Бедная Жозефина!

ТАК ОНА пришла на палубу, чтобы в одиночестве предаться рувери

«Это бесполезно», - сказала она себе; «Внимание сэра Джозефа вызывает у меня отвращение. Я знаю, что он поистине великий и хороший человек, потому что он сам сказал мне это, и, конечно, он бы знал, [6] но мне он кажется утомительным, раздражительным и диктаторским. И все же его ум, должно быть, не соответствует обычному порядку, иначе он не осмелился бы научить моего дорогого отца танцевать на горновом столе на столе в каюте.

Сэр Джозеф был твердо убежден в том, что для того, чтобы Великобритания сохранила свое гордое положение самой могущественной военно-морской страны в мире, необходимо, чтобы все ее моряки научились танцевать на хорнпайпе. Это было все, что он знал о флоте, и он учился этому три года.

Во время монолога Джозефина увидела, как Ральф Рэкстроу приближается к ней волнообразным лебединым движением, изобилующим невыразимой грацией.

«Ральф Рэкстроу!» - воскликнула она, вытаскивая из кармана фальшивый нос, который всегда носила, когда думала, что ею будут слишком восхищаться.

«Нет, госпожа, - сказал он, - оставьте эти насмешки на картоне. Несравненная красота настоящего так глубоко запечатлелась в моей памяти, что я могу видеть ее даже сквозь эту пустую нелепость ».

«В таком случае, - сказала она, - носить его, конечно, бесполезно, потому что в теплый день носить его неудобно». И она вернула его в карман.

«Леди, - сказал Ральф, - я давно хотел встретиться с вами наедине».

«Это ерунда, - ответила она, - ты же знаешь, ты не можешь быть одна, если я здесь».

«Недостаточная придирка», - сказал он. «Вы прекрасно понимаете, о чем я. Не по-женски глумиться над бедным моряком из-за того, что его образованием пренебрегают ».

«Это правда», - ответила она. "Прошу прощения."

«Конечно», - сказал он с готовой учтивостью одного из знатных людей природы.

Бедную Жозефину очень тронуло это щедрое и щедрое прощение, и привязанность, которую она долго питала к нему, боролась с ее чувством, что никогда не будет соединяться со скромным и неграмотным моряком. Более того, она пообещала своему отцу, что никакие соображения не должны побуждать ее сообщить Ральфу Рэкстроу о ее настоящих чувствах к нему, поэтому она вытащила из кармана «Диаболо» [7] и сделала вид, что полностью поглощена игрой. Обычно она играла на ней с большим мастерством, бросая Диаболо на высоту мачты и ловя его за веревку с закрытыми глазами; но ее возбуждение было настолько велико, что она каждый раз пропускала его, серьезно повреждая свой знаменитый нос.

«Нет, леди, - сказал Ральф, - я вижу, что мое присутствие встревожило вас - я уйду».

«Нет, Ральф, ты можешь остаться», - сказала она. Ей не нравилось, что он уходил с впечатлением, что она все-таки неуклюжий игрок. И снова она подбросила «Диаболо» высоко в воздух, и он снова упал на ее красивый носик.

«Леди, - сказал он, - отложите эту дурацкую игрушку и слушайте. Я бедный необразованный парень, который осмелился полюбить вас, но прежде чем вы уволите меня с презрением, не забудьте, что я британский моряк. Это важно иметь в виду ».

Жозефина была очень тронута, и, хотя она была очень сильной девушкой, она не решалась говорить. Поэтому она просто воскликнула: «Пух!» и снова вырвало игрушку с теми же болезненными результатами.

«Нет, леди, - сказал он, - я чувствую, что это безразличие предполагается. Я отчетливо вижу, как в твоем левом глазу дрожит слеза.

«Это… это был Диаболо, - сказала она (не совсем правдиво), - было больно».
"Тогда - вы отвергаете меня?" сказал он.

«Сэр, - сказала она, - вы забываете о неравенстве в наших рядах».

«Я ничего не забываю, надменная девушка, - сказал Ральф. «Дай мне надежду, и то, чего мне не хватает в образовании и вежливых достижениях, я постараюсь приобрести. Доведи меня до отчаяния, и в одной только смерти я буду искать утешения. Я горжусь и не могу упасть, чтобы умолять. Я сказал и жду вашего слова ».

Когда он закончил, он принял такое необычайно высокомерное положение, что Жозефина хотела было сказать: «Возьми меня и будь счастлива», но благородная девушка призвала всю свою решимость на помощь и надменно ответила:

«Тебе не придется долго ждать - твою предложенную любовь я с презрением отвергаю. Ступайте, сэр, и научитесь бросать взгляд на какую-нибудь деревенскую девушку в вашем собственном бедном звании - они должны быть понижены перед дочерью вашего капитана!

Сказав так, со слезами, текущими по ее лицу, она великолепно зашагала в свою каюту, где чуть не всхлипнула. Бедная Жозефина!