Однажды, перед Рождеством...

   Дело было перед Рождеством. В пору, когда в каждом из нас безосновательно крепнет вера в чудеса, несмотря на то что жизнь неустанно доказывает обратное.
     Очень немолодая, стройная до худобы женщина в безупречно чистом сером костюме, с волосами, подобранными застиранным платочком, бродила по рынку, словно тень. Подходя к прилавку с незатейливым, просто разложенным товаром, она серьёзно, но несколько рассеяно осматривала его, а, переспросив цену, называла свою, намного ниже назначенной. Продавцы смеялись в ответ, и бесхитростно предлагали женщине выбрать из ящика с не вынесенными ещё в помойку продуктами или штучным праздничным товаром с неким неустранимым изъяном. Против ожидания, женщина не обижалась, но лишь строго взглядывала всякий раз, и тут же проходила дальше.
   Было заметно, что продавцы привыкли к этой странной особе, но я оказался здесь совершенно случайно, и не мог не отметить в ней изрядной доли достоинства, несмотря на плачевный, скорбный, отчасти даже жалкий облик.

   Некоторое время я молча преследовал старушку, пока, наконец, не решился её окликнуть:
- Простите мне мою бестактность. Вы вправе обидеться, но с некоторых пор я завёл себе обычай каждое Рождество радовать кого-то незнакомого подарком. Вы позволите, я куплю вам всё, что нужно, и вдобавок что-то не столь необходимое, но приятное?!

   В попреки ожиданию, женщина не смутилась. Она обернулась ко мне, и улыбнувшись одними уголками губ, произнесла:
- Всё, что нужно, я в состоянии купить сама, а единственное приятное, в котором нуждаюсь, ни за какие деньги не достать.

   Заметив мою растерянность, женщина ненадолго завладела моим рукавом, и поведала о внезапном нездоровье дочери, о внуке, которому теперь судьба расти в казённом доме и о снедаемом её бессилии, с коим она не в состоянии долго оставаться наедине.
- Вот и брожу по рынку, до самого закрытия. - Завершила женщина свой рассказ, и отпустила мою руку.

   О! Вы не поверите, как жаждал я помочь... но не умел. Блестящая мишура, которую мял в холодных пальцах ветер, потускнела, праздничные огни лишились цвета, а снег, что в канун Рождества наряжается в лёгкую, убранную мелкими алмазами вуаль, внезапно сделался серым.
Женщина скоро разглядела перемену в моём взоре, и сказала едва слышно:
- Спасибо. Вы - добрый человек. Но не портите себе Рождество. Радуйтесь, пока можете. Это всё так ненадолго.

   Мы тратим часть своей жизни на то, чтобы подглядеть за чужой. И каждый раз ошибаемся, делая неверные суждения, на которые не имеем прав. Никаких.