Предатель

Николай Погребняк встал, как всегда, рано утром. На работу идти не надо, потому что сегодня праздник – 9 Мая. В колхозе «Ленинский путь», где он работал механизатором, этот праздник отмечали с размахом. Сначала были спортивные соревнования, затем торжественная часть, а потом обед в столовой. Председатель колхоза Герой Социалистического Труда Мороз В.И. всегда сажал своего земляка в президиум, рядом с собой. Оба были из Винницкой области, оба фронтовики.
Вынув из сундука старую военную гимнастёрку, Николай надел её на себя, прицепив две медали, подошёл к зеркалу. Гимнастёрка сидела как влитая, как будто он только что пришёл с войны. Не любил он этот день и всегда ждал, когда он закончится. Слушать речь председателя, затем парторга Сергеева, который в войну служил в НКВД, было утомительно и неприятно. Надев пилотку, он начал всматриваться в зеркало. Чем дольше смотрел, тем явнее видел изображение какого-то мужчины. От увиденного просто опешил. Оглянулся назад, думая, что сзади кто-то стоит. Но там никого не было. Он спросил у зеркала:
– Ты кто?
– Я твоё второе я, а зовут меня Хотинский Петро Богданович. Или ты забыл, кто ты на самом деле?
– Замолчи! Я не Хотинский, я Погребняк.
– Это ты сейчас Погребняк, а когда полицаем служил, был Хотинский.
– Об этом никто не знает, и я об этом забыл.
– А как ты Марию Приходько убил – забыл?
Перед глазами всплыло лицо молодой двадцатилетней женщины.
Когда в село вошли немцы, он первым стал полицаем. Так как люто ненавидел советскую власть.
Мария была первой жертвой, кого он убил. Он её выследил, когда она возвращалась из леса от партизан.
– Я не хотел, это немцы меня заставили её убить.
– Будь честным перед самим собой.
– Ей-богу не хотел, так получилось.
– А она была на третьем месяце беременности, дитя ждала.
– Я искупил свою вину, я хорошо работаю, я лучший механизатор в районе, грамоту имею, на доске почёта вишу.
Но голос не унимался.
– Это ты висишь потому, что никто не знает, кто ты на самом деле, а когда узнают – расстреляют.
– Замолчи.
Николай поправил пилотку и быстро вышел из дома. Но голос не унимался:
– А ты, Коля, вспомни, как ты раненого красноармейца, который прятался у Бондаренко, немцам выдал.
– Замолчи! Я и так его по ночам вижу, каждый день в хату приходит, спать не даёт.
Когда он зашёл в клуб, гимнастёрка была мокрая от пота. Председатель колхоза, видя странное лицо своего земляка, спросил:
– Ты, Николай, случайно не заболел?
– Да что-то голова болит.
– Мы её после торжественной части полечим – потерпи.
Председатель в войну был танкистом, под Курском был ранен, горел в танке, чудом выжил. После войны женился на калужанке Варе и здесь остался жить.
Колхоз гремел не только по району, но и по области. Лучшие намолоты, самые большие надои были в колхозе «Ленинский путь».
На День Победы, уже по давно заведённой традиции, все фронтовики садились в президиум. И односельчане узнавали о подвигах своих земляков. В этот день один из ветеранов выходил на трибуну и рассказывал о своём маленьком вкладе в победу страны над фашистами. В тот раз настала очередь и ветерана Великой Отечественной войны Погребняка Николая рассказать, как он воевал.
Выйдя на трибуну, он начал пересказывать статью, которую прочитал в газете «Красная звезда». Её выписывал не ради рассказав фронтовиков, а чтобы в ней читать заметки об изменниках родины. В одном из номеров была заметка о его земляке Старко, который в войну был полицаем и которого приговорили к высшей мере наказания – расстрелу.
Односельчане дружно начали хлопать после окончания рассказа фронтовика.
Выходило, что этот бравый солдат защищал Москву, участвовал в Курской битве, а войну закончил в Берлине. Единственное, что не стыковалось с рассказом героя, это всего две медали на груди, полученные за всю войну. Эти награды он взял у убитого красноармейца.
