Шедевр

посвящается А.Д.
 
 
О, я знаю, я знаю, кто ты, жрица любви и мрака, царица души и плоти, ошалевшая от самой себя, рвущая ткань пространства мелодия, что звучит у меня внутри день и ночь, терзая мои нервы волшебными диссонансами. Я знаю, знаю, кто ты, моя хрустальная нежность, преступная моя страсть, загнанное мое дыхание, отравленное чистым воздухом близости, опутавшей нас задолго до нашей встречи. Знаю, знаю, кто ты, сотканная из лунных грез, неизведанных троп, пепелища обид и звонких восторгов детства, вечного детства твоей души.
 
Ты можешь быть везде, словно божество, наполняя собою пространство и свет весны, победно шагнувшей с моего южного побережья на твои ледяные восточные горы, и ты можешь быть нигде, когда якобы случайный поворот шестеренки в недрах сложнейшего механизма сердец отдаляет нас друг от друга - для того только, чтобы мы снова покорили эту вершину, между землей и небом, где каждый миг пульсирует кровной связью двух обнаженных душ, нашедших друг друга на краю мира, вне времени, пределов и правил.
 
И там, между небом и землей, соединенные могущественной безымянной силой, опьяневшие от священного хмеля звенящего озорства и пронзительной остроты оголенных чувств, мы говорим, говорим, говорим друг другу все на свете, ощущая каждой клеточкой наших тел огненный озноб близости, того безмерного притяжения, что снова и снова приводит нас сюда, в ирреальную юдоль ясности, тайны, познания и неумолкающего вопроса – что же это такое творится с нами обоими?! Почему ты так необъяснимо ошеломительна, так отчаянно женственна, так тревожно узнаваема в каждом своем великолепном жесте, каждом своем хрупком слове?
 
Быть с тобой это как ходить по лезвию бритвы, это как танцевать над пропастью, это как вершить правосудие над самим собой, оберегая твой дивный покой. О, это великое искусство, моя душа! Тут надо обладать чутьем и инстинктами зверя, тонким талантом чувственных росчерков, царственным смирением и глубочайшей тоской, чтобы снова и снова сплетать из лепестков и шипов гобелен терпения, дабы заслужить потом право постелить его под твои белые ноги.
 
Мало того, нужно еще уметь получать от таких танцев над пропастью величайшее наслаждение, порожденное твоим же блаженством, чтобы там, в глубине, прорастали, насыщаясь кровью, красные цветы страсти, которые ты срываешь, когда сама истекаешь кровью.
 
Слушай меня, вакханка ночи, чьи огромные глаза полны полуденного света! Слушай меня, одалиска вещих снов и коварства, чья душа искренна и нежна, как сокровенный шелк истины! Слушай меня, валькирия гормональных бурь, хищных энергий и сорванных с привязи неподвластных тебе стихий, чья основа целомудренна и чиста, словно кристалл высшего откровения!
 
У меня, одного меня есть такой д а р, и в моей крови, ты знаешь, кипит наслаждение жертвенностью, тем зрячим азартом канатоходца, которому учишься только там, в вышине, где невозможно дышать - долгое-долгое, как расстояние между нами, лезвие отточенной страстью бритвы это мой, мой путь к той сверкающей точке взлета, без которой и я, и ты, и мы - трепещущая слизь в раковине кошмаров.
 
Наслаждайся мной! Наслаждайся мной в тишине и громе, в радости и грусти, на будничной земле и в божественных небесах! Люби меня, как я люблю, люблю тебя так, что хочу кричать, и кричу, кричу в себе, и это крик освобожденного тобой зверя, чья свобода – служить твоей свободе у твоих ног! Каждый твой взгляд в меня, каждое твое слово, пущенное стрелой, посаженное в сердце зерном, каждый твой день, каждая твоя ночь – это мое сокровище, ибо нет ничего драгоценнее внимания той, что стала богиней, когда ее озарил ниоткуда яростный свет любви... 
 
О, я знаю, знаю, кто ты…
 
Ты шедевр, гениальная книга без конца и начала - созданная Провидением в миг вещего полнолуния, хроника мятежного, запертого в нежнейших розовых складках хаоса, прочитать которую способен лишь охваченный тем же вдохновением сумасшедший, опьяненный опиумом твоих гипнотических чар!...