Исчезновение

Сотрудники Института уже несколько дней взбудоражены: пропал Семён Ильич Колесов – учёный, руководитель лаборатории в НИИ микробиологии. Все знали, что в прошлом году он ушёл из семьи и живёт с Ириной Борисовной. Его телефон не отвечал. Ирина названивала всем подряд: и сотрудникам, и друзьям, и в больницы, и в полицию… Близкие к семье выясняли у сына и у бывшей жены Семёна, не знают ли, где он. Нет. Никто ничего не знал. Доктор наук пятидесяти пяти лет, известное имя в кругах учёных, вдруг исчез. Семён Ильич активно работал над новой темой и, похоже, был на пороге очередного открытия. Открытие предвещало взорвать своей новизной мировое сообщество микробиологов. Два предыдущих принесли и ему, и его Институту славу. Могли, конечно, учёного выкрасть враги или шпионы, но это звучало как-то несовременно и неправдоподобно. Сейчас Колесов был на подъёме и в профессиональном плане (прекрасные результаты в недавних опытах), и в личном (наконец, живут с Ириной открыто и счастливо). В Институте уже много лет было известно о прочной любовной связи Семёна Ильича с его коллегой Ириной Борисовной. Не так давно Семён начал бракоразводный процесс с женой. И тут вдруг его неожиданное исчезновение.

Целый год Эльза Ивановна жила в обиде и в гневе на мужа. Немудрено: Семён Ильич ушёл от неё к любовнице, с которой встречался десять лет. Эльза Ивановна всегда была в себе уверена и уверена, что с мужем, несмотря ни на что, ей повезло – так она считала и всем об этом говорила. Но не всё так просто оказалось. Семён хотел развестись давно, как только в его жизни появилась Ирина, но Эльза тогда и слышать не пожелала о разводе, хотя знала о сопернице. Устроила скандал и заверила, что никогда не даст мужу свободы. Раз так, он продолжил встречаться с Ириной. Хотя их связь длилась долгие годы, любовь, казалось, только крепла. Они ценили и понимали друг друга. И теперь Семён подал на развод. Он хотел быстро завершить процесс, согласен был оставить жене трёхкомнатную квартиру с дорогой мебелью в центре Москвы. Готов отдать даже старую дачу с большим участком земли, ту самую, где когда-то жили его родители. Но жене всего было мало, она затеяла тяжбу за совместно нажитое движимое и недвижимое имущество, поскольку рассчитывала получить всё: не только квартиру и дачу, но и деньги, и однокомнатную квартирку в «хрущёвке», тоже принадлежавшую родителям Семёна, и автомобиль. Главное – оставить мужа нищим, пусть знает! Эльза Ивановна рассуждала так: ты, Семён, подлец, мне изменял много лет и ушёл от меня, дождавшись смерти своей матери, которая при жизни не позволяла развалить семью (хоть что-то хорошее сделала). А потому отдай мне всё, что имеешь, и кати куда пожелаешь.

Судились, рядились, напустила сыщиков искать деньги супруга: вдруг хранятся в иностранном банке? Но результатов поиски не дали. Семён Ильич утверждал, что сбережений у него нет, а родительская однокомнатная в пятиэтажке теперь нужна была ему. Судебный процесс пока не закончился. Подруги и соседи сочувствовали женщине, оставленной мужем-подлецом и изменником. Эльза Ивановна привыкла хорошо жить: муж неплохо зарабатывал и обеспечивал безбедную жизнь и ей, и Венечке, её сыну от второго брака – пятилетнего он, женившись, усыновил. Вениамин стал врачом, женат. Он обожал приёмного отца и был в замешательстве от развала семьи. Всё же, прожили родители почти тридцать лет. Он понимал, что его мамочка обладала непростым характером, но теперь её стало жалко. Два первых супруга оставили Эльзу очень быстро. После неудавшихся двух браков с третьим мужем она неплохо устроилась в жизни.  Семён Ильич оказался более терпеливым, к тому же, был сильно привязан к приёмному сыну и чувствовал ответственность за него. Почему все мужчины Эльзе изменяли, трудно сказать. Возможно, не желали ей подчиняться, искали более тёплых и искренних отношений, а возможно, были непостоянными по своей природе, кто же знает? Семейная жизнь закрыта от посторонних. Эльза выглядела в глазах жалеющих её бедной учительницей музыки, обманутой мужем, без средств к существованию и одинокой, недавно ставшей пенсионеркой.  Да, у неё есть квартира, дача, но она будет разведённой и без денег. Как выжить? Да и наказать подлеца надо. Вот она и старается отсудить у того всё реальное и воображаемое: пусть останется гол как сокол. Кажется, эта цель начала затмевать разум Эльзы Ивановны.

