М. М. Кириллов Возвращение фашизма Очерк

М.М. КИРИЛЛОВ


ВОЗВРАЩЕНИЕ ФАШИЗМА

Очерк
      Тема фашизма очень актуальна в последнее время и для России особенно, в частности, из-за крайне выраженной русофобии элиты Западных стран. Это понятно практически каждому из нас и крайне опасно. Исторический опыт нашего народа в этом отношении очень большой. Слишком много пережито и утрачено было в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Об этом постоянно пишет пресса, с этим связано ставшей человеческой и государственной необходимостью систематическое в последние годы повсеместное массовое празднование Дня Победы и проведение акции «Бессмертный полк». Независимо от того, что это может быть использовано кем-то и в популистских целях, это остаётся внутренней потребностью каждого гражданина нашей страны. В этом и проявляется подлинное, а не идеологическое, так называемое «общенациональное», единство. Ведь людей объединяет не гибридная идеология, а их общая память и общие интересы. Фашизм имеет разные оттенки, но суть их одна.
     Это утверждение я хотел бы подкрепить реальными воспоминаниями – своими и своих друзей о прошлой войне. Уверен, что подобными, частными наблюдениями располагают и многие другие. В них – всегда, правда. В малом, как через лупу, хорошо видно большое.
     Первое наблюдение. Мой друг, ныне военный врач, полковник в отставке, вспоминает своё военное детство.
      «Осенью 1941 года, почти сразу после начала войны,  в их деревню Горечи, что на Гомельщине, в Белоруссии, вошли фашисты. Деревня, домов около восьмидесяти с огородами, растянувшаяся вдоль практически  единственной улицы, оказалась тогда, к счастью, далеко от боевых действий, но немцы частенько заезжали к нам, бесцеремонно обирая население. Так было до 1944 года, когда немцев выбили из этих мест. Но дома в их деревне фашисты не жгли и жителей особенно не трогали. Да и остались в деревне тогда, в основном, лишь старики да дети, что не успели или не смогли вовремя уйти за линию фронта.
      Было мне тогда семь лет. Жил с мамой и с младшими детьми. С нами жил и отец, инвалид. Нас прятали, когда приезжали немцы. В деревне назначили старосту. Были здесь и полицейские, но они никого не трогали, так как на самом деле, как оказалось только после окончательного ухода немцев из деревни, были нашими контрразведчиками, специально сдавшимися в плен и даже пошедших на службу к оккупантам для установления устойчивой связи с крупным отрядом партизан в здешних лесах... Они выполнили задание командования и их тут же восстановили в офицерском  звании. Местные жители только тогда и узнали об их истинной роли.
    Некоторых сельчан побаивались, но предателей не оказалось. Отец, бывший до войны секретарём в сельсовете, когда в деревню заезжали немцы, прятался в норе, вырытой им у соседней речки, уходя туда всякий раз огородами, как только вдалеке появлялась очередная вражеская колонна.
     Я изредка забегал к нашей соседке, моей крёстной матери. Их дом бы рядом с нашим домом. Однажды забежал, она меня угостила и передала в сумочке немного сала и лепёшек для мамы. Пошёл домой, да неудачно: в деревню в этот момент въехали немцы на полевой военной машине. Выскочившие из неё солдаты схватили меня, отняли сумку с гостинцами и, гогоча, встав кругом, стали гонять меня между собой от одного к другому, как мяч. Потешались и издевались.
      Соседка, от которой я только что ушёл, увидев это, выскочила на улицу, ругалась с фрицами и, схватив меня, увела к себе в дом. Успела громко позвать на помощь мою маму. Спрятала меня. Немцы пытались ворваться к ней, но тут их окликнул их шофёр, и они срочно покинули деревню. Мою сумку с подарками они прихватили с собой. Счастливо отделался. После этого случая я стал осторожнее. Так продолжалось, пока фашистов не прогнали наши войска.
     Деревня и сейчас стоит на месте. В 1955 году я закончил там среднюю школу с золотой медалью».
    Многое в сегодняшней жизни, особенно на Украине, напоминает об оккупации под сапогом у фашистов, с той лишь разницей, что фашисты там теперь собственные. И в Белоруссию теперь рвутся недруги. Цель у них одна: как минимум, отобрать у народа всё, что он построил.
     Сейчас, как никогда, нам нужна государственная мудрость и бдительность, а то, не пришлось бы честным людям, как тогда, вновь копать спасительные норы за огородами…
      Таких историй, только намного страшнее, в ту войну было много. В той же Белоруссии погибли миллионы людей всех национальностей. И мне довелось так много услышать об этих жертвах войны, что никакими акциями памяти нельзя утолить перенесенную боль.
      Приведу и другие воспоминания.
