Азъ рехъ бози есте

Падре припарковал свой Harley на небольшом островке перед въездом в епархию. Он не хотел заезжать на мотоцикле на епархиальный двор. Причин было несколько, но главной из них было то, что он не хотел подвергать искушению молодых семинаристов. «Хотя, хватит им искушения и без меня», - подумал Падре. Он был облачен по всем правилам байкерского этикета – кожаные штаны, соответствующие сапоги – штифель, куртка-косуха. Правда, шлем у него по его европейской привычке был обычный, без российского выпендрежа, типа «каска». «Но и этого достаточно, - подумал он, - чтобы породить массу вопросов у этих благочестивых мальчишек с косами и «определенным духовным опытом», привезенным ими из монастырских послушаний.

 

Падре приехал на Родину по частным делам. В этот раз он был на байке. Так получилось – он оставил свой гоночный BMW и взял у мужа дочери его Harley выпуска конца 90-х годов покататься. Отец его был фактически одним и первых байкеров в их родном молодом городе физиков. Правда, тогда они так не назывались, а официально именовались «Общество мотолюбителей». Отец занимался мото-кроссом и имел звание «Мастер спорта», чем Падре, попав в Германии в байкерскую компанию, весьма гордился. У отца был ИЖ-49, первый в их городе мотоцикл, копия немецкого DKW-350. Но всю свою жизнь отец был помешан на Harley, который так и остался его не сбывшейся мечтой. Поэтому Падре решил очередной свою путешествие в родные края с обязательным посещение могилы отца совершить именно на Harley Softail, который пробуждал его детские воспоминания о самом лучшем мотоцикле в мире – их старом ИЖ-49.

 

С Архиепископом Падре встретился совершенно случайно. Но тот настолько был рад этой случайной встрече, что, не принимая априори никаких отговорок, настоятельно пригласил его к себе в резиденцию на чашку вечернего чая. Вот, собственно, по этому поводу Падре и появился в епархии. А, так как он все это время был не просто на колесах, а именно на своем Harley'е, то и вид у него был соответствующий, совсем не по протоколу. Но так уж получилось. «Раз уж визит частный и приглашение спонтанное, а я в дороге и нет иной одежды, то так тому и быть», - решил для себя Падре, проходя сквозь вахту и направляясь к архиерейским покоям.

 

Архиепископ встретил его радушно, так, как будто соскучился. Ведь не виделись они несколько лет. Падре отметил про себя, что тот заметно постарел, все же ему было глубоко за 70. Но при этом в его глазах все еще горели молодые и порой озорные искорки. Архиепископ критически осмотрел байкерский наряд Падре, усмехнулся, взглянув на очки-«хамелеоны», произнес:

- Ты все, как в молодости, дымку носишь?

- Ага, Владыка, наглые глаза свои скрываю, - поддержал тон Падре, улыбнувшись.

- Ну давай-ка к столу, шутник! Я только-только чай заварил. Давай, а то остывает! Терминатор! Ты похож на Терминатора из фильма. Вот только грива не соответствует.

 

Перед камином располагался столик, на котором стоят заварочный чайник китайского фарфора и соответствующие чашки. Этот сервиз Архиепископ доставал только для особых гостей.

 

Архиепископ принялся разливать чай в чашки. Падре же достал из рюкзака железную коробку для печенья, в которую жена ему в дорогу положила ее кулинарное изделие рук человеческих – пахлаву. Положила, как всегда, на всякий случай и, похоже, сделала она очень кстати. Она как знала, что ему очень пригодится. Падре разложил ромбики пахлавы на тарелку:

- Вот, Владыка, тут мне супруга в дорогу туесок собрала. Оказалось, как раз кстати. Это – пахлава по иранской традиции. Жена-то у меня из Дербента, а там и в Азербайджане всегда готовили пахлаву именно иранскую пахлаву, которая радикально отличается от турецкой и реческой.

 

- Так это ты, оказывается, Леонидовича подсадил на дербентский коньяк? – спросил Архиепископ грозным тоном, но с ироничными нотками.

