УСЫ

Всем, кто желает разгадать «тайну пиковой дамы» (от простых читателей до академиков!), советую для начала послушать песню, которую в своё время исполнила Людмила Гурченко и текст которой я привожу:
На карнавале
Под сенью ночи
Вы мне сказали:
- Люблю Вас очень.
На карнавале
Вы мне шептали,
Да-да, шептали:
- Я Вас люблю!
Был я тронут нежной лаской,
Но, поймав коварство в глазках,
Снял я с Вас мгновенно маску — ооо-го-го!
Под маской леди
Краснее меди
Торчали рыжие усы!
(«На карнавале», музыка - Г.Уоррен, слова - Н.Коваль).
Тут, конечно, некоторые пожмут плечами и спросят: «Ну, и что нового в этой песне, если сюжет с мужчиной, прикидывающимся женщиной, был у Пушкина ещё в «Домике в Коломне»? Да и вообще: причём здесь пиковая дама?»
Отвечаю: сюжет-то у Пушкина был, но кто разобрался в намёках «Домика в Коломне»? Да и по каким приметам Германн нашёл «необыкновенное сходство» перед тем, как воскликнул «Старуха!»? Пушкин на это не ответил, а, поставив многоточие, предоставил догадываться об этом самим читателям. А с другой стороны, когда он написал о княгине Н.П.Голицыной: «При дворе нашли сходство между старой графиней и княгиней Натальей Петровной», то это был не блеф, а всего лишь намёк, поскольку через слово-сигнал «сходство» ещё раз подчёркивалась та необыкновенность, которую заметил и Германн, и знавшие Голицыну современники Пушкина, но которую до сих пор игнорируют учёные. Придётся мне взять очки и лупу, да и посмотреть на это «необыкновенное сходство» глазами следователя. И при этом сразу же обнаружить такую важную мужскую примету как усы.
УСЫ!!! Вот что упустили из своего внимания пушкинисты, и то, что действительно может составлять необыкновенное сходство между женскими образами «Пиковой дамы»! По определению В.И.Даля, ус - это «волос на верхней губе». И при этом Даль приводит поговорки: «Бывают усики и у женщин» и «Я усачек не люблю, оне слишком мужествены». Но Пушкину для намёка об ином, т.е. мужском, поле его пиковой дамы эта мужественность как раз и была нужна! И ведь давным-давно пушкинисты писали о Голицыной: «Пушкин знал её уже глубокой старухой, известной как «Princesse moustache» (усатая княгиня), присматривался к ней как к редкостному обломку старины и не отрицал (в «Дневнике»), что воспользовался её чертами для образа старухи-графини в «Пиковой даме» (1).
Конечно, воспользовался и, конечно, не забыл такую необычную для женщин примету как усы. Именно усастость и должна была поразить воображение Германна, увидевшего «необыкновенное сходство» по этому признаку. Ранее же в главе «Пиковая дама» мы установили, что в повести имеются две старухи-ровесницы, которые могут быть похожи друг на друга, и что зловредной могла быть не графиня, а её барская барыня. Тем более что следы этой барыни привели нас и к вредной старухе из «Рыбака и рыбки» (в особенности, когда она стала царицей и появилась возможность приравнять её к карточной даме-королеве!), и к злой царице-мачехе из «Мёртвой царевны», и к Павлихе из «Песен западных славян», и к поварихе из «Салтана». Однако почему же Пушкин умолчал об усах старой графини, которые с учётом такого мощного прототипа прикрытия как Н.П.Голицына могли бы у неё быть? Ответ прост: он не хотел обидеть «усатую княгиню», которую на портретах все художники изображали без усов. Возможно, делали они это по просьбе княгини, которой её усы не нравились. И я думаю, Голицына была довольна деликатностью Пушкина, который о каких-либо усах писать в своей повести не стал. И без всяких просьб! Ну, а когда после публикации пушкинской повести жители Петербурга стали называть Голицыну «пиковой дамой», то и это звучало для неё менее обидно, чем словосочетание «усатая княгиня». И, вероятно, совокупность всех этих обстоятельств и заставила Голицыну (да и её родственников) спокойно воспринять «Пиковую даму» и не возмущаться некоторыми негативными моментами, имевшимися в описании старой графини.
