Дневник Наташи Егоровой. 2

   Из дневника Наташи Егоровой: "Я продолжаю свои записи о сегодняшнем разговоре с заведующей. Пришла вечером к себе на квартиру и вот сейчас вспоминаю его подробности, они мне ещё пригодятся, чувствую это...
  После недолгого разговора с воспитательницей, я быстрым шагом шла домой по хмурым улицам этого подмосковного городка и не могла никак собраться с мыслями. Ну, надо же, оказывается и в наше время, здесь, в этом захолустном районе, тоже бывают такие неприятности в виде запутанных и непонятных дел. А я думала, что это всё осталось в прошлом, в далеком Приморске на Загорянке, 18.
  Я пришла домой, медленно разделась и плюхнулась в кресло.
  Я живу теперь в Подмосковье, мне в апреле исполнится 24 года и, как говорят, у меня совершенно мужской характер. Может быть чисто внешне - да, а на самом деле, я очень ранимый и тёплый в душе человек. Просто и профессия-то у меня не женская. Как я раньше этого не понимала? Внешне я немного замкнута и необщительна, хоть и стараюсь быть активнее, а мужчины они должны на работе быть сосредоточены и не особо разговорчивы, вот обо мне так и судят. Как я попала сюда из Приморска? Да, мало ли, как! Главное с кем?! Конечно с мамой, Мишкой и Андреем Жигулиным, который мучает меня своими визитами уже и здесь. Не успокоится никак, просит прощения, но я думаю, что совесть его здесь не при чём, он хочет чтобы я не обнародовала наши с ним личные отношения, для его работы это ни к чему. Меня спрашивают его коллеги, почему я не беру его фамилию, если замужем, а я отвечаю, что фамилию его я не взяла, оставила свою - Егорова, в память об отце. Почему я так поступаю и продолжаю подыгрывать Жигулину? Во первых, мне очень тяжело объяснять всем и рассказывать о моей жизни, я не выдержу подробностей... Во вторых, я всегда вспоминаю наставления моего начальника и наставника Султанова Евгения Петровича, который всегда просил нас при любых жизненных обстоятельствах никогда не выносить сора из избы, не показывать чужим людям своих проблем... Мама с братом живут все там же на Парковой, бабушка с ними... Ну, а я, что я? Мне предлагали работу на Петровке но я отказалась, для того, чтобы работать там, нужно пройти специальную медкомиссию, которая меня не пропустит, я в этом уверена, поэтому Топорков подобрал мне более спокойное место в Подмосковье, РУВД Сазоново. Служебную квартиру я получила там же, и очень рада, что она за городом, чтобы после работы можно было где прийти в себя. В шумной и горластой Москве, это не очень-то удаётся. Я хотела бы чаще заезжать в гости к Башмачниковым, к тетке своей по отцу, я жила у них в далеких 70-х, когда училась в МГУ. У нас с ними были прекрасные отношения. Живут они на Юго-Востоке Москвы в одном из крупных промышленных районов, но... Я не виню ни в чём тётю Тоню, просто она ко мне потеряла всякий интерес, как только у неё появились проблемы со своей дочерью, и я её очень понимаю. У себя в подъезде подружилась с Галочкой, весёлой молодой соседкой и её старым, лысым мужем Пал Палычем, начальником здешней автозаправки. А в остальном - всё хорошо!.. Как в той песенке поётся про маркизу. Вот только по городу своему скучаю и по маме, но ехать домой не могу, боюсь воспоминаний!..
И ещё сегодня вечером, я наконец-то дотянулась до телефона, набрала нужный номер и, когда услышала там покашливание и хриплый голос: " Слушаю!", произнесла :
- Ну и дельце вы мне подсуропили, товарищ Скорик! Долго выбирали?
- А, это ты?..- произнес разочарованный голос в трубке.
- А, кого вы ожидали услышать? - усмехнулась я, заранее зная, кем заняты сейчас мысли моего толстого и хмурого начальника.
- Да, не все ли тебе равно?! Ну, слушаю... Чего хихикаешь-то? Что, не понравилось мое заданьице? Вполне, по моему, в твоём вольном стиле, как ты и просила что-нибудь посущественнее.
- Это по вашему, а по моему - висяк!
- Ну, пусть висяк. Но зато, ведь рядом с домом. Когда адрес прочитал сразу смекнул, кому поручить. Думаю, пусть сходит, потолкует и все!..
- Потолковала. Завтра доложу. А пока закажите в архиве это дело, если оно уже ушло. Если нет, оставьте в сейфе, нужно прочитать.
- Что-нибудь не ясно?
- Не ясного много...
  И тут раздался звонок в дверь.
- Извините, завтра, всё завтра!..
  Я шлепнула трубку на телефон и бросилась к двери. За голубым квадратом окна падали редкие мартовские снежинки. И вечер такой же голубой и тихий, как тогда. И подморозило так же. Я поймала себя на этих мыслях, подходя к двери. О чем они? Да, о том самом дне, когда ко мне в последний раз приходила Лариса Филимонова. И точно так же неожиданно раздался в дверь звонок, и я так же бежала открывать... Я с трепетом нажала на щеколду. На пороге весь заснеженный, как дед Мороз, стоял Андрей.
  Он бесцеремонно плюхнулся на диван и попросил горячего чая. Я укоризненно посмотрела на него. А ему всё-равно, что ему мои взгляды? Он пришёл поговорить насчёт вечеринки, которую они там у себя организовывали к 8 марта. "Надо прийти со своими жёнами, говорил он, не пойду же я с Соней, это нелепо будет смотреться, тем более, что все на работе считают тебя моей женой. Ну, пойдёшь?!" Я, тяжело дыша, прошла в кухню, налила в кружку горячего чая, как он и просил, а потом выйдя в комнату, запульнула эту кружку ему в голову... Хорошо, что он увернулся, а то бы пошла по статье "За причинение тяжкого вреда здоровью и нанесение увечий"... Вот такая я стала несдержанная!"
(Орфография и пунктуация дневниковых записей сохранены.)