После тожественной части в колхозной столовой накрывали столы. Председатель колхоза для такого праздника денег не жалел, поэтому столы ломились от еды. Погребняк сел с края стола, решив водкой заглушить этот проклятый голос, который напомнил ему о прошлой жизни. От большого количества выпитого алкоголя он начал рассказывать соседке по столу доярке Валентине Перепёлкиной, что он был полицаем.               
– Я, Валентина, в войну был полицаем, людей убивал.
Валентина уставилась на него ничего не понимающими глазами.
– Какой ты полицай, вон как ты храбро воевал, даже до Берлина дошёл.
 – Нет, я убивал красноармейцев, и Марию Приходько беременную я убил, и дитя её не родившееся тоже я убил.
– Не может быть!
– Я изменник Родины.
Валентине этот пьяный базар надоел, и она от него пересела на другое место. Погребняк сидел один, пил водку и повторял: «Я был полицаем».
Видя, в каком состоянии находится лучший механизатор района, было решено отвезти его домой. Для таких целей у предусмотрительного председателя наготове был мотоцикл «Урал» с коляской, который и развозил подвыпивших колхозников. Доехав до дома, Погребняк уснул беспробудным сном.

Евдокия Корытько решила отметить Новый год у своих родственников в Саратовской области, а по пути заехать к своей подруге в Калугу, с которой училась до войны в медицинском училище в Виннице. Взяв в подарок баночку мёда и кусок сала, отправилась в дорогу. Встреча с подругой Зинаидой была радостной. Вспомнили, как учились до войны в училище, как бегали на танцы в парк, как влюбились в одного кавалера – Сашку Рыжих из соседней группы, а он пошёл на фронт и героически погиб под Одессой. За разговорами и воспоминаниями прошли три дня. Так как путь к родственникам был не близкий, то подруга в дорогу сварила курочку, порезало сала. Всё это завернула в областную газету «Калужская правда». Сидя в поезде Москва-Камышин, развернув газету, в которую была завёрнута курица, Евдокия обомлела. На неё смотрело лицо односельчанина Хотинского Петро Богдановича. Она вспомнила, что, когда в село пришли фашисты, он стал полицаем. Не одного человека убил и выдал немцам раненого красноармейца. Перед глазами всплыло лицо подруги Марии, которую он штык-ножом убил. Когда немцы отступали, он из села исчез.
Начала читать, что было написано под портретом: «Механизатор Погребняк Николай Петрович из колхоза «Ленинский путь» Козельского района за уборочную страду намолотил 6 тысяч центнеров зерна. Равняйтесь на передовика». Курица не лезла в рот, и в голове начали всплывать картины войны. Всю дорогу до своей станции Три Острова молчала.
Хотя с родственниками Евдокия и старалась быть весёлой и жизнерадостной, но ей это плохо удавалось. Все мысли были об этом предателе родины –Хотинском. Вновь и вновь всплывали все его преступления, о которых она знала. На третий день пребывания в гостях дядя спросил:
– Ты случайно, Евдокия, не заболела?
– Нет, не заболела, – ответила Евдокия и достала газету с портретом Погребняка.
– Кто это?
– А это полицай Хотинский из нашего села, а когда немцы бежали, он исчез. Ох, уж люто он зверствовал в селе, мою подругу Машу сам убил, у фашистов на хорошем счету был.
– Тебе, Евдокия, надо с этим портретом в КГБ ехать в Балашов. У нас такой службы нет. Завтра с утра с трудовым поездом и поезжай. Всё там им и расскажешь, как он в селе зверствовал.
Она молча слушала дядю и понимала, что он прав и ехать надо. Если это на самом деле Хотинский, он должен быть расстрелян как предатель.

На следующий день Евдокия уже сидела в кабинете у сотрудника КГБ капитана Андрианова и всё ему подробно рассказала. Оперативный сотрудник молча слушал её, не перебивая. Затем попросил всё подробно написать. Она начала писать, и у неё задрожала рука. Чем дальше она писала, тем сильнее становилась дрожь. Андрианов это заметил и налил ей воды в стакан. Но дрожь не прекращалась. Тогда он сказал: «Евдокия Ивановна, идите погуляйте, а после обеда мы с вами продолжим».
Она вышла из отдела и медленно побрела по улице. Перед глазами всплывала галерея лиц односельчан, которых этот изверг убил. Зайдя в кафе, купив лимонад и мороженое, Евдокия успокоилась. После обеда она подробно всё написала.
