Все уже позади

ВСЕ УЖЕ ПОЗАДИ

Эпистолярный рассказ.

                Эпиграф: "Все еще впереди..."
                (Песня такая есть)

                07.07.2101
                Москва

    "Папуля, здравствуй дорогой!
    Наговорил письмо и отправляю по электронной почте, потому что в видеосвязи тебе наотрез отказали. Говорят, политическим не положено. И черт тебя дернул вывести в своей книжке этого председателя домового комитета. В общем, доигрался. В 147 лет мотать пятнашку - не бог весть какая радость, но сам виноват. В твоем возрасте пора бы быть и посерьезнее.
    Кстати, твою последнюю книгу изъяли из всех библиотечных систем. Правильно сделали. Может, так быстрее забудут.
    Пап, я делаю все, что в моих силах. Вчера в окружном департаменте детской литературы обещали замолвить за тебя словечко. Дома пришлось дать на лапу секретарю Председателя подъездного комитета, а заодно - Ответственному за этаж. Хорошо хоть не побрезговали. Обещали написать на тебя положительную характеристику, но ты же знаешь, против своего непосредственного начальника они не пойдут. Разве что, тебе немного смягчат режим. О снижении срока речи пока не идет. Сказали, что лет через пять можно будет подать прошение в муниципалитет, а пока терпи. Понимаю, трудно. Вчера Начальник службы безопасности подъезда сказал, что ты еще легко отделался. Журналист с 94-го этажа за меньшее получил двадцатку. Что поделать, времена не выбирают. Мне всего 116, а я уже ощущаю какую-то вселенскую усталость.
    Позавчера пытался добиться для тебя анабиоза, хотя бы года на три. Ты помнишь Сережу Шестакова? К младшему столоначальнику главного управления лагерей и тюрем он открывает дверь ногой. Но и Сергей ничего не смог сделать. Оказывается, анабиоз разрешен только после 150-ти. Придется тебе года три подождать. Но и здесь особо не обольщайся. Не хочу тебя пугать, в ближайшее время возрастную планку могут поднять до 160-ти. Крепись, старик!
    У нас все нормально, если не считать, что взятки сильно подорвали семейный бюджет. Мама выращивает себе новые волосы и зубы. Две недели назад на Американских островах сняли карантин. Туда и летала – там дешевле. Твой правнук, Григорий, пошел на пенсию. А его внук Васька - помнишь, конопатый, с родинкой на ухе? - нарастил руку и снова уехал
воевать в Африку. Битому неймется.
    Погода у нас вполне приличная. В конце июня снег все же расстаял, и немного подтопило нижние этажи. А вчера была гроза и очень ветрено. Блочный дом на углу Мичуринского и Никулинской не выдержал и рухнул. Помнишь, старый такой, с мемориальной доской твоего друга? Его все равно собирались сносить. Погибли 208 человек. Уже к вечеру кучу мусора раскатали бульдозерами и поставили табличку: "Строительство многоквартирного дома для малоимущих". Сосед был там, говорит, что до сих пор из-под земли слышны стоны. Заразы! Сколько биомассы закопали!
    Пап, посылаю тебе грелку. Настоящий, ректификат. Только сразу все не пей. Растяни хотя бы дня на четыре. Клонирование печени все время дорожает. А ты уже третью поменял. Пиши лучше детскую книгу, все быстрее время летит.
    Николай - твой прапраправнук, сын Алексея, младшего праправнука Игоря - вернулся с Луны. Его фактически выперли. Вначале перестали пускать в Азиатский сектор, затем в Европейский, а потом предложили уволиться. Два года строил-строил и на тебе. Анулировали контракт и лишили участка. Сколько денег вбухал! Он, кажется, и у тебя занимал? Но ты себя не вини. У Кольки слишком длинный язык, болтает что надо и
что совсем уж не следует, вот и поплатился.
    Да, звонила некая Марина Сергеевна, спрашивала, будешь ли ты на ее 105-летии? Я дал твой электронный адрес. Пап, ты бы держал своих девиц подальше от дома. Сам понимаешь, мама нервничает.
    Я еще держусь на работе, но каждый день жду увольнения. Пока помогает знакомство с Уховым. Помнишь? Он служит вторым заместителем Председателя дворового комитета на Мичуринском. Если меня выгонят, придется идти на пенсию. А с ней, сам понимаешь: два кило макаронов и два пакета сублимированного мяса в месяц. Разве что, ты новую книжку
наговоришь. Не ленись, папуль.
    Пока все. Держись, пап. Не падай духом. Твой сын Андрей. Здесь тебе Владимир Михайлович хочет что-то сказать."

