Скорый из прошлого. Гл. 7. 9. Прелестное чудовище

       Проснувшись в своей спальне, Карина заметила на тумбочке незапечатанный конверт и заглянула в него — вновь доллары. Не иначе как оригинальный подарок к дню рождения или заслуженная награда за минувший феерический вечер. Она быстренько пересчитала банкноты и спрятала их в тумбочку, а затем поспешила в ванную комнату.

       Долго нежилась в бирюзовой ванне, радуясь, что её жизнь резко изменилась к лучшему. Не зря, значит, столько лет выискивала того, с кем она будет счастливой, богатой и жить удовольствиями. Трудно себе представить: искала одного супруга, а обзавелась сразу двумя. За их счёт она просто обязана сказочно разбогатеть — по-другому ей не думалось.

       В предчувствии новых чувственных утех Карина возвратилась в спальню из ванной комнаты, занялась лёгкой косметикой, а потом в атласном халате направилась в холл. Навстречу ей шли Максим и Пиксель с красными розами:
               
       — Поздравляем с днём рождения!!!
               
       — Спасибо, милые мои! — она звонко расцеловала «мужей».

       — Пикcель займется лёгким завтраком — его только что привезли из ресторана, а мы вдвоём прогуляемся по особняку.
         
       Они миновали длинный коридор, и Максим распахнул перед «хозяйкой» боковую дверь:
       
       — Здесь, как видишь, шикарная спальня. Пойдем дальше.
         
       Взору Карины предстал плавательной бассейн, и она вновь удивилась:.
         
       — Максим, всё твоё?
         
       — Отныне и твоё тоже.

       — Я, кажется, начинаю к этой мысли привыкать. А в доме есть кто-то, кроме нас.
         
       — Никого, — ответил Максим, — только снаружи суровая охрана.
         
       — Кто же готовит вкусную еду?
         
       — Она из лучшего ресторана.
         
       — Здорово быть здесь хозяйкой!
         
       — Ты и есть хозяйка.
         
       — Как в доме комфортно! А кто уборку делает?
         
       — Не волнуйся, есть кому. Приехали — убрали.
         
       — Фантастика! Моим безумным счастьем тетя Анфиса была бы довольна. Я ей, в самом деле, благодарна за добропорядочное воспитание, а теперь и тебе — за бескорыстную заботу обо мне.
       
       — По советам любимой тёти ты сумела правильно распорядиться своей жгучей красотой, вот и весь секрет.
         
       — Спасибо, Максим! Правда, там, в парке, я не думала, что обрету сразу двух таких великолепных мужчин. Не скрою, в этом есть что-то уму непостижимое, нечто умопомрачительное. Я о таких треугольниках читала в изумительных рассказах, фильмы остросюжетные не раз смотрела по телику, но чтобы это было со мной? Невероятно, но факт!

       — Нечему удивляться, Карина. Сплошь и рядом в так называемых законных и гражданских браках у мужа любовница, у жены —  любовник. А по телевизору? Ха-ха-ха! Сплошная пропаганда и агитация. Можешь меня считать верным и скучным супругом, а Пикселя — страстным любовником, или — наоборот. Чем не треугольники?

       — Максим, я, правда, восхищаюсь твоими мудрыми рассуждениями на любую тему!  Отныне ты мой кумир, мой великий учитель, мой неисчерпаемый кладезь знаний.
          
       Они возвращались через «шикарную спальню», и Карина не удержалась от соблазна игриво прилечь на постель:
         
       — Правда, милый, от моей красоты любой мужчина может сойти с ума?
 
       — Мыслишь в нужном направлении, и поэтому я со спокойной совестью могу рассказать о твоих служебных обязанностях. Здесь, на этой постели, ты будешь услаждать всякого гостя нашего дома, если это прикажу тебе. И в своей спальне тоже, и в ванной комнате, и лесных коттеджах. Везде и всюду. Удовольствий, как видишь, будет через край, а деньги устанешь пересчитывать. Кроме того, в делах бизнеса ты станешь моей правой рукой. Я понятно объяснил смысл твоей работы?
       
