Кардиостимулятор в форме песочных часов

Самим под пятьдесят…идут года.
Вопросы жизнь решает очень просто.
Плевать на возраст: это ерунда,
Ведь старость где-то там… за девяносто.
Юрий Шушерин
Однажды в жизни каждого наступает час, когда с сожалением и болью приходится избавляться от переживания слишком волнительных эмоций, сентиментальных фантазий и сопутствующих им соблазнительных декораций: смотреть издалека с соблюдением ряда предосторожностей можно, трогать и пользоваться – ни в коем случае нельзя.
Григорий Александрович не заметил, когда счастливая, вполне пригодная для любого способа употребления жизнь стала безвкусной, начала стремительно распадаться на бесформенные фрагменты, из которых получалось сложить разве что абстракцию, что-то отдалённо напоминающее прежнее благополучие, но расплывчато, смутно.
В какой момент он впервые почувствовал дискомфорт, ощутил агрессивную тревожность бытия, испытал необъяснимое беспокойство по поводу недостатка жизненной энергии, предчувствие необратимого финала, вспомнить невозможно.
Что-то явно шло не так: жизнь незаметно утратила яркие оттенки эмоциональных импульсов, выразительные нюансы впечатлений и чувств, определяющих желание наслаждаться её изысканным вкусом.
Прежде Григорий Александрович даже будни пил залпом, пока внутри не начинало плескаться и булькать избыточное, пьянящее блаженство от ощущения гармонии, побуждающее желание, если не летать, то, по крайней мере, двигаться в ритме танца. Теперь же даже созерцание природных пейзажей, не говоря обо всём прочем, вызывало зевоту по причине чрезмерной сытости.
Он всегда был везунчиком, даже в мелочах. Победы в школьных олимпиадах и спортивных состязаниях, исключительный музыкальный слух, способность рисовать и рассказывать, не говоря уже о привлекательной внешности и умении восхищать эрудицией.
В него с первого взгляда влюблялись девчонки, да какие!
Когда мальчишки рассказывали о внезапно настигшей их первой влюблённости, пятнадцатилетний Гриша загадочно улыбался: уже в восьмом классе баловень судьбы был достаточно опытен в любви.
Женился он довольно поздно, в тридцать четыре года, на бывшей однокласснице, Инге Кудряшовой при странном стечении обстоятельств – по залёту: то ли не справился с управлением эмоциями, то ли подружка злоупотребила магическими манипуляциями.
Удивительным было то, что семейная жизнь увлекла с самого начала, соблазнила демонстрацией стабильности. Григорию понравилось быть любящим супругом, заботливым родителем, воспитателем и наставником.
Шикарно сложенная, покладистая Инга, на много лет стала для него идеальной парой.
Как жене удалось приручить дамского угодника с многолетним стажем, оставалось семейным  секретом.
С того памятного дня, когда супруга смущённо поведала Грише о странном поведении солёных огурцов и непредвиденной задержке ежемесячного рейса овуляции и до сего времени ей ни разу не пришлось пожалеть о своей беспечности.
Верность и преданность стали фирменным стилем супружеского поведения.
Чего Григорию стоило добродетельное поведение, известно лишь ему да создателю.
Конечно, он заглядывался на точёные фигурки очаровательных женщин, на соблазнительно милые девичьи мордашки, на их кокетливую игривость и гибкую пластику, но целомудренно, скромно, что было довольно странно: ангельский характер жены полностью перекрывало полное отсутствие у неё какой бы то ни было сексуальности.
Кроме редких случаев переполнявшего её возбуждения до замужества она никогда не была инициатором близости: уступала нехотя, порой изображала страсть, пусть искренне, но без азарта.
С годами Инга всё с большей неохотой и менее темпераментно исполняла танец любви, изобретательно от него уклоняясь.
Григорий Александрович был настойчив. Физиология действовала исправно до часа “X”, когда запланированный природой возрастной функциональный сбой у жены протрубил готовность завершить интимные отношения окончательно.
Инга стала капризной, нервной. Неприятный период совпал с взрослением детей, один за другим покинувших отчий дом по разным причинам.
От сексуальной неудовлетворённости у Григория закипал мозг, портилось настроение. Спасался незадачливый супруг игрой на скрипке, рисованием и рыбалкой.
Лето Копыловы проводили на даче в живописной местности.
Берёзовая и дубовая рощи, прозрачная река, тысячи тем для творчества.