Говоря же об усах Голицыной, интересен и вопрос: а если они ей не нравились, то почему она их не брила? Тут возможны две причины: во-первых, даже и сегодня некоторые врачи, говоря о гирсутизме (а это «патология, характеризующаяся ростом волос у женщин по мужскому типу»), утверждают, что бритьё волос порождает лишь усиление их роста. И об этом же от своих врачей могла знать и Голицына. А, во-вторых, в возрасте 87 лет, указанных в «Пиковой даме», старым женщинам уже не столь важен их внешний вид, которым они так дорожили в молодости. Тем более что и при самом бритье можно было порезаться или зацепить бородавку. Ну, и зачем же рисковать, если здоровье дороже красоты?!
А теперь спросим: а на что или на кого могли бы намекать возможные усы барской барыни, если Голицына не является её прототипом? А на того, о ком и говорится в приведённой в самом начале песенке, т.е. на переодетого под женщину мужчину, который (внимание!) носит усы постоянно, а не бреет их, как герой «Домика в Коломне». А ведь в этой поэме Пушкин намекает будущим исследователям на следующую схему: старую стряпуху-кухарку Фёклу после её смерти ПОДМЕНЯЕТ переодетый под женщину мужчина, которого разоблачает старая хозяйка, застав его за бритьём. И при этом слово «усы» Пушкин, как и в «Пиковой даме», не употребляет, а заставляет догадываться, что мнимой Маврушке оставить при бритье усы в надежде, что их не заметят, было абсолютно невозможно. Ну, а о том, что у этой Маврушки должны были расти усы, читателю намекает группа кавалеров, из которой Параша и могла выбрать «кухарку» и о которой Пушкин пишет так: «пред её окном Всё ж ездили гвардейцы черноусы, И девушка прельщать умела их Без помощи нарядов дорогих» (2).
Повторю: «гвардейцы черноусы»! И поэтому такие же чёрные усы мы смело можем предполагать и у Маврушки, под маской которой, как легко догадаться, и спрятался какой-то гвардеец из числа почитателей Параши. Правда, и усы, и бороду этому замаскировавшемуся гвардейцу пришлось сбривать, о чём говорит и сам автор в следующих стихах: «Кто ж родился мужчиною, тому Рядиться в юбку странно и напрасно: Когда-нибудь придется же ему Брить бороду себе, что несогласно С природой дамской» (3). А от слова «дамской» впоследствии и родятся у Пушкина образы разных карточных дам. Ну, а слово «странно» всегда было, есть и будет предвестником любого научного исследования, несущего с собой новые открытия.
Отдельно отмечу, что мнимую кухарку, заменившую стряпуху Фёклу, вполне допустимо называть словом-синонимом «повариха», хотя от её общности по основному прототипу с героиней из «Салтана» нужно отказаться, поскольку Маврушка никому вреда не причинила, а «Ушла, не взяв в уплату ни полушки и не успев наделать важных бед». И при этом Великий мистификатор лукаво спрашивает: «У красной девушки и у старушки кто заступил Маврушу? признаюсь Не ведаю и кончить тороплюсь» (4). Ну, а мы делаем вид, что якобы соглашаемся с этим «не ведаю», хотя о сменщице, т.е. о поварихе из «Салтана», Пушкин начнёт писать уже в следующем году. Ну, а о царице-мачехе, жадной старухе, ставшей царицей, и о пиковой даме - через три года. Но главное, что схему использования мужского прототипа под женский образ он дал ещё в «Домике в Коломне». И именно на образе мнимой кухарки, которая в «Салтане» превратится в повариху, но которая при этом будет иметь уже совсем другой прототип. Так что на пушкинский вопрос: «Кто заступил Маврушу?» мы смело можем ответить: «кухарку» Маврушу уже в следующем году сменит повариха из «Салтана», которую в черновике сказки Пушкин тоже называл «кухаркою» (VIII,1077). Тем более, что при описании в начале этой сказки будущей поварихи совсем не случайно возникла мнимая «описка» Пушкина: «Если б я была девица», уже заставляющая подозревать под данным женским образом мужчину. В то же время, проникая в подтекст «Пиковой дамы», мы уточняем и такую важную примету этого мужчины, как усы, которые он не бреет, а. повторю, носит постоянно.
Ну, а поскольку мы ещё не вышли из темы «Пушкин и Ершов», то лишний раз можем через такую яркую примету, как усы, проверить пушкинское авторство «Конька-Горбунка». И для этого спросим: а у кого же в этой сказке были постоянные усы? Ответ понятен: у Кита Китовича! Именно у него «меж усов ищут девушки грибов» и именно он впоследствии «сердито закричал и усами закачал». И именно на его спине обосновались «крестьяне и миряне, православны христиане». Ну, а тут, конечно, мы сразу вспоминаем, что повариха из «Салтана» хотела, став царицей, устроить пир не на весь мир, а «на весь крещёный мир». Ну, а в такой «русской сказке», как «Конёк», христиане это не католики, а православные. И, конечно, крещённые.
