Небо на двоих. Глава 13

Глава 13

-Папа? – Рэй-Тайгер приблизился к больничной койке, на которой под белым шерстяным одеялом лежал его отец. – Папа, ты не спишь?
Ричард Тайлер медленно разлепил веки, глянул на сына воспаленными, опухшими глазами.
-Нет, - тихо произнес он.
-Что с тобой? У тебя глаза покраснели.
Рэй присел рядом и взял отца за руку. Тот легонько, еле ощутимо сжал его ладонь.
-Я… видел… пло…хой, очень плохой… сон, - с большим трудом, точно язык и губы не слушались его, произнес Ричард.
- Тебе кто-то приснился?
-Да. Она… Мэри…
Рэй знал обо всем, что произошло с отцом, знал о Мэри из Москвы, о том, почему и зачем отец разводится с матерью. Он понимал, что связь с Мэри потеряна после исчезновения сотового телефона отца. Нет никакой возможности связаться с ней и Ричард это очень переживает. Знал он и еще кое-что, о чем его отец еще и понятия не имел. Утром он звонил своему другу, Сэму Крамеру. Просто так. Этот парень был единственным, кого Рэй мог бы назвать своим другом, кому он мог доверять, разговаривая с ним об отце, делясь своими переживаниями. Рэй все это время держался, как мог, стараясь ободрить отца, внушить ему, что тот еще встанет, непременно встанет и запоет, выйдет на сцену и жизнь вернется на место. Но с каждым днем это становилось все тяжелее и тяжелее. Состояние отца не менялось, врачи пожимали плечами, твердя, что делают все возможное, что мистер Тайлер – достояние всего Соединенного Королевства, и они просто обязаны вернуть его поклонникам, всем, кто его любит, в прежнем состоянии. Но ничего не менялось. Изо дня в день Рэй видел неподвижное тело отца, глядел в его лицо, словно затянутое маской, слышал его слабый голос и иногда даже не понимал, что тот пытается сказать. Ричард Тайлер превратился в неподвижное свое изображение, и на это невыносимо было смотреть. Когда же степень разочарования, горя и безнадежности начинала зашкаливать, Рэй набирал номер друга и хотя бы так, разговаривая обо всем подряд, пытался прийти в себя.
-Привет, Рэй! Как ты? – услышал Рэй в трубке голос Сэма.
-Все так же.
-А отец? Как мистер Тайлер?
-И это неизменно, Сэм. Ужасно.
-Я… Конечно же, каково вам приходится, знаете только вы, но Рэй, не теряйте надежду! В конце концов, ясно, что все эти последствия инсульта излечимы в большей половине случаев. Можно поискать других врачей и не только в Англии. Благо, средств у вас хватит! Подумайте, посоветуйтесь, хорошо?
Сэм спрашивал с такой надеждой в голосе, точно, и для него это был вопрос жизни и смерти.
-Мы уже думали. Мы все тут только делаем, что думаем! – с горечью воскликнул Рэймонд. – Только каждый о своем. Я пытаюсь решить, к каким врачам еще можно сунуться, а папа – скоро ли закончатся его мучения… Ну, то есть… совсем закончатся… Ты понимаешь!
-Нет, не понимаю! Неужели он уверен в том, что ему уже нельзя помочь?!
-Я не знаю, уверен ли он в этом. Сэм, он постоянно думает о Мэри, о той девушке, что оставил в Москве. Он страшно переживает, что не может позвонить ей, что не знает, что с ней там происходит. Глядит на меня, точно просит – съезди, узнай, Рэймонд! А как я узнаю? Как, Сэм?? Я ведь кроме ее имени не знаю о ней ничего. Ни адреса, ни телефона. Как я ее найду? .. Чего ты молчишь?
-Я… Боюсь, я знаю о ней кое-что, Рэй, - глухим голосом, нехотя как-то произнес Сэм.
-Что?! Как это?!
-Ты не можешь не помнить, что мой отец работает в Москве, в консульстве Великобритании.
-Я помню, Сэм. Вернее, помню, что он работал там. Но… Да неважно это! Что ты хотел сказать?
-Твой отец просил моего, что бы тот поскорее оформил визу для некоей Мэри Усольцевой, как только она обратится к ним со своими документами. И он так и сделал. Она появилась у них буквально позавчера. Ему тотчас доложили о ней, папа немедленно оформил визу и вручил ей.
-Значит, все в порядке? Сэм, она едет сюда? – вскричал Рэй, позабыв, каким убитым тоном его друг завел этот разговор.