 

Иеромонах Алексей с редкой фамилией Леонидович был проректором епархиальной духовной Семинарии и старым семинарским другом Падре, которому он еще давным-давно открыл тайны вкуса дербентского коньяка, и с тех самых пор ни одна их встреча не обходилась без обсуждения оных.

 

- Я, Владыка, - не без гордости признался Падре. – И не только дербентский коньяк, но также и Азер-чай. Кстати, я уже наслаждаюсь запахом этого моего любимого чая, который Вы великолепно, прямо-таки, мастерски заварили.

 

- Так и это тоже твоих рук дело?! Но чай, надо признать, знатный! А кстати, дорогой, ты своего любимого коньяку отведать не желаешь? Леониович всех нас заразил этой вашей тайной любовью. – Архиепископ улыбнулся и, сходив к комоду, принес бутылку «Нарын-кала», лучшего дербентского коньяка. – Мне тут друзья по слуаю поднесли. Ты оказался прав – вещь просто великолепная!

 

- Нет, Владыка, благодарю покорно, но я же за рулем. У меня папенька гонщик был и с детства внушил мне одну простую истину – за рулем ни грамма спиртного. А авторитет отца для меня в технике всегда был непререкаем – во всех вопросах, начиная от ядерных реакторов и заканчивая Правилами дорожного движения. Так что, Вы наслаждайтесь сочетанием вкусов, а я откажусь, не взыщите.

 

Испили чаю, отведали пахлавы. Помолчали, глядя на огонь. Тут Архиепископ спросил:

- Расскажи-ка, как живешь? Как твои дочери? Что у вас интерсного?

 

Падре на минуту задумался, стоит ли поднимать тему, которая его волновала последню неделю и которой он посвятил немало времени, исследуя тексты на разных языках и обсуждая ее с друзьями в социальных сетях, а также и в кругу друзей младшей дочери, которые были его коллегами по байкерскому увлечению. Все-таки решив посвятить своего старого наставника, Архиепископа, чьим ставленником он в свое время был, в тему своих размышлений, Падре начал издалека:

- Приходится ликвидировать пробелы школьного образования современной молодежи. – он смущенно улыбнулся.

 

- Никак с друзьями младшей дочери работу проводишь? – Архиепископ посмотрел на Падре с хитрецой и добавил – Я видел ваши фото в Instagramm`е. Неплохая у вас компания подобралась. Зять твой, вроде, итальянец? И тебя они Падре величают?

 

- Итальянец, Владыка. Но там у нас компания разношерстная – и итальянцы, и немцы, и испанцы, - Падре вновь улыбнулся немного смущенно, - одни только мы – евреи-полукровки русского происхождения.

 

- Как? – Архиепископ удивленно приподнял брови. – У тебя же, ты говорил, жена из них. И ты тоже?

 

- Да, Владыка, бабушка по маминой линии.

 

- Галахический, значит. – задумчиво произнес Архиепископ. А дальше, оживившись, спросил – А что за проблема-то тебя так волнует, что ты вроде как словами здесь, а мыслями где-то очень далеко?

 

- Да, тут неделю назад была у нас очень интенсивная дискуссия с ребятами на тему Единый Бог и отражение Его в текстах Библии. – Падре для начала решил обобщить все вопросы.

 

- Так, они же, вроде, все местные у вас, а значит, Religion в школе должны были изучать. Там же все эти вопросы проговариваются по программе. Что не так? – Архиепископ снова удивленно поднял брови так, словно ему пришло сообщение об очередном открытии Америки.

 

- Владыка, - сказал Падре весело, даже с каким-то нахальством в голосе, - Вам ли не знать, что любой школьник относится к предмету, который ему не очень нужен в дальнейшем, мягко говоря, по принципу «в одно ухо влетело…»? Religion серьезно изучают лишь те, кто собирается дальше в университет на теологию. Остальным же приходится поправлять мозги в процессе жизни. Впрочем, так везде, я думаю.

 

- Ладно, я понял, к чему ты клонишь. – пробурчат Архиепископ, но потом уже примирительным тоном добавил, - Но что ты им интересного говорил в связи с этим?

 

- Владыка, а можно сперва еще чаю? – Падре никогда не ограничивался одной чашкой, если чай был правильно заварен, и обстановка располагала. – Вы великолепно заварили, я еще хочу насладиться вкусом!