Друзья Семёна Ильича дивились, почему не решился на развод раньше, ведь Ирина достойная, благородная, душевная и умная женщина, её и любили, и уважали.  Да, бесспорно хороша собой была Эльза: черноглазая брюнетка, яркая, бывала по настроению даже кокетливой. По определению мужчин, аппетитная. И вкус был неплохой, хорошо одевалась, следила за собой. Она слыла красавицей, но не умницей. Упряма, характер тяжёлый, любила верховодить, подавлять чужую волю и держать абсолютно всё и всех под контролем (именно таких хочется обмануть!). Говорить с ней было не то что не интересно, а не радостно. Солнца в ней не было – так определил Колесов. И воздуха с ней не хватало ему. Сына воспитывал, в основном, Семён, любил его. Вкладывал в него душу и самые главные человеческие качества: доброту, трудолюбие, честность и любовь к знаниям. Друзей у Семёна Ильича не так уж много, но они его единомышленники, глубокие натуры и верные. И в ситуации с разводом они на стороне друга и сочувствуют ему. Когда вспоминают трудный период в жизни Семёна, тогда особенно возмущаются его эгоистичной и жёсткой супругой. Такой чёрствости многие не смогли бы простить. А Семён простил. Даже как-то оправдывал, пытался понять жену.

В перестроечные годы, когда зарплаты учёных не хватало на жизнь, Семён Ильич, как и многие, подрабатывал в других институтах, брался за переводы научной литературы. Тогда, на беду свою, он сломал ногу. Перелом сложный, делали непростые операции, ходил в гипсе на костылях, да и потом долго восстанавливал больную ногу. В тот же момент пришла и другая беда в семью: слегла с инсультом его мама. А ухаживать за ней, жившей постоянно на даче в Болшево, было некому: сын с трудом передвигался, невестка с ней давно не разговаривала. Зинаида Францевна насолила невестушке, уж не без этого: пилила сына, что женился на вздорной женщине с ребёнком. И презирала дважды разведённую, «коварную и алчную», заарканившею её любимого сына, тогда уже перспективного учёного, идущего в гору. Типичная ситуация, многим знакомая. И результат враждебных отношений женщин очевиден: невмоготу быть вместе. Семён на машине ездить не мог из-за загипсованной ноги. А зарабатывать на семью надо было. Кроме основной работы необходима была подработка. Приходилось всё успевать, плюс ещё и в магазин, и ежедневно к больной матери из Москвы в Болшево на электричке. Помогать Эльза не желала: «Сам за матерью присматривай. Она мне чужая». И будто не понимала, что эта помощь нужна была не столько свекрови, сколько мужу, и не стоило забывать: приёмному отцу её сына. Эльза, не напрягаясь, давала уроки музыки только дома. В учебных заведениях работать не желала, вообще не любила много работать. Готовила ужин мужу – на этом её содействие кончалось. Понятно, что исхудал, осунулся мужик от бессонных ночей за переводами, от ежедневных поездок за город, от проблем с не заживающей ногой. Он был близок к истощению, но мужественно выносил испытания.