  Из дневника Наташи Егоровой: "День и сегодня был пасмурным, но в отличие от вчерашнего, очень тёплым. Пришёл южный циклон, наверное из Приморска, размышляла я по дороге на остановку. И от этого стало, как-то ещё теплее. Я вышла на МКАД. У остановки маячило несколько человек. Она находится напротив лесополосы и всегда возмущала меня своим убогим видом. Всё вокруг было серым и тусклым, даже этот смешанный лес рядом. И совершенно чёрные сосны. Вообще, эта хмурая, пасмурная Москва меня угнетает. За эти месяцы, что живу здесь, солнечных дней можно на пальцах сосчитать. Может мне это так кажется, потому что скучаю по дому? Наверное... Я поёжилась. Автобуса всё не было. До работы я обычно хожу пешком, но сегодня нужно было ехать в РУВД Первомайский, по заданию моего шефа... Перед глазами возник мой последний день в Приморске, перед отъездом на учёбу в Москву. Я быстро собирала вещи, грубыми движениями запихивая их в чемодан и сумку. Уже пришла машина и надо было торопиться... Мама стояла у зеркала и пристально, с какой-то затаенной грустью, смотрела на меня.
- Мама, я не на долго... Думаю, что не на долго. Видишь, прислали ответ, что допускают меня до экзаменов, а могу и не поступить, тогда и вернусь... За одно проведаю тетку, - стараясь успокоить её и себя, спешно говорила я.
Она качала головой и почему-то молчала.
  Потом был мокрый перрон, подошедший поезд и ветер, ветер... Все вокруг было мокрым и серым, вот как сейчас. Мокрый плащ, мокрые волосы, чёлка с которой стекали крупные капли дождя и падали на щёки и за воротник. Я сжималась в комок, переступала с ноги на ногу...
  Вот мы с отцом сидим уже в поезде, который быстро набирает ход и я еду в даль, в неизвестность... Он оставил меня у тётки, а сам через день уехал обратно. И я, всё же поступила!
  Этот день вспомнился потому, что я не могла никак вспомнить день отъезда в этот раз. Почему меня сюда отправили, я догадывалась, была больна, хотели вылечить, спасти мою психику, но сам момент отъезда не помню совершенно, от того и возникает в памяти тот, прошлый...
  Мысли мои оборвались. Я взглянула на часы. Уже 8:30, автобуса всё нет. Безобразие! Так и опоздать не долго. Надо было вызвать такси, но всё мне как-то не по себе, не могу я привыкнуть, что мои поездки будут на работе оплачивать, не привыкла ещё к таким привилегиям.
- Это не привилегия, а жизненная необходимость, - прозвучали в мыслях слова Скорика.
- Да, уж! - произнесла я вслух и переступила с ноги на ногу.
  Вот, остановка называется, а сесть негде. А мысли всё бегут вперед. Захотелось повспоминать, пока нечего делать. Ага, вот и место нашлось. Метрах в двадцати за остановкой, ближе в лесополосе, я углядела поваленное дерево и совсем сухое. Не замочил его вчерашний снег. Я быстро спустилась с небольшого пригорка. Отсюда поворот дороги, как на ладони. Поедет автобус, увижу и успею вернуться обратно. Я уселась, положила на колени блокнот, в котором было кое-что интересное после беседы в детском саду и попыталась проанализировать все эти чересчур странные события.
