Кабан-паникер

     Какими только эпитетами не награждают испокон веков кабанов. Грозные, страшные, свирепые. А я вам расскажу быль о кабане, бросавшимся в панику каждый раз, как с ним доводилось встречаться.В результате этим мы и воспользовались.

     В июле-месяце, только луга украсились синим Иван-чаем, пошли грибы-колосовики. А за ними потянулись грибники, среди которых оказались и мы с моим товарищем Александром. Грибы в это время года, как известно, на более-менее открытых местах растут: вдоль лугов, на пригорках с мелким редколесьем – в общем, там, где земля хорошо прогревается солнцем и при этом хватает утренней влаги.

     Мы отправились в грибные места, не самые близкие к деревне. Проехав от нее несколько километров по шоссе, свернули на лесную дорогу и через двести метров выбрались на участки с большими и длинными луговинами. Редкостной красоты были они в эту пору. Справа от них,  в низине, петляя, протекала небольшая речушка, которую летом можно было перейти, не замочив сандалий. Весной же она разливалась на десятки метров вокруг, заходя в глубокие овраги между холмами, заросшими еловым лесом.
     Талой водой река подходила к луговинам, поднимаясь минимум на полтора-два метра выше своего обычного уровня. Образовывались заливные луга, которые когда-то косили,  но уже давно перестали, и в последние годы высокая сочная трава стояла на них до поздней осени. В июле по всем пригоркам луговин зацвел Иван-чай, а река ушла в свое обычное русло, к которому то там, то сям спускались узкие ручейки, образуя на своем пути жидкие грязевые лагуны.

     Поскольку днем стояла жара, выехали мы по грибы ранним утром и к шести часам уже были на месте. Солнце только показалось из-за горизонта, и утренняя прохлада пронизывала насквозь. Трава сгибалась от тяжелой росы.
     Едва мы с Александром зашли на луг, как брюки, заправленные в короткие сапоги, намокли до колен, как будто их достали из воды. Мой бигль, чтобы не потерять нас из виду, поминутно делал «свечки», подпрыгивая выше травы. То тут, то там показывалась его рыжая ушастая голова.

     Обойдя луговины по краю леса и давно не чищенных лесополос, мы за два часа собрали изрядное количество подосиновиков. Трава тем временем на лугах обсохла, обходить ее по хоженым местам смысла не было, и мы направились напрямик через луг, в центре которого росла группа деревьев. Среди прочих выделялся раскидистый дуб.

     Тут-то мы и обратили внимание на многочисленные покопы, оставленные кабанами. Издалека в высокой траве мы их раньше не замечали, а теперь, когда то одна нога, то другая проваливалась во взрытую кабанами почву, скрытое стало явным и навело нас на интересную мысль об охоте.

     Покопы были совсем свежие. Чуть ниже, ближе к реке, мы обнаружили грязевые лужи со следами лежки кабанов. От луж так несло специфическим запахом, что не оставалось сомнений в том, что кабаны пользовались ими недавно. Все вместе указывало на то, что где-то рядом расположилось большое стадо, которое почти ежедневно выходило сюда кормиться вкусными и сочными кореньями трав. Днем, отдыхая, кабаны принимали грязевые процедуры.

     План у нас созрел быстро. Сегодня же вечером, незадолго до заката забраться на дуб и, пользуясь тем, что свиньи не любят смотреть на звезды, дождаться их прямо на сучьях, не особенно маскируясь. Вся надежда была
на то, что, во-первых, кабаны по привычке явятся на луг, а во-вторых,
что придут они еще до полной темноты.

     Однако обстоятельства вмешались в мои личные планы: пришлось ехать в город, где меня задержали дела до следующего дня.Около полуночи у меня раздался звонок. Это был Александр.
     Смеясь и чертыхаясь, он рассказал, что произошло с ним тем вечером.    Забравшись на дуб и расположившись в его ветвях, он довольно долго любовался закатом, а поскольку встал по грибы рано и днем пришлось побегать по хозяйству, задремал. Привязаться веревкой к стволу, конечно, забыл.И вроде как во сне услышал он кабанье хрюканье, и даже проснулся, но неловко повернулся на суку, не удержался и рухнул с дуба прямо на кабанов, топтавшихся внизу. Визг, гам, топот. Кто кого больше напугал, осталось «за кадром». Через минуту на лугу уже не было ни одного кабана.