       Карину сама прекрасно догадывалась: всё происходящее с ней в особняке, является только прелюдией к её безоблачному счастью. Вне всякого сомнения, она согласна, но не бросаться же мгновенно Максиму на шею. Она решила покапризничать:
      
       — Нет, не хочу... Ты же будешь меня презирать. И Пиксель тоже.
      
       — То, о чём ты сейчас думаешь, есть пережитки тёмного прошлого в твоём сознании.
         
       — Но я ужасно боюсь... гадких болезней. Вдруг наш гость окажется…
         
       — Не волнуйся. Буду зорко беречь тебя, драгоценную жемчужину . Хладнокровно соблазнять и чудовищно развращать — с ответственной и приятной задачей ты справишься блестяще.
       
       — Отвечаю согласием и отдаю себя, как и завещала тетя Анфиса, в надежные мужские руки. Мне здесь хорошо — словами не передать. А вот и Пиксель! Что ты там, проказник, вкусного катишь на колёсиках?
          
       — Всё для твоего чревоугодия, прелестница! — сказал Пиксель, открывая бутылку с коньяком.
       
       — Наливай, Рома, и я сообщу бесценной Карине, какими подарками мы желаем ее обрадовать... Наша великая и сумасшедшая радость, ты хочешь получить в полное распоряжение точно такой же «Шестисотый», как у меня и Пикселя?
          
       — Я же не умею водить машину, я бесправная.
         
       — Пиксель тебя научит.
          
       — Он и это умеет? —  рассмеялась звонко.
            
       — Не сомневайся, он всё умеет... Далее. В элитном доме меблированная по европейскому стандарту квартира будет принадлежать тебе. А в недалёком будущем ты станешь хозяйкой виллы на дивном берегу одного тёплого моря и хозяйкой белоснежной красавицы-яхты.
          
       — Я всё это слышу, как во сне, милые мои!
            
       — Вселенная и все звёзды с нами. Живи и пей, наслаждайся жизнью.
         
       — Я быстро пьянею.
          
       — Как только опьянеешь, сразу почувствуешь полное отсутствие в своих поступках стыда и совести.
            
       — Уже чувствую «полное отсутствие».
         
       — Кобылка ты, что надо! — засмеялся Пиксель.         
            
       — Точь-в-точь так называл тётю Анфису мой женолюбивый папочка! — она шагнула к Пикселю и, как и вчера, крепко обняла его руками за мускулистую шею, мельком взглянув на Максима, но тот равнодушно ел чёрную икру серебряной ложкой.
         
       — Делу время — потехе час, подружка лет наших весёлых! — заулыбался довольный Пиксель. — Пей вволю и хорошо закусывай.
         
       Карина пила, ела и была вне себя от свалившегося на неё долгожданного счастья. Её сожители, безусловно,  правы. Стыд и совесть ничему хорошему в жизни не научат, никогда не сделают счастливой и состоятельной.

       Закусывая первоклассный коньяк чёрной икрой и заигрывая с «достойными» её великолепной телесной красоты «мужьями», она несколько раз задавалась вопросом, но так и не смогла ответить на него даже приблизительно: сколько же мужчин в скором времени безраздельно будут обладать её совершенным и страстным до самого крайнего неприличия телом.

       Да какая ей разница — сколько?! «Я же не проститутка какая-нибудь придорожная, а бизнес-леди. И этим всё сказано...».
         
       Шумно дурачась, они втроём поплавали в бассейне, а затем Максим пригласил «бизнес-леди» в банкетный зал отпраздновать её день рождения.
         
       — А моё диковинное платье в гардеробе? — капризно воскликнула пьяненькая Карина. — Я хотела бессовестно одеться по случаю дня рождения.
          
       — Вот твой халат, — живо откликнулся Пиксель. — Ты и в нём будешь шикарно выглядеть, не правда ли?
          
       — Ладно, как скажешь.
          
       В комнате на третьем этаже особняка, очень большой, без единого окна, Максим щёлкнул выключателем. Мягкий и тёплый свет пролился с овального перламутрового потолка на мягкую кожаную мебель кофейного цвета и большой дубовый стол с обилием напитков и закусок. В одной из стен огромный искусственный камин пылал колеблющимся оранжевым пламенем, подчёркивая надёжность и уют «домашнего очага».
      