  Тем временем на остановку подходили люди. Вот женщина с двумя детьми и тяжелыми сумками. Всё, что-то суетиться, нервничает. Пожилой мужчина с бородой в очках, коротком сером плаще и кепочке с досадой поглядывает на часы. Два весёлых молодых парня, зайдя за остановку курили и о чем-то мило беседовали, громко хохоча. Группа школьников, человек восемь, в одинаковых жёлтых куртках и тренировочных штанах. Видимо, спортивная группа ехала на соревнования. Женщина их сопровождающая. Люди всё подходили. Я рассеянно смотрела на них, на остановку, на лес, на поворот дороги, а мысли были далеко. Я вновь взяла в руки блокнот. Что же все-таки сегодня конкретно докладывать? Какая тут параллель между ночными звонками у Федоровых и у Тамары Андреевны? Может, совпадение? Нет... Гул мотора и рёв тормозов, резкий, надрывный... Что это?! Я вскинула голову. Из-за поворота дороги вылетел синий грузовик. Он, почему-то, мгновенно приблизился. Я ничего не успела понять. Дальше я слышала крик людей на остановке и свой собственный.
  Машина летела прямо на нас. Понимая неизбежность всего происходящего, я успела только вскочить на ноги. Но в этот момент, всё уже произошло...
  Ревущая машина на полном ходу врезалась в автобусную остановку, сокрушив и смяв еЁ, давя людей: детей, женщин, стариков... Дальше всё перемешалось. Видимо, в шоковом состоянии я пребывала не долго. От сильного, пронзительного крика у меня в голове всё быстро прояснилось. У дороги громко кричала молодая женщина. Я бросилась по скату на верх к остановке. Картина передо мной открылась ужасная. Слева дымилась груда железного лома - остатки автобусной остановки. Под ними стонали изуродованные люди. Их тела были так же разбросаны по всей ширине дороги, от одной обочины до другой. Виновника происшествия на месте не оказалось. Показав свой задний борт, он скрылся так же быстро, как и появился.
  "Скорая помощь" и милиция приехали, тоже быстро. Проезжавший мимо водитель такси вызвал их по радио. Когда ко мне подбежали врачи и молоденький лейтенант с новыми погонами, я пыталась вытащить из-под обломков остановки школьника в желтой куртке. Он сильно кричал. Одна нога его была почти раздавлена. Меня схватили два санитара и повели к машине.
- Со мной всё в порядке. Я цела!
  Они остановились.
- До меня он не доехал. Просто, я в шоке! Здесь много раненых, идите к ним, - мой голос сошёл на крик.
  Мне сунули в нос нашатырь и оставили в покое.
  В глазах окончательно прояснилось. Передо мной стоял тот самый лейтенант.
- Девушка, девушка! - тряс он меня за плечо. - Вы можете рассказать, что здесь случилось?
- Да-да! Сейчас, сейчас... - я вытащила удостоверение из кармана куртки.
- Я помощник следователя Сазоновского РУВД, вот мое удостоверение.
  Он прочел его, козырнул, и отступил на шаг назад. Показалось, что ему хотелось меня рассмотреть.
- Лейтенант, давайте не будем терять время...