А теперь спросим: кем является Кит для обитателей «моря-океана», если даже солидные осетры называют его «Царь великий»? Конечно, он царь, т.к., по словам автора, и дельфины «явились пред царя». И, конечно, он «государь», от имени которого и был дан указ, чтобы Ерша «нашли, к государю привели». И конечно, он «Кит державный», напоминающий словом «державный» эпитет «державнейший», употреблявшийся при Пушкине в официальных письменных обращениях к императору: «Всепресветлейший, державнейший, великой государь император Александр Павлович, самодержец всероссийской, государь всемилостивейший» (5).
Однако, стоп! Уж не слишком ли далеко мы зашли, припоминая самого императора? Ну, что ж, давайте проверим это через источник «Сказки о рыбаке и рыбке», т.е. - через сказку братьев Гримм «О рыбаке и его жене». А в этой сказке жена рыбака, став королевой (в картах это, конечно, дама!), держала в своих руках лишь скипетр, но, став затем кайзером, у неё появилось уже два символа высшей власти: «в одной руке у неё скипетр, а в другой – держава»! Вот вам и формальная возможность называть «державным» властителя, имеющему у себя в руках конкретный символ царской врасти, т.е. «державу», которая, по определению Даля, «одна из регалий, золотой шар с крестом наверху; царское яблоко». Одновременно замечаем, что немецкий рыбак говорит жене: «королей много, а кайзер-то один!» Смотрим определение слова «кайзер» и получаем следующее: «В немецком языке термин соответствует титулу «император» и применяется в германоязычных странах к императорам всех времён и народов» (6). Так, может, Кит из русской сказки «Конёк-Горбунок» это российский император? Вероятно, да, но какой именно, если при Пушкине их было три? А вот тот, кто и носил постоянные усы, т.е. – Николай I.
И вот теперь становится понятным – почему Пушкин в начале «Салтана» нарушил традиционный для русских сказок порядок перечисления сестёр-девиц по возрасту? Да потому, что спрятанные под их масками основные прототипы в эту схему не вписывались. И действительно, при перечислении девиц по возрасту на первом месте должна была бы оказаться ткачиха, поскольку спрятанный под её маской М.С.Воронцов был старше всех (кстати, в черновике 1828-го года, когда Пушкин писал о старшей сестрице, он пробовал вынести ткачиху вперёд); затем должна была идти будущая жена Салтана, под маской которой спрятана Е.К.Воронцова, и лишь в конце, т.е. под маской «сестрицы-поварихи», и мог быть спрятан самый молодой по возрасту великий князь Николай Павлович, будущий наследник императорского престола. Но Пушкин от такого возрастного размещения отказался, поскольку оно нарушило бы субординацию и привело к тому, что высший по своему социально-политическому положению Николай Павлович был бы последним. И поэтому Пушкин разместил своих «сестриц» не по возрасту, а по социальной значимости их основных прототипов.
Тут, правда, может возникнуть вопрос – а почему Николаю Павловичу была выбрана роль поварихи, а не какой-нибудь другой героини? Да потому, что именно он, став императором, «заварил кашу» под названием «14 декабря»! (7).
Ну, а в конце отметим, что отнюдь не старую жену рыбака из сказки братьев Гримм Пушкин сделал в своей сказке старухою, поскольку именно такой образ ему и был нужен для «Пиковой дамы». И при этом от дальнейшего (после королевы!) описания желаний немецкой героини он отказался. Но мы на всякий случай посмотрим их и удивимся тому, что ВСЕ они у жены рыбака были направлены ТОЛЬКО на мужские роли: это и кайзер, и Папа Римский, и даже сам Бог! А ведь исполнение таких невероятных желаний возможно только в сказках (и то немецких!), т.к. в реальной жизни женщины никогда не были кайзерами или Богом. А если и был один случай тайного проникновения на папский престол женщины, то это, конечно, было большим исключением. Да и вообще Папа Римский - это вам не Мама Римская!
Примечания.
1. «Путеводитель по Пушкину», 1931, статья «Н.П.Голицына»
2. ДК 198.
3. ДК 317.
4. ДК 302-304.
5. Д/б 4.1.
6. Википедия.
7. Об этом смотрите главу «Кто разбудил декабристов?».