       — И здесь тоже всё твоё, восхитительная Карина! — Максим подошел близко к ней и выдержал короткую паузу: — Всё твоё, без остатка, но твои гипнотически красивые зеленые глаза пусть никогда не пытаются меня обмануть. Предательство не будет прощено, за ним последует жуткое наказание. Я уверен, ты поймешь меня и моего верного друга Пикселя правильно, не огорчишься до слёз и к такому естественному предупреждению возвращаться не дашь никакого повода. За твоё головокружительное счастье, наша сластолюбивая богиня, и за твой славный день рождения!
      
       — Я лишилась дара речи, милые мои, — «богиня» поднялась с кресла и села у ног Максима, обняв их свободной рукой. — Ваша я, навсегда ваша, трудолюбивая в отношениях и жадная до денег!
         
       — Любить деньги и любить за деньги не может быть позором для любой очаровательной женщины, — снисходительно резюмировал Пиксель.
         
       — Рома, явно меня спаиваешь, но мне так лестно слышать всё то, что ты говоришь. Пожалуй, ещё выпью.
         
       — Пей, Карина, пей досыта, — одобрительно произнёс Максим. — Твои родители порадовались бы за тебя.
         
       — От свиньи родится не бобрёнок, такой же поросёнок, — в очередной раз гоготнул Пиксель. — Оцените, очень прошу вас, мой юмор правильно. Если бы твоя мамочка не была бы женщиной, полной самобытного очарования, разве могло бы родиться на свет такое роскошное чудо природы, как ты, Карина? Конечно, эффектно расцвела ты благодаря твоей неустрашимой и непреклонной тяге к сексуальному просвещению, начиная с раннего детского возраста.
       
       — Пиксель, твоя неисчерпаемая мудрость наплывает на меня величественно и толерантно, — Карина  отправила ему воздушный поцелуй. — Конечно, родителей не выбирают, какими они были, такими и останутся в моей памяти. И всё-таки мамочка была удивительно чуткой и любящей  по отношению к папочке и к своей сестрице, моей тете Анфисе. У неё был толерантный образ мышления.
            
       — Вот и тебе тоже толерантности не занимать, — сходу заметил Максим. — Так что твоя ошеломляющая красота — это невероятно сладкий яд соблазна, и для кого-то из мужчин он может оказаться смертельным. Не случайно учитель физкультуры Виктор Петрович полез в петлю.
      
        — Ты и об этом знаешь?!
      
       — Не удивляйся, но я всё и обо всех знаю. Впрочем, нет, не всё. Скажи, а почему у тебя возникла мысль его соблазнить?
      
       — Он мне нравился, но после школы я и не вспомнила бы о нём, если бы не мой переезд на постоянное местожительство к знакомым моей тёти Анфисы в их городскую квартиру. Точнее, если бы не ужасное нападение на меня в страшном подъезде их дома. Один «негодяй» угрожал мне ужасным шилом с известной целью.
               
       — На тебя напали?! И ты смогла защититься?! Факт, признаться, мне неведомый.
               
       — Удачно запудрила мозги «негодяю», когда он в подъезде буквально затолкал меня за лестницу, угрожая шилом у самого горла. Тяжёлыми  ключами смогла ударить по голове и резко оттолкнуть. Он замечательно завалился затылком на острый бетонный выступ.
      
       — Ухандокала, что ли?!
       
       — Готова была убить, честное слово. Тётя Анфиса столько лет добросовестно заботилась обо мне, а этот… задарма…
       
       — Ты неповторимая прелесть, Карина! Блестящие умозаключения восхищают и очаровывают. Он, значит, всё-таки пришёл в себя?
       
       — Дворник обнаружил его, обругал матом и выпроводил.
       
       — И неудачник, наверняка, попытался отомстить?
       
       — С ним встретилась в последний раз тогда, когда благодаря Виктору Петровичу отлично владела приёмами каратэ. Наш короткий диалог в полуразрушенном кирпичном доме длился недолго. Позже бомжи наткнулись на него, но убийцу, понятно, не нашли. Да и не искали, наверное.