В институте работала коллега Семёна по прозвищу Добрая Таня. Её знали как безотказную и всем готовую помочь, почти блаженную. Она была неплохим научным работником, могла бы сделать даже карьеру, если бы не распыляла себя на не касавшиеся науки проблемы чужих людей. Сердце её вмещало в себя всю боль окружающих, не давало спокойно жить. А ведь симпатичная, замужняя, довольно молодая в те годы. На неё заглядывались, но она ни на кого и не смотрела, верна была своему мужу Сашеньке. Однажды она сказала Семёну Ильичу, что желает помочь его матери и уже обдумала план: по пятницам (это свободный, то есть библиотечный, день) готова ездить в Болшево убирать, готовить и быть полезной Зинаиде Францевне. Даже может оставаться ночевать и уезжать домой в субботу, мол, так ей удобнее. Семён был поражён таким альтруизмом, смутился и поспешил отказаться, поблагодарив. На следующий день с ним встретился муж Доброй Тани и подтвердил сделанное его женой предложение о помощи. Более того, сообщил, что его жена потеряла покой, не спит и говорит только на тему о сложном положении Семёна Ильича. Супруг взмолился:
- Не откажите ей. Вы же знаете её добрую и бескорыстную натуру. Моя любимая, как ангел-хранитель, и не только для меня. Пусть ездит, она поможет, я уверен, сами увидите. Таня живёт полной жизнью, только когда делает полезное другим. Её многие не понимают, она же особенная. И не скажу, что верующая. Очень редко в церковь заходит, только в какие-то особые дни. Она и мою мать чудом вытянула после инсульта. Врачи не верили, что ей такое удалось. Татьяна научилась у врачей гимнастике при инсульте, освоила массаж, у неё сохранились и связи с врачами. Согласитесь, такая поддержка важна Зинаиде Францевне.

Так и пошло. По пятницам приезжала Добрая Таня в Болшево и принималась за хозяйство. Убирала, готовила на несколько дней вперёд, чтобы Семён Ильич только бельё матери менял, да массаж делал и помогал с лечебной гимнастикой. Добрая Таня и вслух читала болящей, и рассказывала ей про работу, про научные достижения сына. Давно с пожилой дамой не вели таких бесед. Сын-то всегда озабочен, спешит. Речь Зинаиды Францевны была расстроена, но Таня всё же разбирала, что та произносила, и заверяла больную, что это временно, что она встанет и будет ещё долго жить вполне здоровой, как и её свекровь. Кстати, всё так и получилось. Танины заботы, её абсолютно бескорыстная помощь были вознаграждены: примерно месяцев через пять больная выздоровела. Интересно, что и характер Зинаиды Францевны изменился в лучшую сторону. Вся её колкость пропала, о невестке она больше не говорила с Семёном, словно той и не было. Внука Веню любила, как и раньше, но уже не придиралась попусту. А Семён-то был уверен, что мать была безнадёжной и доживала. Вытянула её Добрая Таня! И потом продолжала навещать свою бывшую подопечную. Понятно, кто стал самым дорогим человеком для выздоровевшей.
Заботясь о сыне, Зинаида Францевна теперь запрещала ему часто приезжать к ней, просила восстановить своё здоровье и сконцентрироваться по возможности на основной работе. Семён уже ходил без гипса, очередная операция прошла успешно, ещё была заметна хромота и побаливала нога.  Занимался исключительно наукой, переводы оставил в стороне. Благодаря помощи Доброй Тани он смог довести до завершающего этапа свой научный проект и был доволен результатом. С женой жили вместе, но уже совсем не так, как живут супруги даже при остывшей любви. Между ними будто заснеженное поле, былая сердечность и искренность окончательно покинули семью, навсегда. Он умело гасил попытки жены поскандалить, старался соблюдать нейтральные отношения, и не более того. Мать знала про многолетний роман между Семёном и Ириной. Понимала, что они были идеальными партнёрами во всём: и в профессии, и в близости. И всё же мать просила его не разводиться, говорила, что жену не надо бросать ради связи на стороне.  Зинаида Францевна прожила после инсульта, казалось, вполне сносную жизнь, если не считать того, что часто плакала, горюя о чём-то своём. Скончалась тихо. Теперь Семён мог развестись.

