Скорый из прошлого. Глава 7. 8. Волшебный дом

       Промчавшись по городским проспектам и кольцевой дороге, автомобили с Комиссионером, охранниками и Кариной нырнули в лесистую пригородную зону и скоро замерли перед трёхэтажным зданием с высокой кирпичной оградой, полукруглыми башнями и островерхой черепичной крышей. Стальные ворота автоматически распахнулись, и «Шестисотый» подкатил к парадному входу, тривиально обозначенному белоснежными колоннами и электрическими фонарями под старину.

       Максим предложил «возможной хозяйке особняка» подняться на второй этаж. В просторном холле, с оранжевой россыпью люминесцентных лампочек, кожаными креслами, полукруглым диваном и цветным телевизором, он пояснил:
         
       — Не скрою, усердно готовился к знакомству с будущей бизнес-леди, и повезло встретиться именно с вами, несравненной и целеустремлённой красавицей. Будьте как дома. За дверью слева — ваша спальня. В гардеробной — платья, блузки, юбки, шорты, белье из лучших магазинов-салонов женской одежды и прочее, прочее. Выбирайте на свой вкус. Справа от спальни — ванная комната. Желаете начать с неё?
       
       — С удовольствием в несносную жару. Не посчитайте вопрос бестактным: постоянно живёте именно в этом волшебном доме?
               
       — Нет, Карина. Есть другой особняк, не менее шикарный. Он тоже может стать вашим.
       
       — Спасибо, Максим! Польщена благосклонным ко мне вниманием.
       
       — Не сомневайтесь, что так будет всегда, — Максим протянул ей незапечатанный конверт. — Ровно тысяча долларов отныне принадлежат вам.
         
       — Так много?!! — она охотно взяла конверт, не забыв изобразить на лице и удивление, и растерянность.         
         
       — Вы очаровали беспроигрышным вариантом знакомства со мной. Во время разговора не лгали. Признаться, кое-что из вашей биографии уже знал.

       — Максим, я тоже. Саму малость знала. Мне тогда было четырнадцать лет.

       — Рассказывайте, я заинтригован.

       — В ресторане скорого поезда «Иркутск — Москва» заметила вас за соседним столиком с девушкой и, наверное, с родителями её или вашими. Не скрою, вы мне понравились. Я подумала, что когда-нибудь выйду замуж за такого же безумно красивого парня, как вы. Вспомнили меня? Пялилась во все глаза...

       — Припоминаю прелестную девушку с длинной косой и комсомольским значком! Она мило улыбались краешком губ. В свою очередь, я тогда размечтался увидеться с ней через энное количество лет. Да, это вы и есть! И это хорошо, что такая встреча состоялась только что.

       — Кто бы мог подумать! Через годы мы встретились, чтобы... Ах, не буду загадывать...

       — И не нужно, поскольку в  этом доме все ваши пожелания будут непременно исполняться. Итак, часа через полтора увидимся здесь же, в холле...
         
       Поднявшись в угловую комнату на третьем этаже, Максим спросил Романа Пикселя, верного друга и соратника по криминальному бизнесу:
         
       — Как первое впечатление?
         
       — Гляжу на экран монитора и тащусь от этой изумительной красотки. В самом деле, нет родственников?
         
       — Юшикин тщательно проверил, нет никакой родни.
         
       — Здорово!
         
       — Если она исчезнет с лица земли, о ней никто не вспомнит. Будем надеяться, что такая крайняя мера не потребуется.
         
       — На трассе работа всегда найдется, но, кажется, роль трассовой путаны — не для неё.
         
       — Глупой и прямолинейной не назовешь. Не случайно раз-другой посмотрел ей в глаза внимательно. В них чувствуется экзотический шарм.
         
       — Наверное, убеждена в том, что нашла-таки искомое в своей одинокой жизни?
         
       — Не подведет нас, будет счастливой.
         
       С обновками в руках Карина прошла через холл в ванную комнату. Вспомнив, как заботливая тетя Анфиса много лет купала её, юную племянницу, в большом корыте посреди спальни, она непроизвольно ахнула. Как тут просторно, уютно и комфортно!
       