       — Ах, да... каратэ... — Максим был явно доволен промелькнувшей в его уме догадкой. — Вчера вечером в центральном парке был обнаружен труп какого-то парня. Как рассказал нам пока незнакомый тебе полковник Юшикин, мой давний друг, смерть наступила от убийственных ударов именно  приёмами каратэ. Рядом были замечены только свежие следы босых женских ножек, и разумеется, от дамской обувки тоже. Выходит, что убийца — женщина. Полковник обещал непременно её найти. Что скажешь?

       — Рядом с вами мне ничего не угрожает, — спокойно ответила Карина. — А насчет следов от обуви... В тот же вечер новенькие туфельки я  безжалостно изуродовала ножницами и выбросила на разные помойки.

       — А за что ты его насмерть?

       — Этот «негодяй» в толкучке возле киоска с эротическим чтивом нахально приударил за мной. Я не стала возражать и в ответ по-своему его приласкала в парке. Заслуженное наказание.
       
       — Карина, ты воистину бесценный клад! И красавица, и убийца. Увлекательно и чудесно — уничтожать всех, кто оказался препятствием на пути к личному счастью, и, уничтожая, радоваться и наслаждаться.

       — Милый, мы с тобой просто родственные души!
       
       — Сколько в твоей жизни, Карина, и в жизни твоих близких плодотворной пищи для глубоких размышлений! — Максим  самодовольно и деловито прохаживался возле камина. — И чтобы светское общество не совершило бы новых трагических и роковых ошибок, всю твою жизнь нужно подвергнуть скрупулёзному анализу.
         
       — Непременно подвергнем, бесценные мои! — как нечто явно лишнее, Карина бесцеремонно сбросила с себя халат, подняла высоко отнюдь не пустой бокал и лихо выпила его до дна. — Хочу танцевать! Рома, включай музыку и выключай свет.
      
       — Как скажешь! Всё для тебя… Вот, например… Сиртаки…
      
       Громко звучала музыка. Образовав круг и положив руки друг другу на плечи, они энергично двигались то в одну сторону, то в другую. Камин услужливо подсвечивал загорелое тело Карины, разгорячённое и крепким алкоголем, и откровенным беспределом чувственного экстаза. В какие-то мгновения ей казалось, что она упоительно танцует в жарком пламени, и это пламя ненасытно пожирает горячую кровь, бешено пульсирующую в её сердце. И вот уже она сама, искусная танцовщица, является неистово бушующим пламенем. И жарко полыхает, полыхает, полыхает, и ей отчаянно хочется и дальше гореть, гореть, гореть…
         
       Музыка умолкла, и Карина исступлённо воскликнула:
       
       — Милые мои, только что я была готова сгореть в адском пламени!
       
       — Ты была адски хороша — до самого крайнего бесстыдства, — отозвался Пиксель, включив освещение и разливая по бокалам коньяк.
       
       — Да ну тебя, Пиксель! Тебе лишь бы посмеяться над восторгами скромной женщины.
       
       — Максим, разве можно не восхищаться Кариной?! — азартно веселился  Пиксель. — Неслыханная красавица и блудница несравненная. С кем в детстве и юности повелась, от тех и набралась исключительно добропорядочного и полезного.
         
       — Чудненько, всё очень чудненько! — откликнулся Максим. — Цинизмом и жаждой потребительства, развратом и наркотиками, вопиющим бескультурьем и всеми неизменными чувствами мы разрушим светское общество изнутри, разнуздаем все пороки и страсти, а затем наведём образцовый порядок по законам нашей необыкновенной диктатуры.
            
       Он перевёл дыхание и после короткой паузы убеждённо произнёс:

       — Карина, ты для стыдливых людей — ужас и потрясение, прелестное чудовище с железной логикой. Ты для них — плод буйного переплетения диковинных корней, уходящих в то далёкое скотское время, когда ничего и никому не запрещалось. Разве ты не хотела бы жить когда-нибудь именно так — свободно и раскрепощённо?
         
       — Ах, милые мои, я уже живу...
       
       Продолжение: http://proza.ru/2021/05/11/1071