Вкус черешни

Сегодня не юбилей, а обычная дата - 97 лет со дня рождения Булата Шалвовича Окуджавы. Вспомнился один из зимних дней 1969 года, когда оказалась я в Современнике. То было начало моего увлечения театром. Шел спектакль с милый названием «Вкус черешни». В то время не делала постоянных записей в дневнике, наивно полагая, что все яркое из увиденного и услышанного надолго сохранится в памяти. Как ошибалась! Вспоминается лишь атмосфера праздника, непосредственность игры Олега Даля, исполнявшего роль главного героя и впервые увиденный Булат Окуджава. После окончания спектакля завсегдатаи-театралы и друзья потребовали его выхода на сцену. Поразили тогда галантность и некоторая доля отчужденности от зрительного зала, присущие Булату Шалвовичу.

Постоянно слышалось имя Агнешки Осецкой. Вполне понятно, что сейчас знаю об этой женщине намного больше, чем в дни молодости. Очевидно, и воспринимаю бывшее действо, глядя через призму прошедших лет. Окуджава находился в тени ее таланта, ибо сама пьеса, звучавшие песенки – дело ее души, души женской.

Есть у меня четыре сборника стихов Окуджавы, но ни в одном из них не оказалось текстов песен из того полузабытого спектакля. Поиски привели к одному из последних прижизненных сборников, вышедшему в 1993 году под названием «Милости судьбы». Возникло желание сохранить их на своей странице.


БУЛАТ ОКУДЖАВА

ПЕСНИ К СПЕКТАКЛЮ «ВКУС ЧЕРЕШНИ»

ВОЛЬНЫЙ ПЕРЕВОД ИЗ АГНЕШКИ ОСЕЦКОЙ

 
Гаснут, гаснут костры. Спит картошка в золе.

Будет долгая ночь на холодной земле.

И холодное утро займется,

и сюда уж никто не вернется.

 
Без листвы и тепла как природа жалка!

Поредела толпа у пивного ларька.

Продавщица глядит сиротливо.

И не допито черное пиво.

 
Ах, пане, Панове, ах, пане, Панове,

ах, пане, Панове, тепла нет ни на грош.

Что было, то сплыло. Что было, то сплыло.

Что было, то сплыло. Того уж не вернешь.

 
Как теряют деревья остатки одежд!

Словно нет у деревьев на лето надежд.

Только я пока очень любима,

и любовь не прошла еще мимо...

 
Но маячит уже карнавала конец,

лист осенний летит, как разлуки гонец,

и в природе все как-то тревожно,

и мой милый глядит осторожно.

 
Ах, пане, Панове...

 
«До свиданья, мой милый,— скажу я ему,

вот и лету конец. Все одно к одному.

Я тебя слишком сильно любила,

потому про разлуку забыла».

 
Горьких слов от него услыхать не боюсь:

он воспитан на самый изысканный вкус.

Он щеки моей нежно коснется,

но, конечно, уже не вернется.

 
Ах, пане, Панове...

 
***


Нам парни говорят такие речи,

когда встречают нас:

«Что жизнь моя была до нашей встречи?

А как ярка сейчас!

 
Пусть видят одиночки-дилетанты,

не знавшие любви,

как вспыхнули во мне мои таланты,

и жар гудит в крови.

Теперь на подвиг я готов решиться.

У жизни я в долгу.

И потому жениться, да, жениться,

прости, но не могу».

 
Нам парни говорят такие речи —

всё смех и суета.

И удивить меня теперь уж нечем:

по горло я сыта.

 
***

 
К чему нам быть на «ты»? К чему

мы искушаем расстоянье?

Милее сердцу и уму

старинное: я — пан, вы — пани.

 
Какими прежде были мы!

Приятно, что ни говорите,

услышать из вечерней тьмы:

«Пожалуйста, не уходите...»

 
Я муки адские терплю,

а нужно, в сущности, немного —

вдруг прошептать: «Я вас люблю,

мой друг. Без вас мне одиноко».

 
Зачем мы перешли на «ты»?

За это нам и перепало —

на грош любви и простоты,

а что-то главное пропало.

 
***

 
Уезжаю, прощайте, друзья. Не клоните голов

виновато.

Впрочем, я уже там, в том лесу, из которого нету

возврата.

Ухожу насовсем, перед тем хлопнув дверью, чтоб

дрогнули стены...

Ты прощай, мой смешной идеал. Допивайте вино,

джентльмены.

Жить до старости, жить до седин — это просто

кощунство, ей-Богу.

Ровно тридцать исполнилось мне, и пора собираться

в дорогу.

Оставляю склерозы другим, и дряхлеющий мозг,

и седины.

Лучше сразу уйти напрямик из своей золотой

середины.

И хотя еще кружится бал, и громка еще музыка бала,

умный гость собирается прочь; значит, время

прощаться настало.

Вы прощайте, пустые слова. Извините, что так

оно вышло.

В этом есть своя прелесть, друзья... Отчего же оваций

не слышно?

 
Окуджава и Осецкая познакомились в 1964 году, в Польше. То была его первая поезда заграницу. Ему сорок лет, ей – на двенадцать лет меньше. Очаровательная была женщина. И, пожалуй, самое главное. Дружба их сохранилась на долгие годы. Завершился жизненный круг Агнешки на три месяца раньше незабвенного Окуджавы. Оба отошли в мир иной в 1997 году.

Но... продолжают звучать слова: "Милее сердцу и уму старинное: я — пан, вы — пани".
 
Все уже в прошлом. Именно поэтому отнесла всполох памяти к мемуарному жанру.


Фото: Агнешка Осецкая