 

- Возьми еще тут варенье. Редкое. Белая черешня. Меня Леонидович угостил. Или что? Опять, скажешь, это твоих рук дело?! – Архиепископ даже привстал с кресла от удивления.

 

- Простите Владыка, - Падре аж засмеялся от увиденного. – Жена Лёшке, то есть, отцу Алексею передала. Она знает, что он его очень любит. Я его на это варенье совместно с дербентским коньяком в свое время подсадил.

 

Падре аж засмеялся от того, насколько комичной выглядела ситуация. Но затем заговорил уже серьезным тоном:

- А если вернуться к теме, то проблема у нас возникла при рассмотрении псалма 82 (в нашей редакции, 81).

 

Архиепископ внимательно посмотрел на Падре:

- Я даже знаю, какой стих вызвал у вас проблему. «Азъ рехъ бози есте». Ведь так?

 

- Совершенно верно, Владыка! Самое интересно в том, что мы рассматривали его так сказать, по двум направлениям, с двух сторон. С одной стороны мы взяли тексты Библии на немецком и английском. Это не считая русского и церковнославянского (я ребятам по ходу переводил). А также мы посмотрели в Септуагинту и в конце обратились к источнику – Теhилим, Псалмы на древнееврейском.

А с другой стороны, мы сравнили ключевое определение - Бог, Элоhим в Книге Бытия, самое начало творения, и тем, что написано в Псалтири – боги, также Элоhим.

 

Архиепископ какое-то время молча смотрел в огонь, а потом произнес задумчиво:

- Да, тут святоотеческие толкования явно не подойдут.

 

А потом, оживившись, спросил?

- Скажи, а ты с мамой своей этот вопрос как-то обсуждал? Она у тебя кто, физик или математик?

 

- Владыка, Вы как в воду смотрели, - Падре улыбнулся. – Мама и физик, и математик в одном лице.

 

- И что она тебе на это говорит? Какие аналогии она может найти тебе на тему соотношения числового множества и единицы, например, или единой силы и суммы сил, действующих в этом же направлении?

- Кстати, - добавил Архиепископ, - у тебя же самого базовое инженерное образование. Хотя, - улыбнувшись, добавил, - посоветоваться с мамой никогда не помешает.

 

- Ну, с одной стороны, если мы теоретически рассматриваем силу, прилагаемую к материальной точке, то всегда говорим об одной силе или о каких-то «единичных» силах. Ну, Вы понимаете, в каком смысле?

 

Архиепископ согласно кивнул головой. Падре продолжал:

- А если же мы рассматриваем какой-то реальный объект, то получается, если рассматриваем какую-то «силу», то фактически речь идет о некоем, так сказать, «силовом поле», которое выступает в качестве «единичной» или же точнее «интегральной силы» в этом качестве.

 

Архиепископ смотрел на Падре с выражением глубокой заинтересованности в сказанном. Падре же увлеченно продолжал:

- Если же мы ведем какие-то расчеты, например, некоего механизма, то мы обязаны рассматривать, так сказать, разложение этих сил по векторам, которые в графическом изображении представлены «эпюрами» этих сил.

 

Архиепископ снова задумался и вновь задал вопрос:

- А в математике? Можем ли мы при расчетах использовать некое множество чисел или даже переменных, определенный «массив» в качестве некоего «единичного» аргумента, скажем, какой-то функции? Что твоя мама говорит по этому поводу?

 

Падре посмотрел на Архиепископа с восхищением:

- Конечно можем! Но лишь на определенном этапе вычисления. Пока этот массив выступает в качестве «единичного аргумента». А далее – дифференцируем и его. Соответственно методике вычислений.

 

- Ну вот, - Архиепископ поднялся с кресла и, разминая конечности, стал прохаживаться взад-вперед по гостинной, предаваясь на ходу размышления вслух:

- В случае творения Элоhим выступает в качестве единого «силового поля» или единой «интегральной силы». Кстати, а как мы можем интерпретировать само понятие Элоhим?

 

- Всесильный, - мгновенно отреагировал Падре, - как это представлено в русском переводе Торы с древнееврейского под редакцией профессора Бранновера.