     После объявления мужем о разводе Эльза будто лишилась разума: её ненависть к мужу выкипала вовне громкими скандалами, перерастала в манию мщения, она желала ему страшных мук и говорила об этом со всеми, и с соседями в том числе. Она захаживала к их соседу Сергею. Начинала издали, пыталась вызвать жалость к обманутой и брошенной. Муж-то оказался «ходоком», изменником. Сергей её сначала даже жалел, но потом понял, что её враждебность была сверх меры. Раньше Сергей с Семёном Ильичём вместе ездили охотиться, приятельствовали на этой почве.  Эльза Ивановна потихоньку подводила Сергея к мысли о возможной мести. Как-то раз расплакалась на его плече и предложила тому пригласить её бывшего на охоту. А там… уж как пойдёт. Он готов был помочь Эльзе, но уж точно не таким способом, он не ожидал, что женщина столь кровожадна и непредсказуема. Испугался сразу за Семёна: она, очевидно, готова на многое в желании отомстить. Однажды и другой сосед Славка в разговоре с Сергеем обмолвился, что странно ведёт себя Эльза: рассказывает о подлом супруге и даже просит, чтобы Славка пригласил при случае её мужа посидеть за рюмочкой, потолковать о нехорошем поведении Семёна, о том, чтобы не бросал Эльзу, а вернулся к ней. При этом она напомнила Славе как-то между прочим, как он отравился самогоном в своей деревне в прошлом году. А самогон-то, может, и остался ещё... Мужики усомнились в психическом здоровье соседки, ещё с большим сочувствием отнеслись к Семёну.

     В Болшеве не так далеко от матери Семёна жил приехавший из Грузии Георгий. Он поселился в доме своего покойного прадеда. Пил, работал не постоянно, а лишь время от времени. Дошло до того, что стал клянчить деньги на выпивку. А когда встретил на улице Зинаиду Францевну, попросил денег и у неё. Деньги отдала все, что были при ней. Была так потрясена встречей, что тогда же и случился у неё инсульт. Потом как-то Жора зашёл к ней, тогда ещё лежачей, не получив денег, нахамил, испугав её. Добрая Таня рассказала Семёну Ильичу. Мать просила не наказывать, а непременно помочь Жоре, дать тому одежду, деньги – ведь пропадает несчастный и видно, что хороший человек, но запутался. А Семён вместо этого встретил и припугнул уже немолодого хулигана, да ещё и встряхнул его довольно сильно, заверил, что уже не простит, плохо будет, если тот хоть чем-то потревожит Зинаиду Францевну. Матери Семён пообещал, что придумает, как помочь нерадивому соседу, если тот сдержит слово и будет прилично себя вести.

     Теперь жена Семёна, вспомнив о том инциденте и зная точно, что Жора нуждался в деньгах, попыталась договориться и с ним. Специально съездила в Болшево и попросила «заступиться» за неё, заодно отомстить и Семёну за старую обиду.  И вот Жора в предвкушении большой суммы денег выразил готовность избавить свою добродетельницу от её обидчика. Для выполнения заказа надо быть трезвым, то есть поймать антракт между запоями. Когда это случится, и сам не знал.
После исчезновения Семёна Эльза Ивановна почти уверилась в своей победе над изменником. Не подвели её соседи-приятели! Или всё же это дело рук Жоры? Обещанный гонорар отдаст, когда воочию удостоверится в финале и определит, кто же из троих оказался смельчаком. Спросила московских соседей. Те двое среагировали одинаково и страшно возмутились: что она вообразила, за кого их приняла, за киллеров? Каждый поклялся, что и не думал творить беззаконие, оба попросили больше с ними не общаться. Она же сильно разволновалась. Поехала в Болшево к Жоре, но не нашла его в посёлке. Никто его не видел несколько дней. Может, и он пропал? В дом стучала, но ей не открыли. Такое бывало и когда Жора входил в очередной запой и ни с кем не общался. Не по себе стало женщине. Почувствовала, что запуталась, раньше была уверена, что всё должно разрешиться просто и для неё безнаказанно, но что-то пошло не так, как она задумала… Стало и ей страшно.
Тем временем поиски с помощью полиции продолжались вяло, результатов не давали. В беспросветную ситуацию вмешалась всё та же Добрая Таня. Затратив невероятные усилия и подключив самых высокопоставленных людей, нашла ясновидящего Петра Лопаткина, сотрудничавшего с некими органами (с какими именно, хранилось в тайне). Экстрасенс уже не раз находил пропавших только ему известными методами. И, представьте себе, он уверил всех, что Семён Ильич жив. Оставалось найти. Пётр Лопаткин взялся за дело.