-Нет, Рэй. Не едет. Она никогда не приедет.
-Что? Почему?! – Рэй был уже просто вне себя от волнения.
-Рэй, она… она погибла.
От неожиданности и ужаса Рэй смог лишь издать горлом непонятный звук. Он ведь так надеялся на эту Мэри, на то, что лишь появлением своим она вернет отца к жизни, вернет ему желание жить! Как же теперь?..
-Что значит «погибла»? – мертвым голосом, наконец, смог произнести он.
-Мой отец поехал к ней. Он сообщил ей по телефону о том, что случилось с мистером Тайлером. А положив трубку, все переживал о ее состоянии. В конце концов, решил повидать ее и проводить в аэропорт на следующий день. Ее адрес был в копиях ее документов. Но приехав на место, отец увидел лишь руины дома, в котором она жила. Накануне вечером, буквально, через четверть часа после их разговора с Мэри, там взорвался газ и все, кто находились в тот момент дома, погибли. Отцу дали прочесть список погибших, и в нем…Рэй, в нем значилось ее имя. Прости, Рэй, я обрушил на тебя ужасные новости, но я должен был сообщить об этом.
-Должен… - проговорил Рэймонд. – Должен…
И вот теперь сын держал руку отца в своей, и сердце его на части рвалось. Как он сможет рассказать отцу о смерти Мэри? Как?!
Он оглянулся на Брэндана Мастерса, сидевшего у окна палаты. Тот поднял брови, но Рэй-Тайгер лишь вздохнул и снова поглядел на отца.
-Что же тебе приснилось, папа? Что так напугало тебя?
-Ее лицо… Личико ее… такое горестное… Огонь… А потом она… она в крови… Рэй, что-то случилось! Что-то… про…изошло с ней. Рэй!
-Но это только сон, папа!   
-Мои сны… Рэй, я… я нашел ее через эти сны. Я не могу… им не верить!..
Рэй похолодел внутренне, понимая, что отец, его теперь совершенно беспомощный отец, цепляющийся за жизнь только мыслью об этой русской девушке, как в воду глядит, рассказывая о своем кошмаре. И, тем не менее, как бы он ни верил в свои сны, он надеется, что это все же, неправда, что Мэри жива и с ней все хорошо. И глядя на него, своего сына, он изо всех своих оставшихся сил молит его узнать хоть что-то, успокоить его больное сердце, вернуть ему надежду. Но он, Рэй, сидит сейчас перед ним с камнем… нет, с бомбой за пазухой и не знает, как взорвать ее так, что бы отец остался жив после этого взрыва… Господи, дай ему сил!
-Пап, я вернусь сейчас, ладно? Пойду кофе принесу, а то что-то во рту пересохло. Тебе хочется чего-нибудь?
-Водки! – прохрипел Ричард, криво ухмыльнувшись, и Рэй не знал, то ли эта ухмылка иллюстрация к настроению отца, то ли мышцы его осунувшегося, посеревшего лица просто не способны позволить отцу нормально улыбнуться.
Рэймонд постарался улыбнуться в ответ.
-Если бы здесь ее подавали, я бы тоже не отказался!
-Минералки… Налей мне минералки, Рэй… Она в холодильнике.
Рэй подскочил, налил Ричарду минералки, подал ему в руку стакан. Слабые, не слушающиеся пальцы приняли его, едва не опрокинули, пролив несколько капель на одеяло, но удержали – Ричард не позволял поить его и кормить, стараясь обойтись без посторонней помощи. Удавалось не очень, но санитары с пониманием относились к испачканному в еде и питье постельному белью этого пациента. Как могли, они старались помочь хотя бы морально, улыбаясь и подбадривая его, всячески напоминая ему, кто он есть и что он значит не только для них, но и для очень, очень многих других людей, которые еще ничего не знали об ужасной судьбе их кумира и гадали с ужасом о том, куда он исчез. Уход Эдди Дэймонда до сих пор не был ими прощен, а теперь еще и Ричард! Нет, это невозможно, не честно!!..
Выходя из палаты, Рэймонд тронул Брэндана за плечо, поманил рукой.
-Ричи, я тоже выйду? Здесь неплохие булочки в кафе и идея Рэя о кофе соблазнила меня полакомиться сдобой. Тебе принести?
-Давай… Булочки – это хорошо! – кивнул Ричард, задумчиво глядя на стакан с минералкой.
А когда его сын и друг вышли из палаты, лицо Ричарда вдруг странно исказилось, и из все таких же лазурных, нисколько не потускневших глаз потекли слезы.