 

- Хорошо, - Архиепископ удовлетворенно кивнул. – А еще как?

 

- А еще, - Падре на мгновение задумался, - а еще Божество. Ну, в интегральном смысле.

 

- Верно! – заметил Архиепископ. – И тогда, как мы можем интерпретировать фразу «бози есте»?

 

- «Вы все – Божества», - сказал задумчво Падре, и словно размышляя дальше, произнес, - «и сыны Всевышнего». Кстати, именно так стоит в одном дореволюционном переводе с древнееврейского.

 

- И вот, смотри, - продолжал Архиепископ, - в последнем стихе этого псалма стоит «восстань Боже, суди землю, ибо Твое наследие – между народами». То есть, в зависимости от контекста, как при твоих физических и математических расчетах – либо рассматриваем единую интегральную силу, либо дифференцируем ее по векторам, по «эпюрам сил», причем это не исключает внутреннее единство этой силы, так сказать, «единое силовое поле».
Кстати, в 7-ой главе Книги Бытия Бог, посылая Моисея в Египет, прямо ему говорит: «Ты будет Божеством для фараона».

 

- То есть, - как бы подводя итог сказанному, произнес Архиепископ, - Единый Всесильный, Единое Божество выступает как Одна «интегральная сила», Единое «силовое поле», но внутри это поле можно дифференцировать по векторам его приложения, что, впрочем, не исключает единства в его общем действи.

 

- Владыка, - Падре едва дождался окончания его рассуждений, - Получается, что человек также обладает определенными божественными качествами, которые тоже выступают то, как единая сила, то могут рассматриваться в дифференцированном формате? Ведь, это же логически следует не только из Псалма 82, а изначально из Книги Бытия.

 

- Верно, Архиепископ улыбнулся. – Но ты меня удивляешь. Это же первый курс Семинарии. Или что, опять ты полазил по текстам?

 

- Да, Владыка. Наше «по образу и подобию» меня как-то не удовлетворило. Тем более, что надо было рассматривать это в нерусскоговорящей компании. Пришлось сравнивать.

 

- И как сравнение? – усмехнулся Архиепископ.

 

- Ну, в немецком классическом переводе по Лютеру стоит ein Bild, uns gleich sei», а в английском построчном переводе с древнееврейского – «image according to likeness».

 

- И что же тебя не устраивает?

 

- В Септуагинте переведено как «eikona kai omoiosin». Все эти термины – немецкое Bild, греческое eikona – более соответствуют «изображению», некоему материальному и осязаемому образу. Английское image – тоже где-то рядом. Мне больше нравится в переводе на идиш – там стоит «гештальт». Это, на мой взгляд, более всего соответствует древнееврейскому «целем» в данном контексте.

 

- Эк тебе занесло – то! – удивленно и слегка недовольно проворчал Архиепископ. Но потом примирительным тоном добавил – Хорошо, пусть будет по-твоему. Гештальт, думаю, тут подходит почти идеально.

 

- Кстати, возвращаясь к исходной теме, - Архиепископ улыбнулся и подмигнул, - Пахлава у твоей жены отменная. Жена у тебя – мастер. А что, слушай, она в начинку кладет?

 

- Грецкий. Орех. Толченый грецкий орех, - сказал Падре и … осекся. Он понял, что хотел сказать Архиепископ своим вопросом, и рассмеялся.

 

Остаток вечера Падре рассказывал Архиепископу о своих дочерях, о внуках и об их байкерской компании.

Когда прощались, после благословения в дорогу, Архиепископ вновь прищурил глаз и вдруг сказал:

- Тебе имя Падре не подходит.

 

Падре лишился дара речи и лишь вопросительно посмотрел на Архиепископа. А тот продолжил:

- Судя по твоему прикиду, - он смерил критическим взглядом байкерский вид Падре, - а скорее по тому, что у тебя в голове, Judas Priest тебе больше подходит.

- Только, никому не рассказывай, что я тебе это сказал, - Архиепископ хитро подмигнул и улыбнулся. - Все, а теперь ступай уже. – Архиепископ вновь улыбнулся. – Хорошей тебе дороги и Агела-хранителя!