       Мебель из натурального дерева — навесная и напольная; изящная длинная банкетка; огромное зеркало на одной из стен, всевозможные полочки; высокий потолок с красивым переплетением ажурных деталей, откуда лился свет, мягкий и слегка оранжевый; негромкая мелодия ласкала слух.

       Карина поискала глазами динамики, но так и не смогла их заметить. Как недавно в спальне, не различила она и объективы искусно скрытых от постороннего взгляда видеокамер для слежки за далеко не случайными визитёрами непростого особняка, возникшего за счёт баснословных доходов Комиссионера от криминального бизнеса.  Потеряв всякую бдительность, подвыпившие гости развлекались и в ванной комнате, и, конечно, в спальнях — да где угодно! — с красавицами из лучших борделей. Всякий раз записи комфортного времяпрепровождения оказывались в досье у полковника Юшикина вместе с цветными фотографиями от непревзойдённого умельца Пикселя. Довольный своей преступной жизнью, важный чин хищно радовался компромату:
      
       — Ах, везучие шельмы! Кто бы мог подумать? Теперь они у меня, как под колпаком у Мюллера.
      
       Разложив обновки на длинном узком столе слева от зеркала и раздевшись, Карина поискала глазами корзину для грязного белья и обнаружила её в изящном пенале рядом с зеркалом. Пока большая  ванна — цвета персидской сирени — наполнялась водой, она из простого любопытства поплескалась под тёплым душем, а затем поспешила к ванне.

      С плотским томлением Карина высоко поднимала из обильной и ароматной пены то одну ножку, то другую, любуясь их завораживающим совершенством. Все её мысли были о том, что уже вечером она окажется в одной постели с Максимом, вне всякого сомнения, преуспевающим бизнесменом, и постарается не выглядеть перед ним глупой и невежественной тёлкой.
         
       Карина выбралась из ванны и не спешила обтираться полотенцем. Наблюдая, как вода волчком уходит в канализацию, она изумлялась и огорчалась: «Откуда могло взяться столько грязи?! Тётя Анфиса не пережила бы. И что подумает обо мне Максим, если случайно увидит эту грязь?! Кстати, надо спросить, есть ли тут, в огромном особняке, прислуга…».

       На одной из полочек она без труда отыскала моющее средство и принялась отмывать ванну с недоумением: «Ужас… Какой ужас… Столько грязи на шелковистой коже...».
         
       — Жгучий соблазн! — восхищался Пиксель, рассматривая её во все глаза на экране монитора. — Если это говорю я, то так оно и есть.
          
       — Нам крупно повезло, — согласился Максим. — И ей тоже.
          
       Старательно отмыв ванну, Карина ещё раз поплескалась под душем и прошлась туда-сюда перед зеркалом. Она рассчитывая сразить Максима наповал телесной красотой, если тот вдруг преднамеренно и без стука войдет сюда с единственной целью, так ею желаемой. Максим не появлялся и тогда, когда она рассматривала себя так и сяк, принарядившись в облегающую черную юбку с разрезами. Белоснежная блузка была с вырезом, глубоким, нараспашку. Как говорится, товар лицом, да ещё какой!
         
       В туфельках на босу ногу зеленоглазая красотка вновь повертелась перед зеркалом и осталась довольной. Она помнила строгий и бесценный наказ тёти Анфисы: главным оружием в достижении цели жить богато и в удовольствиях должно быть восхитительное тело молодой племянницы и ничего больше. По заветным словам тёти, если красивое тело есть — большого ума не надо. Но у Карины и ума было предостаточно, хотя и особого склада.
         
       Загорелое «главное оружие» эффектно возникало при ходьбе в разрезах юбки. Элегантная кружевная блузка на высокой груди, зацелованной однажды до беспамятства только школьным учителем Виктором Петровичем, а чуть раньше подружкой Алиной по причине обоюдного и навязчивого влечения друг к другу при чтении «интересных» книжек, но никем больше, — эта откровенная блузка обязана была помочь довершить желаемую победу над богатым хозяином огромного особняка и остальной неведомой ей недвижимости. А сколько денег, денег-то у него сколько, и, конечно, валюты и золота!
      