     Однако дело надо было довести до конца! Азарт уже захватил нас,и вечером следующего дня мы, вооружившись двумя-тремя досками, подходили к дубу. Быстро соорудили на сучьях небольшой помост для удобства  сидения и стали осматривать место. Среди высокой луговой травы выделялась тропа от дуба к речке, по которой явно прошел не один кабан.По ней они, видимо, и ринулись стремглав после падения Александра. Оттуда мы и решили их ждать.

     Однако охота не удалась. Ночи стояли почти безлунные, месяц едва проглядывал узким серпом сквозь перистые облака; очень скоро потемнело так, что хоть глаз коли.
     Мы уже решили, что после вчерашней встречи кабаны сменили место своего расположения, и стали, не торопясь, собираться, как вдруг я услышал внизу шорохи, топот и какое-то робкое хрюканье молодого кабанчика. Думать долго я не стал, приборов ночного видения у нас тогда не было, фонарем не посветишь, и я выстрелил картечью на звук прямо из двух стволов с минимальным интервалом. Опять визг, топот, шуршание травы, и через минуту - тишина.

     Включив фонарь, мы обследовали участок вокруг дуба и вскоре пришли к выводу, что никакого кабана я выстрелами не задел. Можно было бы на этом и заканчивать наши выходы на луговину по крайней мере до полнолуния, но недаром сметливость и приметливость отличают охотника от массы других людей. Тропа, по которой и сегодня в панике бросились наутек кабаны, стала еще утоптанней. Будто по ней мешок с картошкой протащили. Вот этим обстоятельством уже надо было воспользоваться. Упускать шанс мы не стали.

     Да, легких путей охотник не ищет! Их на охоте просто не бывает. Труд
и терпение чаще всего становятся спутниками охотничьего счастья. А потрудиться нам тогда пришлось.

     Мне всегда было удивительно, как часто в лесу, далеко от дорог находишь предметы, которые появились там просто пот необъяснимой причине. Строительные цементные блоки, унитазы, остовы старых газовых плит, барабаны от стиральных машин. Кому нужно было тащить их по лесу не один километр? В тот день мы вспомнили, что недалеко от шоссе на краю  лесной дороги видели две метровые железнодорожные рельсины.
 
     Вот эти рельсины, пока могли – на машине, а потом оттягивая руки до земли, мы перетащили к дубу и вкопали их до полвины одну рядом с другой на той самой тропе, по которой, сломя голову, дважды уносились кабаны. Подрезав вдали немного высокой травы, мы замаскировали их,не забыв сделать это в перчатках, измазанных в сочной траве и грязи. Лишь бы не слышен был запах человека!

     Вечером мы опять были на дубе. Снова ждали долго и, уже потеряв всякое терпение, в сотый раз решали, что надо заканчивать, что все было зря, и на этот раз уж точно кабаны ушли, как говорится, «на дальний кордон».И все же не спешили уходить.

     Уже за полночь мы услышали вдали осторожное хрюканье. Со стороны, противоположной реке, из густой лесополосы, ступая чуть слышно, кабаны выходили на луг. Медленно, по дуге обходя дуб, свиньи то приближались к нам, то удалялись. Наконец, они стали где-то совсем рядом активно рыть землю, чавкая и отфыркиваясь.

     Не видно было ни зги. Только слух был нашим помощником. Мы ждали момента, когда точно будем уверены, что хоть один кабан подошел к дубу на несколько метров. Ждали терпеливо, и были вознаграждены.
     Наши ружья полыхнули почти одновременно, создав невообразимый грохот. Скажу сразу, в кабанов мы даже не целились. Просто в землю. Нам обязательно надо было их сильно напугать.

     Не успели звуки ружейных выстрелов стихнуть за лесом, как с тропы послышался сначала один звонкий удар, и тут же – второй. Мы не стали медлить. Мощные фонари разрезали ночную тьму, и мы увидели картину, ради которой претерпевали трехдневные мытарства. На тропе, воткнувшись в рельсины, лежали два кабанчика, один на другом. Видимо, второй хотел перескочить упавшего собрата, и тоже угодил головой, куда и было нами предусмотрено.
Вот что значит поддаваться панике!

     Как ни крепок на голову кабан, но видимо удары были не слабые. Два трофея стали нашей заслуженной добычей. А а больше нам и не надо: мы же не мясники,
а охотники!