Книги не вполне легенда

КНИГИ
(не вполне легенда)

Новый временщик заставил всех потомственных дворян нашего королевства наморщить носы:  он был из купеческого сословия. Но не прошло и года, как недоверие к бывшему лавочнику, в молодости отвешивавшему дёготь и пеньку, сменилось с их стороны самой искренней симпатией: он показал им, как легко и изящно выжимать ещё больше дохода из их убогих имений, и так доведённых до разорения мотами-предками. Высшее сословие начало предвкушать, какие балы закатит на эти средства, какие изысканные вещицы приобретёт…
Но со временем наши аристократы осознали: коварный наместник обобрал их гораздо больше, чем они сами – собственных крестьян, да так ловко, что они не сразу и заметили. Как истинный сын Гермеса, он стремился из всего извлекать доход, и это давалось ему тем более легко, что он, в отличие от дворян, не был скован освящёнными веками представлениями о чести и памяти предков… Для него было обычнейшим делом обложить податью право пользоваться старинным гербом, который его владельцам, по древнему преданию, вручил ангел или морское чудовище… Взносы на придворные балы поначалу вызвали было ропот, - но в итоге аристократы смирились: оказалось, что гораздо проще и безболезненнее отдать эту ничтожную сумму при входе во дворец, чем оставаться непокорным и платить огромную виру за проведение бала в не одобренном правителем месте. (Совсем отказаться от балов не могли даже самые завзятые вольнодумцы: ведь им надо было вывозить в свет дочерей и жён).
Много ещё в нашем многострадальном королевстве было введено поборов: то курьёзных, вроде налога на пятнистые бобы,  - а то прискорбных и унизительных… Иной раз против поборов бунтовали отчаявшиеся крестьяне и горожане – но их подавляли королевские войска. Иные аристократы бежали за границу, неся на устах проклятие жадине… Но большинство лишь вздыхало и платило, вздыхало и платило. Именно в годы правления этого временщика была, как утверждают учёные мужи, сложена та самая верноподданническая сказочка о мужике, который повёл на продажу последнюю корову, чтоб заплатить налог своему королю…
Да, деньги текли в казну рекой, но так и оседали в ней, словно на дне омута. Никто не видел, чтоб оттуда они шли на какое-нибудь дело. Не строилось ни дворцов, ни мостов, ни набережных. Не покупались в заморских странах мудрёные машины, до которых, например, был охоч покойный король. Придворные банкеты, испокон веков славившиеся своей пышностью, стали не лучше банального обеда в придорожной корчме, и на них всё чаще появлялись совершенно не изысканные дары дворцового огорода.  Освящённый седой стариной обычай – в неурожайные годы раздавать голодающим средства из казны – и тот был похерен; наоборот, разорённых крестьян сурово наказывали за неуплату…
Но не скупость в раздаче хлеба сгубила недальновидного наместника.
Надо сказать, в нашем королевстве в те века просвещение делало небывалые успехи, и даже крестьяне часто бывали грамотны. В базарный день вокруг книгоноши толпилось столько же публики, сколько вокруг продавца сластей. В каждом родовом замке  была хотя бы небольшая, но со вкусом подобранная библиотека… И вот, однажды временщик воскликнул:
- Когда мужик покупает хлеб, он сыт один день. Когда он покупает книгу, его духовный голод оказывается утолён на долгое время, а может, и на всю жизнь, если книга умная, а он возвращается к ней  ещё и ещё. Если дворянин оставляет потомкам библиотеку – он обеспечивает их духовной пищей на несколько поколений вперёд. И если эта духовная пища достаточно хороша, им уже не надо  будет ни балов, ни зрелищ, ничего, за что платятся деньги: они будут сидеть у себя в деревне и устраивать своему духу Лукулловы пиры в дедовой библиотеке, не истратив на это ни гроша и ни гроша не уплатив в казну! Более того – иной раз в голодные годы чтение может служить временной заменой хлебу! А когда голодающий не спешит платить за мешок подмоченной муки втридорога, казне от этого убыток! Пора положить этому конец! Пора реквизировать все книги и выдавать их желающим только за большую плату!