       В холле Карина вальяжно расположилась на мягком диване, но вот и Максим. Она умиленно произнесла:

       — Мне в прекрасном вашем доме так хорошо!
         
       — В нашем доме, Карина. Впрочем, я, как и сказал, не тороплю с окончательными решениями. Пройдем сейчас в обеденный зал на первом этаже. Нас ожидает небольшое импровизированное торжество. Ты познакомишься с Пикселем, моим большим другом по бизнесу и великолепным специалистом в мире компьютеризации и логистики. Он с головой занят приумножением моих немалых достижений в бизнесе. Я, кажется, перешёл на «ты»? Ты не против?

       — Конечно, дорогой Максим!
         
       Роман Пиксель, молодой и рослый мужчина, в расцвете жизненных сил, приврал:
         
       — Карина, недавно увидел вас совершенно случайно на пляже. Выглядели потрясающе!
         
       — А сейчас как выгляжу? — она кокетливо рассмеялась. — В любом случае, спасибо за приятный комплимент. Однако, Рома, можно и на «ты».

       Скромно пригубив шампанское, Карина расчувствовалась:
         
       — Я восхищена чудесными переменами в моей жизни. Быть безумно красивой, но одинокой — невыносимая пытка.
          
       — Зато отныне ты сможешь быть счастливой. Воспитывалась в приличной семье? — Максим знал ответ на свой вопрос.
         
       — Наоборот, в такой плохой, что дальше и некуда. При живых родителях я была беззащитным существом, лишённой элементарной  радости. Какое счастье, что они умерли, считай, молодыми!
         
       — И ты оказалась в детском доме? — посочувствовал ей Пиксель. — Там бывает не менее ужасно.
         
       — Смогла вскармливаться в добропорядочном доме тети Анфисы, родной сестры моей никудышной мамы. Тётю я очень любила, а маму ненавидела. Если бы она вовремя не утонула в болоте, то сделала бы меня и вовсе несчастной. Будучи в семье бесправным ребёнком, я случайно узнала о себе горькую правду. Из материнской утробы могла попасть прямиком в абортарий.
   
       — Бесчеловечный поступок! — Пиксель натурально ужаснулся. — Был бы загублен очаровательный цветок. Тебе, Карина, цены нет.
         
       — О, если бы твои магические слова слышала тётя Анфиса! И моя мамочка Лукерья тоже.
         
       — Карина, ты только что высказала потрясающую мысль! — восхитился Максим. — Именно родители могут сделать ребёнка несчастным. Их не стало, и ты  почувствовала себя свободной. 
       
       — И я так считаю. В  семье ничего нет добропорядочного. Сплошные запреты и суровое ограничение вседозволенности.
         
       — Совершенно верно, милая Карина! Другое дело — отношения по согласию. Я уверен: светское общество остро нуждается в существенной корректировке брачных уз мужчины и женщины.
       
       — Я о том же не раз размышляла. Если семья с её ценностями исчезнет, то светское общество превратится в сообщество свободных и равноправных личностей, раскрепощённых и довольных собой. Увы, ничем не ограниченная свобода — пока несбыточная мечта.
         
       — Немного терпения, Карина! Я и мои единомышленники готовят её, революционную бурю, и непременно возьмут власть в свои руки. И тогда — никакого упоминания в средствах массовой информации о нелепом чувстве материнства и семейных ценностях. В любое время дня и ночи на телевизионных экранах только развлечения, смех и похоть, разврат и вульгарность, матерщина и другие речевые «изыски», мерзость и пошлость, насилие и зависть, стрельба и трупы, любовные треугольники и разводы, внебрачные связи и жестокие разборки, низкопробные шоу и гомерический хохот, убийства и насилие, неукротимая жажда обогащения и — удовольствия, удовольствия, удовольствия!!! Никаких басен о романтической стадии во взаимоотношениях каких-то там влюблённых, никаких ужасных пережитков прошлого — я говорю о бракосочетаниях и свадьбах!
         