-Мэри… девочка! Ты не могла… не могла оставить меня, не могла пораниться или погибнуть! Только не ты!!.. Но… как же, как найти тебя?? Бога ради, появись… Хотя бы увидеть тебя!...
Стакан выкатился из его рук, проливая остатки минералки. Ричард прикрыл ладонью лицо, сжал глаза, прохрипел:
-Тебе не нужен калека, Мэри!.. Знаю! Но хоть бы… увидеть, хоть бы почувствовать тебя… хоть на миг!  Моя девочка… Неужто судьба так жестоко поиздевалась над нами… - одарила Чудом и… отняла?! Мне плохо, детка… так плохо никогда не было – я умер и вижу… вижу свое мертвое, безжизненное тело… И все же… и это еще не смерть, Мэри… Смерть – знать, что не увижу… никогда не увижу тебя больше… Смерть – видеть в страшных, невыносимых кошмарах, что ранена ты… в крови или… или мертва… Я не смогу… Я готов на любую лютую пытку, на приговор… приговор навсегда остаться неподвижной рухлядью, но… но только что бы знать, что ты жива… только бы увидеть тебя рядом… Только… - Ричард судорожно, не слушающимися пальцами вытер слезы с покрасневших глаз, усмехнулся, - только… смогу ли я отказаться от тебя, смогу ли отпустить на свободу?..
    Рэй-Тайгер вышел в коридор, прошел к ближайшим креслам и сел, поманив за собой Брэндана.
-Что, Рэй? – было очень заметно, как Брэндан устал, как измотан всем происходящим. Он теперь редко спал, проваливаясь в беспокойный, не приносящий отдыха сон. Он наскоро ел. Приводил себя в порядок и снова мчался в больницу, к Ричарду. Джордж Диксон тоже появлялся, но проживание за городом, далеко от Лондона, его ферма не давали ему столько свободы, столько возможности часто навещать друга. Брэндан же постоянно находился в Лондоне и просто не мог не быть рядом с Ричардом. Он просиживал у него долгими часами, они разговаривали, насколько Ричарду это удавалось. Брэндан всеми силами пытался убедить Ричарда, что надо действовать, надо искать врачей, другую клинику и лечиться, лечиться! Но Ричард мог думать только о Мэри, убежденный почему-то, что с ней что-то не так, что она едва ли не в беде. И как ни пытался Брэндан уговорить его успокоиться, как ни убеждал, что вся беда в расстоянии, которое их разделило, и в потере связи, Ричард не унимался. Но самое страшное Ричард видел, конечно же, в невозможности позвонить Мэри, найти ее. Распечатки звонков тоже ничего не дали – номер Мэри не отвечал, недоступный… Оставалось лишь надеяться, что она, как и обещала, не испугается его молчания, получит визу и приедет в Лондон. Но надежда эта с каждым днем становилась все призрачнее и слабее.
-Что-то случилось? – Брэндан сел в кресло рядом с Рэймондом.
-Да, Брэндан, случилось… И я не представляю, что делать, как поступить.
-Я вижу, что-то серьезное. Это касается Ричарда?
-Это крушение всех его надежд, Брэндан.
-Врачи сказали, что Ричарду никогда не подняться?
-Нет. Я по-прежнему ищу подходящую клинику и даже сыскал несколько адресов в Европе, но об этом потом… Брэндан, я разговаривал со своим другом. Его отец – консул Великобритании в Москве.
-Да, знаю, мистер Крамер, кажется. И что? Я так понимаю, это касаемо Мэри. Она нашлась, она передала документы на визу? И что-то с ними не так?
-Виза готова. Мэри нет, Брэндан.
-Как это «нет»?!
-Ее вообще больше нет!! – голос Рэя сорвался. - Погибла она…
-Боже мой!! –Брэндан, точно, поперхнулся, ему не хватало воздуха. - Как же это могло случиться? Это вообще точно?