     Доброй Тане Лопаткин сказал, что чувствует некий женский след в бедах учёного. Татьяна смекнула сразу, что могла быть как-то замешана жена. Таня знала о семейных неприятностях от Ирины. Семён, конечно же, ни с кем не обсуждал личного и был полностью погружён в работу. Сослуживцы предлагали свою версию: учёные-конкуренты задумали украсть результаты большой работы, присвоить основную её часть себе. Колесов как руководитель им давно мешал, они даже шли на различные уловки, интриги, чтобы очернить его и признать ложными некоторые результаты лабораторных исследований. Может, таким коварным образом, угрозами они пытались вынудить учёного отказаться от авторства? Подлости от них ожидали, но уголовного преступления…

     Коллеги анализировали детали поведения Семёна, его работу до и после исчезновения. Ничего особенного, всё шло как обычно. Секретарь вспомнила, что в то утро неделю назад, до десяти часов, когда еще Колесов не пришёл на работу, кто-то позвонил с дачи по городскому телефону. Просили передать Колесову, что его дом в Болшево открыт и окно разбито. Похоже, что туда залезали. Звонившая по голосу была пожилой, не представилась, сказала, что она одна из живущих в посёлке, была кратка и явно волновалась. Секретарь дозвонилась до Колесова. Тот обещал приехать на работу позже, после заезда в Болшево. Его машина была в ремонте, придётся ехать на электричке. Это меняло все его планы.

     Полиция опросила многих в дачном посёлке. Кто-то сказал, что встретил Семёна Ильича, шедшего в будний день с электрички. Полиция связалась с бывшей женой и попросили её открыть дачу. Та приехала, открыла, разохалась. Входная дверь уже была починена и закрыта, а разбитое окно заделано фанерой. Видно было, что хозяин заходил в сарай, вырезал фанеру, брал инструменты. Успел сделать всё наспех и явно спешил. Одно удивило жену: неловок был Колесов в таких работах, наверное, кто-то помог ему… Но Эльза Ивановна смолчала о своём наблюдении. Семён Ильич должен был вернуться на работу. Ситуация была подозрительной. Искали свидетелей, не нашли. Телефон Семёна Ильича (и рабочий, и мобильный) был у многих, поскольку Зинаида Францевна долго болела, и сын был её единственной опорой, о чём знали соседи. Если что случится, звонить надо было Колесову.  Жена Семёна суетилась, якобы спешила домой. Её допросили, как и соседей, живших постоянно и неподалёку. Она ничем следствию помочь не могла, казалась просто возбужденной и совсем не расстроенной, как ожидалось бы от жены.

     Это случилось в сентябре, следов у дома никаких не обнаружили. Даже собака сначала взяла след Колесова, а потом потеряла его. Может, тот на машине уехал... Ближайшие соседи осенью съезжали в город, а живущие там постоянно, ничего не видели, не знали. Все очень уважали семью, навещали Зинаиду Францевну, когда та слегла. Добрую Таню все помнили и отзывались лучшим образом о ней. Вот Таня плакала, искренне переживала. Добрая Таня привязалась к семье Колесовых. Это были интеллигентные люди, интересные, с ними было приятно общаться. И сейчас, в поисках Семёна Ильича она обращалась мысленно к тем дням, что проводила с его мамой. Когда Зинаиде Францевне ещё трудно было говорить, она кое-что писала для Тани, отвечала на Танины вопросы в коротких записках.  Помощница-добрая душа вспоминала и то, что на Зинаиду часто находило уныние, она без видимой причины плакала, сильно из-за чего-то горевала и только раз призналась: «Гнетёт меня грех большой, а рассказать не могу никому, даже тебе, Таня».