       — Друзья мои, я просто убеждена, что по-другому и быть не может!
         
       — Да, Карина, да. Впереди — сокрушительная победа над семейными ценностями.
          
       — Максим, да ты гениален!!! Я счастлива беседовать с тобой. И, разумеется, с Пикселем.

       — Всё гениальное просто, — заулыбался во весь рот Комиссионер. — Только я не гений, я сумасшедший гений. Да мы все тут —  сумасшедшие. Шутка, конечно.

       — Я счастлива, что вдруг обрела абсолютных единомышленников! Но что же делать, если значительная часть светского общества пребывает в летаргической спячке?
       
       — Ему надо помочь пробудиться. К счастью, после недавнего исчезновения всяких догм и условностей морального кодекса строителя коммунизма наше телевидение проснулось и расчищает путь к абсолютной свободе.
         
       — После развала СССР очень даже уверенно расчищает! — воскликнула Карина. — Вот включаю телевизор, а там очередной фильм старательно «расчищает». Никаких семейных ценностей. Жаль только, что на телеэкране мало пикантных подробностей интимной жизни. Одни лишь поцелуи да голые плечи — это же несерьёзно и скучно. Неужели стыдно решиться на этакую откровенную «клубничку»?! Я просто не могу понять.
         
       — Стыд и совесть пока не позволяют мастерам кино и телевидения стать истинно свободными и просветлёнными. И не только им. Тем не менее затянувшаяся спячка, я уверен, вот-вот закончится.
         
       — Всем своим бодрствующим сознанием это пробуждение ощущаю! — уверенно поддакнула Карина.
         
       — В твоём сознании, Карина, господствует, вне всякого сомнения, великолепный букет моих сокровенных  переживаний. К сожалению, в несчастных головах многих людей, особенно чрезмерно стыдливых, упрямо главенствует ужасный мрак. Они, видите ли, упорно считают, что подрастающее поколение надо ориентировать на создание прочной семьи и рождение детей в любви и согласии.  Дикая и несусветная чушь, варварское и глубокое заблуждение!
         
       — Конечно, чушь и заблуждение! Я вот вообще не хочу иметь ни семьи, ни детей. Имею право?
         
       — Полное право имеешь. А что современной женщине следует предпринять для исчезновения семьи?
         
       — А уходить из неё в поисках другого подходящего партнёра, лукаво именуя данный факт новой любовью. А от него — к третьему, четвёртому, пятому. И, кстати, следует рассказывать об этом, восторгаясь, по тому же раскрепощённому телевидению, в радиопередачах и газетах.
            
       — Совершенно верно: этакое настойчивое зомбирование женского сознания. Только это мало! Светскому обществу необходимо в разы увеличить число абортов.  Каждый аборт — для семьи и семейных ценностей острый нож в спину. И пускай женщины и дальше упорно этого не понимают, продолжают верить в сказки о безопасных абортах и слепо мечтают о счастье в личной жизни, раз за разом отправляя нечто человеческое в арбортарий!
         
       — Милый Максим, если ребёнок нежелательный, то, действительно, зачем его рожать? Зачем грубо нарушать его очевидное право быть счастливым после девятимесячного пребывания в материнской утробе? Лучше — убить вовремя.
         
       — Абортарии работают неустанно, как вражеские крематории во время войны, — уточнил Пиксель. — Если вдуматься хорошенько, то миллионы детей убиты до рождения. Зачем убийц  останавливать?!
         
       — Гуманная мысль! — Максим выразительно махнул правой рукой, словно держал в ней острую саблю.
         
       — Вот я и не хочу обременять себя нежелательной беременностью, чтобы не стать невольно убийцей, — Карина кротко  вздохнула. — Не хочу быть убийцей.
         
       — Совершенно верно. Не хочешь рожать детей — не рожай, живи в удовольствиях, обворожительная Карина.
         
