Уходи

- Можно я уйду?
- Да.
- У меня будет другая жена и другие дети. Можно?
- Хорошо.

Он стоял на коленях перед своей четырёхлетней дочкой, обхватив ее за плечи, смотрел ей в глаза. Во всех его движениях была мольба. Но о чем? Ответ будто его ещё больше выбил из колеи.

Его уничтожают, перекрывают воздух, и он не живет, а волочит жалкое рабское существование. Служит тем, от кого нужно бежать сломя голову.
А ещё дети родились... Вторую дочку, Алю, он не любил, она была жёсткой, требовательной, как мать. Но первая...

Он судорожно встал на ноги. Дочка была похожа на него. И это было невыносимо.

- Я возьму с собой Лилю!

Жена вся исказилась в лице. С людьми она была робкой, в юности мечтала о благородном и умнейшем мужчине, который поднимет ее с низов, подарит любовь, детей, дом с маленькими комнатками, благополучную жизнь, которой у неё не было в детстве. Такого она ждала почти до тридцати, и он появился. Но брак не заладился. Мужчина не полюбил. Она его возненавидела и мстила. И сейчас он хочет забрать одного из ее СОБСТВЕННЫХ детей...

- Ещё чего! Не отдам! - вцепилась она в девочку, оставив синяк на плече. - Отойди от ребёнка! Ей завтра на занятия. Я развиваю ее, все силы вкладываю! Хореография, изо, английский! Думаешь, мне легко?!

Лиля наблюдала за родителями. И до крови расчесывала руки. Мама водила детей по всевозможным кружкам, папа пришёл домой грязный, после нескольких дней исчезновения. Мама - хорошая? Папа - плохой? И мама со всеми обсуждала супруга, даже их личные ситуации. И люди верили, поддерживали. Папа был изгоем. Но видимость будто не совпадала с истиной.

- Это нужно тебе! А не ей! - вскинул он руку, но не для удара. Было в этих словах отчаяние, что тебя никогда не услышат...
На узком личике Нади изобразился гнев и злость. Ноздри вздулись. В семье она, правда, реализовалась: могла кричать, требовать, давить. Когда-то Надя говорила, что в ней умер лидер, когда она не стала учительницей. Зато родился тиран.
- Что ты с ней будешь делать? У неё гастрит, аллергия. Ты в курсе, что я вожу ее по врачам?! Тюбаж, травы, уколы!

Он закрыл глаза. Организм Лили приходил в порядок, когда она оказывалась летом в деревне, где особо не было людей, и ее никто не дергал. Он специально купил там дом, чтобы дочка не сошла с ума. И взрослый не выдержит столько занятий, а ей всего четыре... Да и не было у неё способностей к хореографиям и танцам. Ребёнка круглосуточно отчитывали!

Он не ушёл. Хотя встретил свою женщину. И та его полюбила. Не смог оставить дочку среди тех, кто был беспощаден в своих амбициях, и жаден до эмоций - жена буквально поедала своих детей, оправдывая это «смыслом жизни» и «зато я хорошая мать». Жестоко. Надю люди сторонились, хоть и внешне это была робкая и молчаливая, заискивающая женщина. И тянулась она всегда к красоте, но тут же случался у неё припадок. То осуждать начнёт, то фыркать, выискивать изъяны.
…
«Хороший томатный соус должен быть сделан из томатов – пожалуй, это главный секрет. Мы берем лучшие томаты!»

Девушка, которая сидела напротив этой вывески в пиццерии, улыбнулась. Каждый день она думала о своём отце, который умер семь лет назад. Он любил томатный соус. Казалось бы, все в этом мире напоминало о нем…
Отец рано ушёл из жизни, потому что не выдержал. Силы ушли. Тонус исчез. Энергетика ослабла. Смысл жизни был рассеян на пустые разговоры.

Супруга вытянула из него все соки, и, обвинив во всех смертных грехах, прогнала, оставшись «несчастной брошенной». Но больше всего она была обижена за безответные чувства. Она хотела умного и благородного. Но он ее не полюбил... Женился из-за жалости, как говорили. Она эту жалость умела вызывать, навязывать, опутывать ею. «Двух детей давай, и никуда не денется!» - потом в ход пошла народная мудрость…
Он пожалел сразу же. О своей непредусмотрительности, излишней деликатности, да и зачем связался? О своей нерешительности жалел - почему не ушёл? Боялся осуждения? А та женщина, которая его полюбила? Зачем он не с ней? Судьба ее тоже не сложилась…
Нет. Боялся оставить любимую дочку в этом адище и беспросветности. Мать-убийца души - хуже алкоголички. Вторая проще. Первая измотает, истощит, и не назовёт причину. А потом обвинит, растопчет, и на обломки встанет, заявит: зато я не сломалась от такой жизни! Эх вы!..

Да и в страхах за свою дочку он ошибся. Надо было думать о себе, своем счастье, надо было создавать свою жизнь…

В оранжевой пиццерии сидела 29-летняя Лиля. Читала о помидорах. Ей часто снился отец. После его смерти она каждый день плакала в течение года. Девушка ругала себя за нерешительность. Надо бы быть на стороне отца, надо было помочь тому, кого любишь. И тому, кто по-настоящему любит тебя. Мать она жалела. Долго. Молча. Помогала, как могла. Но бездонная тьма беспощадна: сколько туда не кидай дров, все равно не загорится. Мать разрушила жизнь Лиле, и сейчас она по кусочкам ее собирала. И понимала, что не соберёт до конца. Многое потеряно, многое истерзано, многое упущено...

Уходи!..

Не жертвуй собой. Нисколько! Если бы ты, папа, ушёл, ушёл бы к тому, кого полюбил, сейчас бы я не была одна. Может быть, она не трепала бы тебя, требуя денег и уважения, а наполняла бы, поддерживала бы, как и должна вести себя порядочная женщина. И ты был бы жив. И были бы у меня, может быть, у меня братья и сестры. Я бы тебя поняла. И отпустила бы. Легко бы отпустила!.. Когда ты любишь по-настоящему, то не требуешь, не вызываешь чувство вины, не ломаешь.
Как жаль, что пришлось проходить через такие уроки!.. Отдаваться всецело тем, кто никогда это не оценит, и никогда не поймёт...
Отдавать свою жизнь, а не решать свои задачи, не идти за своей мечтой и истинными желаниями...

Быть рядом с теми, кто холоден в душе, и никогда не зацветёт.

Быть с теми, кто не любит тебя. Просто - не любит. Ты для них - еда, тело, деньги. Они не пожалеют, не услышат, не согреют.

Знаешь, папа, что я поняла теперь? Никогда, никогда не надо жертвовать собой, и не стоит жалеть беспощадных людей. Они живут, и кажется, что им плохо и скучно. Зато живут они долго. Как ты думаешь, почему?..