голову вторую руку, а я пузырился и беззвучно под водой пел, гукая:

Я посадил дерево.
Я знаю, мое дерево завтра может сломать школьник.
Я знаю, мое дерево скоро оставит меня.
Но пока оно есть, я всегда рядом с ним:
Мне с ним радостно, мне с ним больно.
Мне кажется - это мой мир.
Мне кажется - это мой сын.

 Я оттолкнулся от песчаника дна и вылетев на поверхность гаркнул:

 - Я посадил дерево!

 - Дуралей, какое ты ещё дерево-то посадил-то? Да, если бы ты посадил дерево ты здесь никогда бы не оказался, глупыш!

 Он вытащил меня обессиленного на берег реки в изгибе. Отошёл. Помочился в кустарник и, развязав мешок, показал мне своё лицо. Он был как две капли воды похож на то, что я видел в отражении зеркала, глядя на себя при жизни.

- Почему ты принял мой облик, Демиург?
-  Потому.
- Ты уходишь? - спросил я с грустью от потери сильного соперника.
- Да, душа моя. Тебе - туда. Он указал на лачугу в поле за бугром разрушенного берега реки. Постучись только. Иначе вся путина зря. Прощай!

 # акт любви номер пять
 лейтмотив №5: чем больше - тем меньше, чем тише - тем громче..

Мы разрисуем все заборы своими стихами
Достань, пожалуйста, краску из рюкзака
Нам ни к чему учителя — мы придумаем сами
Правила русского языка
Когда экономят силы все остальные
Мы заранее готовимся к ностальгии
Мы решили: дорога каждая минута
Мы валяем дурака, и пока
Впечатления — наша валюта

Мозжухин

 Я шёл к ней, к этой дурацкой лачуге моего назначения и изнывал от усталости духа. Мне не хотелось спать, есть и пить. Я не испытывал ни страха, ни волнения. Я не чувствовал ни малейшего влияния гравитации и, казалось, что мог бы в любой момент при желании очутиться у бирюзового копытца в начале моего пути сюда. Запихивать таланты в карманы и возмущаться пеплу, рождённому ими.

 Я услышал мелодию расстроенного пианино. Тапер пьяным ворчливым голоском пел следующее:

Я ем овальные капсулы с рыбьим жиром
А зубы мудрости недавно удалены
Но по утрам я завидую пассажирам,
Которые до работы явно уже пьяны.
Welcome, это страна балерин и медведей
Для понимания чересчур сложная,
Поэтому на эпизодах из детских комедий
Мы строим фантомное прошлое.
Вот, бы открылась еще одна касса!
Надо бы привезти от бабушки кабачков..
Кто станет голосом рабочего класса?
Где самодеятельность белых воротничков?
Нету, похоже, ниша еще пуста!
То ли нам не о чем петь, то ли просто лень..
Я расскажу тебе, какого я видел кота!
Это главное событие за весь день..

 Я дождался, когда он закончит бесконечный свой куплет и постучал. Громко, отчётливо. Шесть раз. Музыка разом смолкла.

- Войди! - ответил мне зычный гулкий интеллигентный голос.
- Вошёл! - растрёпанно прочеканил я, закрывая за собой дверь.

 Напротив меня сидел тапер. А за его спиной - огромное зеркало. Когда я увидел своё отражение, я потерял дар речи. Я был бледнее молока, под моими глазами читались чёрные круги, а на шее висела оторванная струна гитары, затянутая на горле петлёй.

 Повернув голову вправо я увидел длинный стол пира хозяина отчуждения. Гости были достойны упоминания своей наготой и костлявостью. А Он восседал во главе стола в отдалении и смотрел, лучась и улыбаясь мне. За его спиной висела картина неизвестная мне. На ней были нарисована зубная щетка усов Гитлера или Чаплина, а внизу игривая надпись: You Can Do It!

- Привет тебе, хозяин снов и фантазий! - поприветствовал я Его.
- Привет, чужбина неназванная! - парировал Он.
-  Почему же не названная? - возмутился я.
- Да? А как тебя зовут?
- Меня? Очень просто! - воскликнул я, пытаясь вспомнить своё имя. К стыду своему, я не смог его вспомнить и от возмущения топнул ногой по скрипучей доске пола.
Он широко улыбнулся и произнёс:
- Я ждал тебя. Подойди ко мне мечущийся дух юношеского максимализма! Встань здесь и огляди моих гостей.
Я молчал, как вкопанный.
- Подойди, прошу тебя. - металлически приказал Он.
 Негнущимися и трясущимися коленками я прошагал к нему.
Краем взгляда я различил колючий взгляд Толстого, горбунок носа Гоголя и пенсне Чехова..

- Друзья мои! - прокричал он поднимая над головой бокал с песком вместо шампанского. - Видите ли Вы его так же хорошо, как и я?!

 Из-за стола встала обнажённая красавица с копной пышных волос.

- Да, Воланд. Я знаю его! Он ничего не сделал. Шёл кривой поступью в даль надежд богов прямиком к тебе, причитая жалобы молитв тёмных несчастий.

- Спасибо, Маргарита, за внимательность! Когда ты всё успеваешь? Удивляюсь.. - он посмотрел на меня, - Станцуем? - предложил он.
- Станцуем! - пересохшими губами пролепетал я.

 Он встал, хлопнул в ладоши и тапер истошно застучал по клавишам нестройного звучания пианино, закашлялся и промурлыкал вступление:

Слепая ночь легла у ног и не пускает на порог.
Брожу по дому, как во сне, но мне покоя нет нигде.
Тупая боль пробьет висок и пальцы лягут на курок,
А в зеркалах качнется призрак, призрак любви.

Воланд встал и разбил размашисто свой фужер об пол, протянул мне ладонь и обхватил меня, словно барышню в такт баллады Маргариты Пушкиной.

Тапер остановился, обернулся, посмотрел на нас (а мы - на него) и продолжил:

Возьми моё сердце, возьми мою душу
Я так одинок в этот час, что хочу умереть.
Мне некуда деться, свой мир я разрушил,
По мне плачет только свеча на холодной заре.

Ты умерла в дождливый день и тени плыли по воде.
Я смерть увидел в первый раз, её величие и грязь.
В твоих глазах застыла боль, я разделю её с тобой,
А в зеркалах качнется призрак, призрак любви.

Возьми моё сердце, возьми мою душу
Я так одинок в этот час, что хочу умереть.
Мне некуда деться, свой мир я разрушил,
По мне плачет только свеча на холодной заре.

Я слышу утренний колокол, он славит праздник
И сыпет медью и золотом, ты теперь в царстве вечного сна.
Я слышу утренний колокол, он бесов дразнит
И звоном небо расколото на земле я любил лишь тебя.

Возьми моё сердце...

- Тебе не бывать здесь раньше мамы, сынок. - Прошипел он мне на ухо на последних аккордах песни. - Возвращайся назад. Ступай! Ступай! - прокричал он.

 Всё померкло. Я очнулся в ванной комнате. Удавка оборвалась на изгибе трубы и я лежал на холодном кафельном полу с обрывком петли на шее. Я сел и распутал её. Скрутил с полотенцесушителя вторую часть. Прошёл на кухню. Засунул испорченную струну в мусорное ведро, пытаясь спрятать её поглубже.

 В двери провернулся ключ. Зашла уставшая мама. Она посмотрела на меня, а я на неё.

- Картошку почистил? - спросила она.
- Нет, любимая. В процессе! - ответил я.