    "Андрей Васильевич, привет!
    Что же ты, голова садовая, все никак ума-разума не наберешься? Помнишь, сразу после Третьей мировой меня чуть не засадили за, в общем-то, вполне безобидную рецензию на роман П.? Ну так это ж после войны! А сейчас-то... И чем ты только думаешь? В детскую книжку вставил такого уважаемого человека, да еще и вывел в глупом виде! Крайне непредусмотрительно. Я, между прочим, сразу после суда зашел в Департамент досмотра за детскими писателями и сказал им, что это посягательсто на свободу слова. Что мы сто лет назад своими руками эту демократию устанавливали. Долго говорили. Я им, мол, он художник, в конце концов, просто пошутил. А секретарь столоначальника сует мне в лицо Уголовный кодекс и показывает: статья 741, "Оскорбление должностного лица в извращенной форме". А потом еще процитировал 782 статью. Не знаешь такую? "Попустительство и укрывательство субъекта, оскорбляющего должностное лицо в извращенной форме". На десять лет тянет. Так что, я не стал спорить. Ладно, не отчаивайся! Я здесь уже кое-что пытаюсь предпринимать. У меня знакомый есть в Главном управлении предприятий общественного питания. Очень влиятельный человек. Сам понимаешь, на макаронах сидит. Он обещал посодействовать, чтобы тебя перевели из лежачей камеры в обычную. С сорок шестого подземного на двенадцатый. Туда и воздуха больше доходит, и вода бывает, а главное, там ты сможешь ходить: два шага - туда, два обратно. Все-таки полегче.
    Андрей Васильевич, посылаю тебе грелку. Домашняя, свекольная. Только не пей все сразу. Растяни хотя бы дня на три.
    Ну все, пока. Как решится с твоим переводом, напишу.
    Вот здесь твой праправнук рвется."

    "Здорово, дед!
    Как ты там? Небось все бока уже отлежал? Держись, дед! Три дня назад я в Рим мотался к бабе Вике. Старушка держится молодцом. Дал ей твой электронный адрес. Обещала написать как только добьется разрешения в отделении муниципальной жандармерии. У них там тоже домкомы лютуют. Ивана Нечипайло помнишь?  Мой одноклассник. Сел в Милане за саботаж. Не вышел на воскресный вечерник, а там как раз сам Председатель дворового комитета заявился после урагана расчищать завалы. Сосед по квартире настучал. Пять лет  "лежачей" без права апелляции.
    Дед, баба Вика передала тебе три настоящие сигареты - чилийские, контробанда. Честно говоря, даже не хочется тебе их передавать. Бросал бы ты курить. Легкие сейчас дороже почек и поджелудочной вместе взятых. А здесь еще слух прошел, что скоро запретят клонирование внутренних органов для политических заключенных. Поостерегся бы.
    Дед, я пошел на пенсию. Теперь добиваюсь разрешения на открытие своего дела. Хочу в Австралии купить макаронную лавочку. Там на западном побережье полоску в сто километров объявили зоной особого благоприятствования. Говорят, какой-то эксперимент. Но боюсь, что пока я буду раскачиваться, "вручную" собирать документы, туда сбежится шушера со всего света. А в моем возрасте, сам понимаешь, трудно найти нормальую работу.
    Дед, посылаю тебе грелку. Как ты просил. Только умоляю тебя, не пей сразу все. Растяни хотя бы на два дня. Вот, бабушка говорит, что тоже приготовила тебе гостинец - бытылку соевого пива. Обещала прислать как только кончится моя грелка. Кстати, вчера читал своим
правнукам твою последнюю книжку. Я включил ее и почти сразу уснул, а они дослушали до конца. Так что, давай, работай. Детям нравится.
    Ну пока, дед. Вот тут праправнук мой, Алешка, хочет тебе пару слов сказать. Три года сорванцу, первый класс закончил. Ты его видел на дне рождения у Маши. Машу помнишь? Это правнучка Виктора, второго сына моего младшего.
    Крепись, дед. До скорого!

    "Дедуль, здравствуй! Дедуль, а ты кто?"

2000 год.