-Да, Брэндан… Как я понял, Крамер решил проводить Мэри в аэропорт, приехал и обнаружил, что в ее доме произошел взрыв бытового газа. Полдома рухнуло, сгорело. Она была там… Взрыв произошел буквально через минут десять-пятнадцать после разговора Крамера с Мэри по телефону. Она была дома… Кроме того, Крамеру показали список погибших, где значилось ее имя… Что делать, Брэндан? Сказать папе? Вот ведь не зря же он так переживает за нее! Не зря…
-Нет, Рэй, ни за что! Нет… - Брэндан обхватил голову руками. – Ужас-то какой, господи!.. Если он узнает – это конец. Он просто на простыне вздернется, вот и все… Нет, конечно же, он очень вас любит – и тебя, и Милисенту, но в этой девушке была вся его жизнь. Понимаешь, Рэй, та жизнь, которой он оказался лишен по недомыслию ли своему, по еще каким-то причинам. Он был счастливым человеком, как и мы все четверо, весь «Королевский Крест». Мы всю жизнь делали то, что хотели, мы влюбили в себя миллионы людей, и они понимали нашу музыку, они слышали нас! Ричард и сам творил, и это тоже оказалось признано. Он влюблялся и женился, на свет появлялись его дети, но… Ты сам понимаешь… Его женитьбы оказывались вовсе не тем, что ему было нужно. И вот теперь, на закате жизни, когда на самом деле понимаешь, чего смог добиться, а главное – осознаешь, с горечью осознаешь, что же ты все-таки, упустил, что осталось недосягаемым для тебя, явилась эта Мэри. Чудом каким-то… Нет, не так… Она так любила твоего отца, что прорвалась через расстояние, через все барьеры, которые только существуют. И Ричард поверил, нашел ее, надеясь лишь на чудо, ибо иначе найти ее было невозможно. И она стала его Всем. Она любила его, именно его, а не притягательнейший образ белокурого красавца-ударника самой популярной в мире группы. Она любила его душу, которую услышала, она стала частью его или нашлась той самой затерянной во времени и пространстве половинкой, которую ищут все, но далеко не все находят. Это было такое счастье, Рэй! Я глядел на твоего отца, державшего эту девочку за руку, и глазам своим не верил – так он светился весь, столько чувствовал сил!..  Сейчас он на грани между жизнью и смертью, он цепляется, как может, он даже думать не хочет, что бы отказаться от нее, от Мэри только потому, что болен и немощен – он надеется встать и вернуться прежним. И если он узнает, что Мэри больше нет, не станет и его. Он умрет, Рэй. Сам он это сделает или позволит болезни себя доконать, но мы его потеряем. Так же неминуемо, как потеряли когда-то Эдди. А это уже слишком! Слишком, Рэй!!.. Я не знаю, что делать. Не представляю!.. То есть можно ничего ему не говорить, но он будет продолжать ждать, каждый божий день ждать, что она появится или что-то станет о ней известно. Каждый раз, входя в его палату, я вижу в его глазах лишь одно – о, это ты, Брэндан, это не Мэри!.. И однажды он поймет, что что-то не так. Он почувствует, Рэй, что Мэри не просто исчезла, не захотела видеть его, ехать к нему, что дело не в формальностях каких-то, которых она не смогла преодолеть на пути сюда. Между ними установилась очень сильная связь, и теперь… Господи, теперь он может понять, что ее больше нет. Я в шоке, Рэй, я…
-Я не буду говорить. Пока, во всяком случае, - пробормотал Рэймонд. – Пока он еще ждет, пока он еще так слаб, пока надежда увидеть ее держит его на плаву. Может быть, нам удастся поднять его на ноги и пройдет время…
-Ты всерьез надеешься, что со временем он станет ее забывать, что ждать перестанет? В таком случае, ты плохо знаешь своего отца! Да, человеку свойственно постепенно терять интерес ко всему. И Ричард не был исключением. Но видимо, есть вещи… любовь к которым не измеряется временем, расстоянием… Пойдем, Рэй, принесем булочек и кофе. Нам сейчас больше ничего не остается.


Аэропорт, касса, регистрация, таможня – молча, с улыбкой она проходила через все это, нутром чувствуя – она идет правильно. Ее ждет Лондон, ее ждет Ричард. А даже если и не ждет… Она поедет туда и узнает, наконец, были ли бредом ее мечты, ее чувства к этой далекой земле по которой ходил Эдди Дэймонд, к этому небу, которое услышало его, услышало единственную для нее на этом свете музыку.
