Враги сожгли родную хату. Да и почти всю Тарасовку

   
  И вот пришло 9 августа 1943 года. Вечером 8-го в село приехали немцы и полицаи. Много. На площади возле церкви устроили гулянье, играли на губных гармошках. Подключили и сельских гармонистов. Музыка. Девушки собрались на площади. Даже пели на той вечеринке бестолковые наши девчата.
  Утром люди ушли в поле. И... село вспыхнуло с четырех сторон. Я выскочил из хаты и бросился убегать. Но за околицей меня остановил немец. В руках автомат, направил его в мою сторону. Пришлось остановиться. Сунул он в руки мне уздечку и показал, чтобы я взял лошадь в сельском табуне, что пасся на лугу неподалеку, и привел к нему. Они грузили на подводы добро, что забрали в хатах. А лошадей в деревне не было... Вот видно его и послали за лошадью. Но как это - помогать немцам своих грабить? Что делать?
  И вдруг я увидел в табуне кобылу нашего старосты Свинку. (Когда он проезжал на ней деревней, мои односельчане говорили: "Кабан на свинье".) Сумасшедшая была скотина. Она и кусалась, и лягалась, и гонялась за людьми. Вот к ней я и направился. И начал с ней поединок. А организовал его так, чтобы мы с ней двигались по направлению к реке. Удалось: как только я подхожу к ней поближе, она бросается на меня. Я увертываюсь, она гонится за мной. Немец видит, что я стараюсь, что лошадь виновата. И когда мы приблизились к реке, я прыгнул в воду - в самые заросли возле берега. Нырнул... И под берег. Притаился, замаскировался... Только рот наружу.
  Выждал некоторое время, потом голову высунул, огляделся, прислушался: тихо. Перебрался на другой берег. Оглянулся: над селом стоит дым. Рядом с рекой было поле высокой конопли. Стал пробираться сквозь нее подальше от села. Наткнулся в конопляных дебрях на своих односельчан. Сидели и смотрели как горят наши хаты. И злость, и бессилие.
   Двадцать два дома сгорело в селе. Немцы увезли все, что смогли. Скот угнали прямо с пастбища, свиней погрузили на телеги.