Как я строил баню

    Заметил, что сосед по даче возит брёвна из лесу. Скорей, брёвнышки, но – тем не менее. Я – к нему. Оказывается, ему лесничий разрешил взять упавшие деревья.
   Лесничий мне тоже разрешил; мудрый человек.  «Бери, – сказал он, – всё равно сгниют».  Время от времени по лесу проходит смерч, и деревья, особенно на болоте, не выдерживают.
   Мы с сынишкой с десяток брёвнышек перевезли. Дороги в лесу отсутствуют, тачка хлипкая, настоящие брёвна нам не поддались.
   Наша деятельность не осталась незамеченной. Мимо дома каждое утро проезжала тракторная тележка с рабочими. Они трудились в лесу, и все их звали «лесниками». Однажды тележка остановилась, спрыгнул бригадир и поинтересовался, что я с этим материалом намерен делать. Я ответил, что хочу построить баню. Услышав слово «баня», оставшиеся «лесники», человек пять-шесть, спрыгнули и пошли смотреть. Брёвнышки вызвали у них прилив смеха. «Для собаки разве что», - сказал один из них.
   Мы с сыном переглянулись. Заметив наши изменившиеся лица, бригадир приободрил: «Не горюй, будет тебе баня. Давай, условимся: за венец выставляешь две бутылки. Брёвна привозим свои».
   - Венец – это сколько?
   - Четыре бревна.
   Я согласился. Я подумал, что мне это встанет дешевле, чем за деньги. Только бы не кончалась «жидкая валюта», как все звали в деревне водку.
   А с ней-то как раз была напряжёнка. В стране вырубались виноградники, за  самогоноварение  давали срок, а свадьбы  игрались без спиртного.
   Водку же давали по талонам. Ладно бы пришёл с талоном и получил – ан, нет, скапливались большие очереди, сопровождающиеся криками милиционеров и испытанием организма на прочность. Пользуясь теснотой, воришки залезали в карманы и крали деньги. Не всегда удавалось отовариваться, потому что либо водка кончалась, либо милиция разгоняла толпу из-за её угрожающих размеров.
    Однако моя баня потихоньку росла. Утром «лесники», проезжая, кричали: «Есть?» Я отвечал: «Есть!», а к вечеру сруб подрастал ещё на один венец.
   Я присмотрелся к рабочим. Они были добродушные, в укусах клещей, отпускали шуточки. Стаканчик водки для них был чем-то вроде причащения. Они понимали, что государство у нас строгое и в моём лице больше им дать не может, но они большего и не требовали.
   Десять венцов говорили о том, что пора закругляться и ставить стропила, но «лесникам» так понравилось бывать у меня, что бригадир пошёл на хитрость.
   - Михалыч, посуди сам, – сказал он, – как ты будешь париться, такой высокий? Задевать будешь за потолок.
   - Что же делать?
   - Нарастить.
   Пришлось напрягаться в борьбе за лучшую долю, но в конце концов ещё четыре венца были уложены поверх первых десяти. Баня получилась внушительной, радовала глаз. «Лесники» своё дело сделали и больше не появлялись; к тому же талоны на водку отменили.
   Приехал брат из Ленинграда, спросил:
   - Это что?
   - Баня.
   - Да какая же это баня? На дом похоже.
   Я постеснялся признаться, что «лесники» меня провели, а брат загорелся идеей достроить дом. Увидев привезённые из леса брёвнышки, он сделал из них фермы, покрыл обрешёткой, потом – рубероидом. Получился двухэтажный дом, небольшой, но настоящий. Он даже получил название - «гостевой».
   А баню я всё-таки построил, но уже за деньги. Появилось море водки, а деньги исчезли. На эти исчезнувшие деньги и воплотилась моя мечта.