       — Друзья мои, я просто убеждена, что в моей жизни по-другому и быть не может...
            
       — Восхищаюсь, Карина, твоим умением конструктивно мыслить! — в глазах Максима обозначился лихорадочный блеск. — Запомни на всю жизнь: нравственно только то, что безнравственно, а законно то, что беззаконно.
         
       — Абсолютная истина! Слушаю тебе, Максим, и, кажется, понимаю: любимая тетя Анфиса зря так часто горько рыдала пьяными слезами: «Зачем я обидела сестру, зачем соблазнила её драгоценного супруга?!»
      
       — Страдания и переживания случаются от пережитков навязчивой нравственности. В человеческом сознании не должно быть места стыду и совести — не устаю повторять. Вот и пила тётя Анфиса самогонку, терзала себя, мучилась напрасно, а могла бы правильно выстроить отношения с твоей мамочкой, чтобы всем вместе радоваться любвеобильности твоего папочки.
      
       — Мне сейчас, правда же, немного жаль, что родители рано утонули в болоте. Могли бы и чуть позже.
      
       — Не огорчайся, Карина. Нет никакого смысла вздыхать о них и огорчаться.
      
       — Да, милый Максим...
      
       Карина вдруг заметила, что Пиксель, «тоже, видать, богатенький Буратино», куда-то исчез:
         
       — А где Рома?
         
       — Он ушёл, не прощаясь. Не обращай на него внимания. Порой непредсказуемый товарищ.
         
       — Наверное, и хорошо, что он ушёл, иначе я при нём постеснялась бы, не решилась бы, — Карина мягко шагнула к своему избраннику и доверительно взяла его за руки. — Ты знаешь, Максим, я там, в парке, не могла даже об этом подумать. Нет, не так сказала. Я, конечно, думала об этом, даже мечтала чисто по-женски. Это могло быть между нами, но позже, намного позже. Но я, оказывается, безумно отзывчивая на заботу обо мне. Ты умный и красивый. И неимоверно богатый. Я хочу... очень хочу стать хозяйкой этого особняка... И всего-всего... Но я не знаю... я не знаю, где твоя спальня?

       — Ты уже хозяйка...

       К её немалому огорчению, Максим оказался в спальне скучным эгоистом — она поняла, что никаких "праздников разврата" ожидать от него вряд ли придется. Зато вовремя, как в сказке, из небытия возник Пиксель. Его недвусмысленные намерения были очевидны.
               
       От радости Карина готова была подпрыгнуть до потолка. Её сердце забилось учащенно, а по всему телу пробежала волна пьянящего предвкушения того извращенного удовлетворения, которое, возможно, сможет подарить ей Пиксель. 
         
       — Мы так не договаривались! — она изобразила на своём лице и праведное возмущение, и крайнее удивление. — Нет и нет! Ни за что!!! Я хочу любить только тебя, Максим, и я с тобой была только что счастлива. Я не хочу! Это нечестно с твоей стороны, совсем нечестно…  нечестно… нечестно… нечестно… нечестно….
               
       — Будь и впредь послушной. Непревзойдённый умелец Пиксель научит тебя тому, что пригодится в твоей будущей работе.
       
       — В какой ещё работе? Скажи же, наконец, о ней, Максим! Пиксель, куда ты меня бережно несёшь?!
       
       — Будешь сейчас учиться, учиться и учиться.
      
       — Да ты, видать, неисправимый развратник?!! О, какой ужас… ужас… ужас… ужас…
      
       Она воровато оглянулась на Максима и ещё крепче обняла Пикселя обеими руками за толстую шею, прямо-таки бычью. Ей вспомнилась подружка Алина, которая в школьном возрасте связалась в подсолнухах с глупыми подростками и вскоре нелепо ушла из жизни после неудачного аборта. Мама юной Алины не раз старательно объясняла ей за чтением «полезных» книжек: «Так нельзя. Так тоже нельзя и так — тоже… Вот так можно, когда выйдешь замуж…».
         
       Ничего не успела глупая Алина…

       Продолжение: http://proza.ru/2021/05/10/1371