      Белоруссия, Шкловский район. Начало войны. Рассказывал другой мой друг, как и я, выпускник Ленинградской Военно-медицинской Академии.
       Захватив их посёлок, фашисты выгнали всех его жителей на городскую площадь и приказали всему работоспособному населению встать на одну её сторону, а маленьким детям, подросткам и старикам с инвалидами – по другую. Непослушных выталкивали прикладами. Постреливали в воздух. Детей отрывали от матерей. Разлучили и его с братом с их матерью. Стон стоял над площадью. Тысячу односельчан, в основном женщин, немцы построили в колонну и погнали к станции. Загнали всех в железнодорожные теплушки, закрыв вагоны засовами. Их увозили, как скот, в Германию, на работы. Всё происходило на глазах оставшихся.
    Жили мы тогда кто где. Кормились с огородов. Продержались пару лет. После освобождения Шклова нашей армией попали в детдом, отучились.
     Поступил в Академию. Долго не умел улыбаться, часто замыкался  в себе, хотя другом был  надёжным. Об угнанной матери долго ничего не знал. Уже на 3 курсе до него дошли слухи из его родного посёлка, что люди из Германии стали возвращаться. Узнал, что вернулась и их мать. Скрывал это от всех, боялся, что  уволят из Академии.
     Мать вернулась, и они увиделись. В Германии она работала на ферме скотницей. Хозяева не били её и кормили, чтобы не протянула ноги. Тихая такая стала, как будто из неё выпустили кровь. Благодарила Бога, что осталась жива и увидела своих, уже взрослых, детей, приютивших её на старости. Она долго не жила, сказались длительное недоедание, тоска и болезни.
     Что здесь можно комментировать? Политически и нравственно глухие всё равно не поймут, им сразу захочется на Канары. А нормальные советские люди, может быть, всплакнут, огорчившись, вспомнив всё пережитое.   
     И ещё одна, тоже белорусская, трагедия, на этот раз по моим воспоминаниям.
    Когда началась Великая Отечественная война, наша семья (мама и мы, трое её сынишек) была отправлена в эвакуацию, сначала в Челябинскую область, а позже в Петропавловск-Казахстанский. А отец наш оставался в Москве, на артиллерийском военном заводе. Снаряды выпускал.
    Стало известно (по радио) о зверствах фашистов в Белоруссии, и мама, зная об особенно высокой концентрации там евреев, предвидела, в частности, Быховскую трагедию, так как была родом из города Быхова. Позже мы действительно узнали, что осенью 1941-го года почти всё еврейское население города Быхова было уничтожено фашистами. Десять тысяч людей полегли тогда во рвах за городом. Конечно, среди них были и местные советские работники и коммунисты. Мама об этом узнавала и из газет, и, несмотря на мой небольшой возраст (8-10 лет), часто делилась со мной своими опасениями. Всего она, конечно, не успела узнать, так как сразу после окончания войны, в 1946 году, умерла от туберкулёза лёгких.
     Страшная трагедия евреев Быхова в годы Великой Отечественной войны! Тысячами, безропотно, без борьбы, шли они на смерть. Подлинно еврейская, бессловесная, смерть. Фашисты их гнали, и они шли, шли и умирали. Наверное, умирать всем вместе было легче, чем в одиночку. Погибло тогда во рвах более десяти тысяч человек. Быховский вариант холокоста.
     Горе не оставляет и сейчас потомков тех немногих, кто случайно выжил тогда. Но сколько русских солдат погибло уже в 1944-ом году при освобождении этого города от немецких фашистов! Позже стало известно, что их было более 12000! О смерти погибших евреев помнят все, а о смерти тысяч бойцов, освобождавших город и в массе своей даже не знавших, что три года назад в этом городе все уже погибли?! Массовое самопожертвование ради спасения других и их отмщения. Быхов – не единственное место такой страшной памяти. Прежде всего, в Белоруссии. Вы же помните и о трагедиях на Хатыни, в Киеве, в Бабьем Яру!
      Мои воспоминания отрывочны, но достоверны. Они в целом воскрешают панораму фашистской идеологии и фашистских зверств. Зверства известны. Обратился я к этой теме потому, что события последних 20-30 лет (Чечня, Северная и Южная Осетия, в Одессе, на Донбассе, в Нагорном Карабахе) явно свидетельствуют о возвращении фашизма в его современных формах (политическое, социальное и информационное неравенство, пещерный национализм, злобная русофобия, религиозное преследование). Суть у этих, может быть, и разных явлений, в конечном счёте, одна. И, хотя об этом постоянно пишут, много делают и даже добиваются (в России, как и в СССР ранее, бережно сохраняется межнациональное равенство и единство), опасность возрождения фашизма в мире, окружающем нас, растёт год от года, но всё же недооценивается. А нужно бить в набат.
     А как считаете Вы?