Маруська огляделась, войдя в зал ожидания, и вдруг подумала о том, что в последний раз видит эти стены, это небо за огромными стеклами окон. Она сказала Юльке правду – ей нет возврата назад. С прежней жизнью все кончено, навсегда. И возможно, жуткий тот взрыв, гибель Славика – все это подвело черту под всем, с чем она теперь прощается. Прощается, не жалея ни о чем. И прощается не потому, что она просто это чувствует. Только так, оставив все позади, она сможет найти что-то новое. Только освободив руки, можно взять в них что-то другое. Только потеряв, можно обрести…
Маруська попрощалась с Верой, пообещав ей немедленно сделать тест на беременность. Она улыбнулась ей на прощание, помахала рукой и увидела в ее глазах уверение в том, что все будет хорошо. А уж верит она в это или нет… Сейчас не так важно верить – важно быть смелой и ничего не бояться. Ничего! Однажды судьба помогла ей. Да так, что это похоже лишь на огромное Чудо. Так неужели все это может закончиться ничем?! Возможно, и так… Но она не будет думать об этом сейчас. Она пойдет сначала в парикмахерскую и сделает нормальную прическу. Потом она сходит в дамскую комнату и узнает… Впрочем, Маруська была уже почти уверена в том, что носит ребенка Ричарда. А иначе откуда эта ее слабость, откуда головокружение и тошнота, отсутствие аппетита и перемена во вкусах? Конечно, можно было бы списать все на счет нервов, какой-то желудочной болезни, но Маруська не чувствовала себя больной. Она чувствовала перемены в себе, но не более того. А еще она чувствовала себя, наконец, свободной. По-настоящему свободной. Ее больше ничто не сковывало, не удерживало, не смущало. Нет больше Славика и ее обязанности поддерживать с ним хорошие отношения. Нет больше той жизни, в которой ей приходилось скрывать свои чувства, свою любовь к тому, что было так недосягаемо, что отрывало ее от реальной жизни. Ее мечты сбывались одна за другой. Пусть дорогой ценой, пусть через препятствия, но верно. Да разве еще полгода назад могла она даже подумать о том, что будет вот так сейчас идти на рейс «Москва – Лондон» с ребенком Ричарда Тайлера под сердцем?!.. Да, тест подтвердил, она беременна. И теперь она связана с Ричардом окончательно. Кровью, жизнью их ребенка. Этого не разорвать. Никогда. И она твердо ступила на трап самолета «Британских авиалиний», она по-английски поздоровалась со стюардессами, она заняла свое место у иллюминатора и еще раз глянула на себя в зеркальце новенькой пудреницы. Пластырь слегка уродовал, а скорее, мешал разглядеть ее лицо. Но волосы, постриженные и окрашенные в чуть более темный цвет, чем ее собственный, лежали прекрасно. Маруська осталась довольна. Еще из аэропорта, с Вериного телефона, Маруська позвонила Юльке, услышала от нее, что Катя или Кетрин, как ее звали в Лондоне, сестра Юли предупреждена и с удовольствием примет соотечественницу у себя на столько времени, на сколько понадобится… Все было в порядке, все хорошо. Дорога открыта!..
-Возможно, мисс, вам нужно что-нибудь? – с улыбкой спросила стюардесса, наклонившись к Маруське. – Вы хорошо себя чувствуете?
И она слегка кивнула на ее заклеенный шрам.
-А у вас подают спиртное во время полета?.. Нет, нет, вы только не подумайте…
-Я не думаю о вас ничего плохого. Мы подаем пассажирам шампанское и коньяк… Я вижу, вам несладко пришлось и понимаю, что возможно, вам просто надо успокоиться. Вы боитесь летать?
-Нет-нет, вовсе не боюсь! Просто в моей жизни сейчас происходят серьезные перемены, и мне хочется немного прийти в себя. А шрам этот… Все уже прошло. И возможно, он просто останется в память об этих днях.


… Ричард? Ричард, Господи!... Что с ним? Совсем близко его лицо, точно держит она его в своих ладонях. Слезы в его воспаленных глазах, что-то совсем беспомощное в лице, улыбка его счастливая и такая выстраданная, что болит ее сердце, саднит кровоточащей раной.
-Мэри… Моя девочка! – шепчет он. – Моя хорошая, ты со мной? Неужели ты рядом?! Ты не пропала, не сгинула в этом почерневшем мире? Я так боялся, что больше не увижу тебя! Я плакал ночами… Ты простишь меня? Я ведь не верил больше, что ты не оставила меня, что придешь, непременно придешь. Прости!
-Не смей просить прощения!.. Родной мой… Ты не потеряешь меня, я обещаю. Но и ты пообещай! Что бы ни было, как бы ни стало страшно, больно, что бы ни случилось, ты не пропадешь! Слышишь? Пообещай мне!
И его слабый, еле слышный, удаляющийся шепот:
-Обещаю… Мне очень плохо, мне больно и страшно, Мэри, но я обещаю…