После её ухода капитан Андрианов раз за разом перечитывал написанное. Выходило, что этот полицай очень хорошо устроился: завоевал авторитет и уважение, лучший механизатор района, грамоты, премии…
Чем больше он думал об этом предателе, тем быстрее хотелось восстановить справедливость и наказать его. Взяв написанное заявление, оперативник пошёл к начальнику отдела майору Ершову. Выслушав сначала доклад капитана и прочитав заявление Корытько, долго молчал, думая, как бы быстрее вывести на чистую воду этого фашистского прихвостня. И наконец произнёс: «Вот что, Виктор Сергеевич, я завтра буду в Саратове, всё доложу руководству, а ты собирайся, поедешь в Калугу. С местными оперативниками плотно займёшься этим делом. Потом придётся ехать в Винницу. Нужно будет узнать, кто ему такие исправные документы сделал. Наверно, такой же пособник фашистам, как и он».
Через неделю, лёжа на верхней полке поезда Балашов-Москва, Андрианов размышлял: «Как этот предатель Хотинский мог так долго ходить по земле? И сколько же ещё таких полицаев спрятались от правосудия. Выходит, много ещё у нас работы».
Оперативники Калужского управления КГБ с энтузиазмом взялись за это дело.
В первую очередь надо было узнать, как Хотинский стал Погребняком.
Во-вторых, найти свидетелей всех его преступлений.
В-третьих, не встречается ли он со своими бывшими сослуживцами.
Посмотрели в паспортном столе документы, откуда он прибыл, каким паспортным столом выдан паспорт, ниточка потянулась на Украину, в город Чернигов. Именно там Хотинский получил паспорт 30 лет назад.
Проверили, кто в то время работал и имел доступ к оформлению паспортов. Оперативники вышли на Петрова Бориса Егоровича, уроженца Тульской области, который после окончания войны почему-то в родные края не вернулся, а остался в Чернигове. Пять лет назад уйдя на пенсию, уехал из Чернигова на Дальний Восток, по свидетельству соседей, к родственникам. Но это не факт, что он туда доехал. Сделав запрос во все регионы Дальнего Востока, получили ответы – Петров из Чернигова там не появлялся. Оставалось искать его по всей стране.
В Винницкой области началась кропотливая работа по установлению свидетелей злодеяний Хотинского.
Оперативники обходили каждый дом, показывая фотографию полицая.
Удалось установить семь человек, у которых изверг убил родных.
Когда они зашли в дом семьи Приходько, то матери Марии, которую Хотинский зарезал штык-ножом, сделалось плохо. Она на фотографии признала в нём убийцу своей дочери.
За домом Погребняка установили наружное наблюдение. Проходили недели, а к нему никто не приезжал, и он из села никуда не выезжал. Было решено снять наблюдение. И вдруг в субботу он садится в поезд Козельск-Тула. Приехав в город оружейников, направляется в Крапивинский лесхоз. Там он встречается с мужчиной, который оказался Петровым. Удача улыбнулась оперативникам КГБ. Было решено после отъезда Погребняка арестовать Петрова. После долгого молчания он заговорил.
Настоящая его фамилия – Мандзяк Богдан Петрович. Он из соседней деревни, где жил Хотинский, а с ним он познакомился, когда служил полицаем.
Документы на имя Петрова он забрал у убитого красноармейца. А после войны устроился в паспортный стол и имел доступ к бланкам паспортов. Таким образом помог Хотинскому стать Погребняком.
10 мая открыв глаза, Погребняк не мог понять, кто на него смотрит. Дверь в хату он на ночь закрыл, в доме не должно быть чужих.
За столом сидели ещё двое мужчин в штатском. Один из них сказал: «Одевайтесь, гражданин Хотинский». Заслуженный механизатор всё понял.
Колхозный клуб в селе Винницкой области, где проходил показательный суд над изменниками Родины, не смог вместить всех желающих. Было решено повесить два динамика при входе в клуб, чтобы все односельчане знали о злодеяниях Хотинского и Мандзяка.
Суд приговорил предателей к высшей мере наказания – расстрелу.
9 января 1976 года приговор был приведён в исполнение.