     Зинаида Францевна имела свою личную тайну, которую никому не могла доверить. Это выяснилось позже, после её смерти. Тайна, известная только тем, кого уже не было в живых к моменту описываемой ситуации. Окончив школу, Зина влюбилась в Ираклия – внука скульптора-грузина, жившего недалеко от них. Это был яркий, короткий роман с трагическим концом. Ираклию было двадцать, он учился в Тбилиси, собирался стать художником, приезжал к деду в Болшево каждое лето на каникулы и познакомился с Зиной. Влюбился, ухаживал за ней, признавался в любви, но тогда без ответа. В то роковое лето сорок восьмого года, лето выпускных экзаменов Зины, вспыхнула взаимная любовь и зашла слишком далеко. Девушка забеременела. Её родители сделали всё возможное, чтобы скрыть этот факт, отправили Зину к родным. В те годы в среде интеллигенции это было позором родить совсем ещё юной, к тому же вне брака. Влюблённым пришлось навсегда распрощаться под давлением родственников. Но Ираклий поставил одно условие: ребёнку даст грузинское имя и заберёт себе. Поклялся быть ему примерным отцом. Так и было. Георгий рос у него. Лет через восемь Ираклий погиб, но Зине об этом не сообщили. Потом всё же ей удалось выпытать у деда Ираклия, что с Георгием всё благополучно, его воспитывали грузинские родственники. Место нахождения сына для Зинаиды навсегда должно остаться тайной (так договорилась родня с обеих сторон), найти его она не могла, с Грузией общения не получилось. Уже десятилетия спустя, будучи не молодым, Георгий узнал, что прадед умер и оставил именно ему дом в Подмосковье. В Грузии было неблагополучно, многие уезжали в Россию, и Жора сначала временно обосновался в Болшево, а потом переехал туда совсем. О своём рождении и о матери Георгий толком ничего не знал. Отец ему рассказывал о Москве, куда часто ездил, когда студентом отдыхал у деда. Про мать упомянул, что она была очень юной и умерла в родах. Туманно всё, без деталей, потому и звучало странно.

Зинаида Францевна узнала не сразу, что кто-то наездами живёт в доме деда Ираклия.  И только через годы, когда разнёсся слух о том, что там обосновался внук скульптора и частенько выпивает, она заинтересовалась, кто бы это мог быть. Видимо, грузинская родня скульптора. Никак не думала, что это её сын.
После смерти матери Семён нашёл её дневник, написанный в юные годы, где было и о юношеской страстной любви, и о беременности. Упоминался скульптор и приехавший к нему сын. Но всё без имён, без подробностей. Жуткие роды и договор, что её сына молодой отец увезёт с собой навсегда и всем скажут, что мать умерла сразу после родов. Далее – одни слёзные сумбурные переживания из-за невозможности встречи ни с ребёнком, ни с любимым. Тогда же была попытка самоубийства. Вовремя спасли Зину. А тяжёлая душевная травма осталась навсегда, никому не могла довериться, по душам поговорить не с кем. О таком не расскажешь… Узнать что-то ещё Семёну было не у кого. Одно ясно: у него где-то был сводный брат, рождённый юной матерью от неизвестного ему мужчины.

     Экстрасенс Пётр Лопаткин через пару дней нашёл тот самый дом, который мысленно отчётливо увидел в провидческом воображении. Там обнаружили пьяного Жору. А в подвале – связанного Семёна Ильича. Лестница была предусмотрительно убрана, чтобы пленный не выбрался. Стояла раскладушка, стол, стул, ведро и вода. Жора на веревке спускал Семёну дважды в день еду, поднимал и опустошал таким же образом ведро. Свет включал. Пленный мог со связанными ногами и руками передвигаться в крошечном подвале. Крики не были слышны снаружи. Скульптор когда-то построил очень крепкий дом – качественное строение. Девять дней провёл Колесов в заточении.