Тяжёлые времена настали для королевства! Солдаты вламывались в крестьянские хижины, ворошили сундуки в поисках печатных изданий, врывались в дворянские усадьбы и оцепляли библиотеки. Все книги свезли в государственные читальни, охранявшиеся строже, чем сокровищница (надо ли говорить, сколько ценных томов по дороге пропало, свалилось в грязь с телег, было расхищено или попросту погибло!). Читателей туда пускали только на малое время за баснословную сумму.
Но через некоторое время соглядатаи временщика заметили: простонародье на базарах и аристократы в поместьях собираются большими группами и кого-то жадно слушают, оживлённо обмениваясь впечатлениями.  Однако это были не комплоты с целью свержения власти, чего – совершенно справедливо – опасался временщик. Они слушали, как счастливцы, отстоявшие очередь в читальню, пересказывают им интересные книги. Нередки стали случаи, когда мужики в какой-нибудь деревне месяцами отказывали себе во всём необходимом, чтоб накопить денег, послать выборного в город в читальню – а он бы потом рассказал им, чем кончился увлекательный приключенческий роман…
Тогда временщик ввёл штрафы за сборища с целью пересказа книг. Солдаты по ночам устраивали на книголюбов облавы… И всё чаще при облавах у задержанных изымали исписанные листки, а порой и целые тетрадки. Сначала правитель думал, что эти листки уворованы из читальни. Но на допросе задержанные один за другим признавались, что сами стали сочинять свои книги, если уж не могли достать готовых.
Правитель рвал и метал. На каждый его указ народ отвечал всё более изящными способами обходить его! Сгоряча он даже вознамерился было запретить грамотность – но тотчас спохватился, что это станет невыгодно ему самому: тогда народ не сможет читать его указы о новых налогах и будет использовать это как отличный предлог, чтоб не платить. Он решил ограничиться тем, что запретил производство и ввоз бумаги. Королевская канцелярия перешла на пергамент и восковые таблички, прочим предлагалось выкручиваться.
И вот, в столице стали появляться стены и заборы,  сплошь исписанные стихотворениями. Солдаты закрашивали их – но стихи или даже целые большие фрагменты прозы вновь появлялись на других стенах. Владельцев домов и заборов штрафовали, но они всегда клялись и божились, что ни при  чём.
Временщик был мрачнее тучи. Он понял, что просчитался в самом главном: он не мог ни запретить, ни обложить пошлиной человеческую память! И даже если бы ему каким-нибудь волшебным образом это удалось, ещё неизвестно, какие это имело бы последствия: вдруг тогда народ перестал бы помнить, что вообще обязан повиноваться ему?
В одну зиму количество надписей на стенах и заборах как будто бы уменьшилось. «Наконец-то покорились!» - с облегчением вздохнул временщик.
Вскоре дела потребовали его присутствия в одном северном городе. Дорога туда лежала частью через горы, и в одном мечте скалы были совсем отвесными, ровными как стена. Правитель запрокинул голову, чтоб осмотреть окрестности – и увидел, что по всей поверхности скал по обеим сторонам дороги сверху донизу были высечены в камне строки, строки, строки… Казалось, все до единого великие стихи, романы, трагедии, эпистолы и философские трактаты, созданные в нашем королевстве, были здесь! А по уступам спускались и поднимались люди: кто карабкался по верёвке, кого подтягивали в корзине, кто был с подзорной трубой, кто с лорнетом, кто в кринолине, кто в робе, кто в тулупе, - разные люди разных сословий и поколений, - и все смотрели на эти строки, а многие показывали их своим детям.
Такого поворота зарвавшийся временщик не ожидал! С ним случился апоплексический удар, и он умер на месте.
Впрочем, кое-кто говорит, что он погиб вовсе не так. Будто бы он был подкараулен и убит каким-то дворянином, не могшим просить ему реквизиции дневников своей бабушки. Но возможно, дневники бабушки были вовсе ни при чём, а истинная причина крылась в том, что временщик сказал грубое слово о его дочери. Мы не знаем… Об этом не сохранилось никаких записей.
А строки, высеченные на скалах, по сей день считаются одной из главных достопримечательностей королевства. Но согласно давней традиции, ни один чичероне не станет просить плату с путешественника, пожелавшего осмотреть Каменную Библиотеку, опасаясь справедливого гнева высших сил.

Ночь с 11 на 12 февраля 2021, Москва