Всё складывалось бы совсем неплохо, если бы Григорию Александровичу удалось сублимировать естественное желание прикасаться к женскому телу в картины и музыку, но…
Как же терзала, как мучила мужчину интимная неудовлетворённость, которой много раз тщетно пытался поделиться с Ингой, пока…
Пока соседнюю дачу не приобрела таинственная незнакомка, любительница загорать и огородничать топлес.
Женщина постоянно была одна, общения с соседями категорически избегала.
Как же умопомрачительно она выглядела!
Особенной, экзотической эстетикой Григория поразила осиная талия, венчающая удивительного размера аппетитный упругий зад, плоский животик и спелые соблазнительного размера груди.
Появлялась соседка, едва рассветёт; покровы сбрасывала часов в десять, нисколечко не стесняясь зрителей.
Пленённый изысканным зрелищем Григорий потерял покой и сон: рисовал и грезил, включая на полную мощь молотилку воображения, фонтанируя нескромными фантазиями.
Когда становилось совсем невмоготу – отправлялся на берег реки со скрипочкой, которая пела и плакала, пока он остужал по пояс в воде чувствительное либидо.
Однажды, в середине июня, когда особенно одолевала жара, горячее волнение внизу живота от бесконечных приливов сентиментальных галлюцинаций так распалило вибрации неудовлетворённой страсти, что пришлось сбежать на реку ещё до рассвета.
Мучить музыкальный инструмент столь рано мужчина не решился: прислонился мечтательно к стволу наклонённой к воде ракиты, опустившей в неё изумрудные ветви, и погрузился в сказочный полусон.
В иллюзии Григорий встретил её, свою мечту.
Сначала наблюдал за ней исподтишка, спрятавшись в кустах.
Незнакомка скинула лёгкую одежду, нагая ступила в воду. Было видно, как женщина покрывается мурашками.
Кожа её была нежной и гладкой, совсем не как у преждевременно постаревшей жены.
Соседка никак не решалась окунуться: широко распластывала руки-крылья, повернулась к берегу лицом, явив взору налитую грудь, закрыла нос двумя пальцами и погрузилась с головой в зеркальную неподвижность.
Из небытия Григория выдернул реальный всплеск воды.
Мужчина вздрогнул, открыл глаза.
Видение на самом деле стояло в воде, метрах в семи от него. Ему показалось, что обнажённая фея материализовалась из сна.
Соседка бесстыдно потягивалась с широко расставленными ногами, затем принялась подмываться, отчего у Григория случился кратковременный шок и приступ: в груди стало нестерпимо жарко, перед глазами закружили разноцветные мухи, голова раскалывалась, что-то странное происходило с левой рукой.
Копылов захрипел, попытался вскочить, хрустнул сухой веткой, упал, чем привлёк внимание соседки, которая оказалась бывшей медицинской сестрой из отделения реанимации.
Действовала женщина быстро, намётанным глазом распознав начинающийся инсульт. Наверно это и спасло страдальца от трагического финала.
Так они познакомились.
С тех пор Григорий Александрович тайно посещал Амалию Игоревну, которая оказалась замечательной собеседницей.
Отношения с женой стали пустой формальностью.
Множились и усложнялись её хронические болезни. Теперь они постоянно жили на даче.
Однажды Инга не проснулась: оторвался, перекрыл ток крови безжалостный тромб.
Амалия Игоревна, как могла, поддерживала искренне страдающего нового друга.
Спустя пару месяцев, произошло это обыденно, словно планировалось заранее, Григорий остался у подруги ночевать, вновь почувствовав прилив сил, вкус к жизни и... вспомнил, что такое синхронный оргазм, удивив не только себя, но и Амалию, которая неожиданно обнаружила, насколько чувствительно и отзывчиво на ласки её истосковавшееся по мужским ласкам тело.
– Представить не могла, – сказала она однажды, – что в сорок пять можно влюбиться. Я ведь никогда, хотя дважды была замужем, ничего подобного не испытывала. Наверно ты, Гриша, особенный. Разбудить вот так запросто эротическую чувствительность в возрасте баба ягодка опять – это ведь уметь надо. Всю жизнь уверена была, что у нас, женщин, второй любви не бывает, не может быть; что природа агрессивной сексуальности столь расточительное для организма явление, что вынести повторно эмоциональное и физическое потрясение, если не сказать больше – помешательство, немыслимо. И вдруг такое!
Григорий смутился, подтянул обвисающий животик, прижал спасительницу к груди, – сам не ожидал от себя такой прыти. Думал, что внезапная остановка сердца – единственное, чего могу пожелать себе от неумолимого рока.