     На самом деле, Жора не хотел убивать Семёна Ильича. Деньги думал получить, имитировав убийство.  Изобразил проникновение в дом, что-то там разбил, а потом уже, встретив хозяина, предложил помочь, забил фанерой окно, тем и бдительность того усыпил. Оглушив не подозревавшего подвоха Семёна, испугался, что убил, перенёс того в свой дом, как мусор, на тачке, закрытого хламом, ветками из осеннего сада. Никто бы и внимания не обратил, но никого и не повстречал трезвый в тот вечер Жора. Нервничал и даже плакал. Заказчице не позвонил. Был в шоке от им же содеянного. А когда жертва очнулась, сообразил связать руки и ноги и спустить Семёна в подвал. Дальше уже содержал Семёна как мог. Отпустить бы надо, но не решался, понимал, что за покушение накажут. Совсем потерялся, не знал, что делать. Стал пить. Однажды Семён Ильич упросил мучителя немного поговорить с ним. Ему просто нужен был живой голос, больше уже не было сил сидеть в заточении в подвале. Жоре и самому не хватало человеческого общения, согласился. Через открытый в полу ход в подвал они вели долгий разговор. Беседа выходила интересной. Жора, может, и впервые делился с кем-то историей своей нелёгкой жизни. Это была исповедь. Рассказал о детстве, вспомнил родню в Грузии, проклинавшую непутёвую мать Георгия, отдавшую дитя его молодому отцу. Жора не понимал, почему они так говорили, ведь мама умерла. Отец был хорошим, добрым. Говорил, что юную маму Жоры он любил, но больше мамы нет, родные говорят неправду… А потом и отца не стало, погиб. Фото той девушки, которую любил Ираклий, Георгий хранил и никому не показывал, переживал, что остался сиротой. На обороте было написано «И. от З.». Смотрел на улыбавшуюся его отцу чёрноглазую школьницу с вьющимися короткими волосами, иногда плакал. А потом жизнь закрутила, не до догадок было. Переехал в Россию уже немолодым, и там счастья не обрёл. Только раз состоялась такая вот задушевная беседа, когда он излил душу тому, кого почти жизни лишил. Жора сказал, что больше беседовать с Семёном не желает, итак много наговорил. Но и этого рассказа хватило Семёну, чтобы соединить воедино разрозненные отрывки из жизни Жоры с эпизодами из жизни его юной матери – теми обрывочными откровениями, которые он прочитал в её дневнике. Скульптор-грузин, юная любовь, увезённый далеко ребёнок, попытка расстаться с жизнью…. Озарение пришло к Семёну. Он звал Жору, просил выслушать его. Кричал ему непрерывно: «Ты мой брат! Мы сыновья одной матери, поверь мне. Покажи мне фото мамы!». Жоре было самому плохо от мук совести, от неизвестности, что будет. Его трясло от пьянства, голова раскалывалась. Да ещё этот бред про брата... А вдруг правда?
Вызвали полицию. Георгия взяли. На допросе он всё выложил как есть. И то, что убивать не собирался, только создать видимость, чтобы деньги получить от заказчицы. Отпустить хотел Семёна Ильича. Пришлось допрашивать опять и Эльзу Ивановну. Соучастница производила впечатление экзальтированной или невменяемой: то ли и впрямь не в себе была, то ли удачно имитировала. Следствию и медицине придётся разобраться и в этом. Попытка покушения, склонение к преступлению – некрасивая история. Предстоял суд.
   
     Семён Ильич несколько дней приходил в себя, потом принялся с удвоенной энергией за работу, а там всё складывалось как нельзя лучше. И коллектив опять был увлечён завершающим этапом. Радовались, что автор изобретения к ним вернулся живым и здоровым. Семён после пережитого был слишком взволнован. Во-первых, тем, что сотворила его супруга – о таком предательстве, о такой жестокости никто и подумать не мог. Ожидать заказ на убийство мужа от интеллигентной преподавательницы музыки?! Что-то сдвинулось в психике этой женщины, иным не объяснить. Во-вторых, огорошен был тем, что нашёлся брат в лице Жоры. С этим тоже надо было научиться жить. Раньше интерес к жизни в основном фокусировался на работе, остальное было второстепенным. Сейчас Семёну Ильичу пришлось осознавать сложившиеся обстоятельства, думать о превратностях жизни. В одном был уверен: он уже простил обоих виновных в его похищении, загасил излишние эмоции, принял новое с открытым сердцем. Как теперь спасти от наказания обвиняемых – вот вопрос.
*****
Можайск. Январь 2021 г.