- Ты что, попала в аварию?! - тряс меня в своем кабинете Скорик.
- Нет, вы не поняли, нет!..
- Господи, а мне так доложили, что ничего не поймешь!

  Он стоял передо мной с широко открытыми глазами. Сейчас мне ещё и ему придется рассказать весь тот виденный мною ужас.
- Ты понимаешь, что уцелела только потому, что отошла перед этим на приличное расстояние за остановку! - будто бы обвиняя меня в чём-то, говорил, почти кричал, Скорик, после моего доклада.
  Он прошёлся по кабинету из угла в угол.
- Ну, теперь нам работы прибавится! Дело уже передали на Петровку.
- Кому досталось? - поинтересовалась я.
- Пономарёву.
  Потом я пошла к себе в кабинет. После горячего чая вспомнила про блокнот, бросилась к своей сумке. Что, забыла там у остановки? От страха уже ничего не помнила, вот и потеряла?! Нет, тут он в сумке. "Вот оно профессиональное чутье", с гордостью подумала я про себя.

  Два дня спустя я уже могла говорить и рассуждать. О том, что произошло на автобусной остановке в микрорайоне Восточный уже судачила вся Москва. Девять погибших, восемь раненых. Неуправляемый грузовик врезался в автобусную остановку полную людей, потом с места происшествия водитель скрылся. Догадки на этот счет были разные. Водитель пьяный или сумасшедший, наехал на людей специально или отказали тормоза и машину занесло, после чего на повороте она стала в самом деле неуправляемой. А после ужаса происшедшего его обуял страх и он скрылся с места происшествия. Но, я и многие свидетели слышали резкий скрип тормозов, когда он проходил тот злосчастный поворот. Значит они работали. Зачем тогда водитель направил машину прямо на людей? Версии и догадки сменяли одна другую, а вопросы оставались. К розыску автомобиля подключились все службы, включая ГАИ и ВАИ. Этим делом занималось два отдела на Петровке, но результатов не было. По горячим следам раскрыть преступление не удалось. Никто не запомнил номера грузовика. Все произошло молниеносно. На автобазах после проверки подобных машин, ни на одной не нашли следов аварии, а они должны были быть. Так как удар о металлические столбы был очень силен. Я сама слышала звон вылетевших стекол и разбившихся фар. Машина-невидимка. По городу сразу был объявлен план "Перехват". Но грузовик, точно растворился в воздухе. А ведь это не велосипед, даже не легковушка. Большая машина, которая не проедет через пост не замеченной, да ещё с такими повреждениями, явно заметными невооруженным глазом. Меня, как главного свидетеля вызывали к Пономареву уже четыре раза. Но, что я могла добавить к тому, что уже не раз повторяла. В нашем городке, тоже было не спокойно после происшествия. Погибла почти в полном составе семья продавщицы из местного магазина. Мы её все очень хорошо знали. И я, и соседи часто делали у неё покупки. В этот день утром она провожала вместе с мужем, дочкой четырех лет и сыном одиннадцати лет своих родителей, которые гостили у них. Грузовик сбил всех шестерых, они ближе других стояли у дороги. В живых остался лишь одиннадцатилетний сын Витя. С травмами различной степени тяжести, он был доставлен в больницу. Еще погиб один молодой парень, один из тех, кто в этот момент находился за остановкой и который обратил тогда на себя моё внимание громким смехом. Второго отбросило в сторону и он не пострадал. Еще два школьника и одна пожилая женщина. Все они местные.
  Через день в городке был траур. Хоронили погибших.

  Вечером после работы я по привычке зашла в магазин, туда, где работала погибшая продавщица.
- Вот, погибли люди, а виновных так и нет, - услышала я в очереди голоса.
  Да, люди были возмущены по-праву. Много "лестных" слов в адрес правоохранительных органов я выслушала в этот вечер. С тяжелым сердцем я пришла домой. Андрей встретил меня у подъезда немного возбужденный.
- Что с лекарствами, Наташа? Можно надеется? - спросил он, задержав меня у порога.
- В пятницу вечером привезут, в субботу с утра я встречусь с Анжелой в Лосинке на станции и сразу заеду к вам, - устало ответила я и отстранила его рукой, дав понять, что к себе домой его не пущу.
- Я буду на работе в субботу, дома будет только Соня... Ничего? - он спросил это робко и я поняла по его взгляду, что они передо мной были виноваты и чувствовали это.
- Ничего, - ответила я. - А теперь иди, на автобус опоздаешь...

  Сейчас уже поздняя ночь, когда я делаю эти записи о происшествиях последних дней. Не хочу больше ничего записывать. Но понимаю, как прав был доктор, когда мне прописал вести дневник. Это полезно, прежде всего для работы памяти. Перечитываю иногда и уже всё по другому вижу, не как в момент восприятия текущих событий. И вот теперь, всё очень просто, записываю свои мысли, которые лезут в голову бурным потоком именно перед сном. Хочу их остановить - вот уже и в кабинете своём сижу на Загорянке,18! А за стеной кабинет отца... Больно стало опять, всё сжалось!.. Вот и слёзы закапали на бумагу. Папочка, как мне тебя не хватает!.. Будто моё тело напополам разрезали, и рана кровоточащая... Папочка! Вот снова кабинет возник перед глазами и планёрка у Султанова, я сижу рядом со своим весёлым начальником... Не вспоминать, только не вспоминать!.. Не надо. Заглушить все эти воспоминания стоит, но не могу... И тоже слёзы!.. О нём, тем более не нужно помнить, зачем? Ведь это же эгоизм опять какой-то? Он взрослый, серьёзный мужчина!.. К тому же, когда приеду, будет женат. Господи, какая у него улыбка!.. Не вспоминать!.. Тихо, Наташка, успокойся!.. Зачем вспоминаешь? Чем ты можешь привлечь внимание такого мужчины, как майор Терещенко? Вот именно, что ничем... Поэтому - не вспоминать!"
  Она склонила голову над столом, а потом так и уснула над своим дневником, забыв выключить свет настольной лампы.