Бурундук

АНДРЕЙ ЭЙСМОНТ - http://proza.ru/avtor/aaysmont - ПЯТОЕ МЕСТО В 22-М НОМЕРНОМ КОНКУРСЕ КЛУБА СЛАВА ФОНДА

                Середина дня, а словно вечер. За стенами поселкового фельдшерского пункта беснуется метель. Третьи сутки кряду, поёт с надрывом  заунывную песню. Трещат дрова в печи. Малиновые отсветы  через чуть приоткрытую створку озорными чёртиками прыгают по стене и потолку комнаты.
       Булькает вода в  кастрюле и стерилизаторе. Медицинская сестра - Светка мечется по комнате, гремит блестящими коробками с инструментами и биксами, готовится  к предстоящим родам…
Петровна - царь и бог медицины  этого далекого   таежного села следит за состоянием роженицы.
- Успокойся  Валюха, знаешь, сколько на фронте мужиков, с поля боя, вытащила! Там пули свистели, и снаряды рвались! А здесь - подумаешь вторые сутки ни света, ни связи!  Что же я роды, у тебя не приму? Только меня слушай! Поняла?
-Светлана!  Инструменты готовы? Ну, тогда давай помогай положить её! И перекрестилась в угол…
          Получив шлепок по попе, мальчуган заорал так, что метель, испугавшись, метнулась дальше на север. Оставила в покое и таёжный посёлок, и фельдшерский пункт, и удивленную Петровну  с младенцем на руках.
Нежданно-негаданно вспыхнуло солнце и раскрасило праздничным, радостным сиянием сугробы за окном.
Лёжа на животе матери, малыш почувствовал родное тёпло, улыбнулся беззубой улыбкой, и распахнул маленькие ручонки новому, неизведанному миру.
-Привалило счастье  Валентина! Всяких видела: светленьких, тёмненьких, даже лысых.… У твоего глазенки, какие пронзительно - синие, а волосики золотые, кудрявые! « Я таких только на картинках встречала, с крылышками на спине!» – весело произнесла Петровна, глядя на счастливую,  роженицу с покусанными до крови губами …
-Назовёшь то как?
-Лёшкой – в честь деда…
 
        Осень. До чего непредсказуемая пора. То плачет горькими слезами наполняя душу грустью и тоской, то безудержно смеется, разукрашивая  листья деревьев яркими волшебными красками, заставляя  кружиться в чудном танце листопада. Она капризна и неуёмна в своих порывах - середины нет. Прежде чем выйти на улицу сто раз обдумаешь, что на себя надеть… и ... – не угадаешь.
Леха не заядлый рыбак, но любил, иногда, встать затемно, добежать до речки и встречать рассвет с удочкой в руке. Смотреть как ярким, блестящим ковром плывут золотые, багрово-красные, рыжие листья, покачиваясь на перекатах, радоваться звонкой песне реки перекатывающей камушки по дну. Глядя на окружающий мир  вспоминать далекое детство, шум сосен, отца с матерью…
 
      Сколько воды утекло с тех пор, как появился на свет золотокудрый малыш с синими глазами.… Окончил школу, техникум, отслужил в армии, даже остался на контрактную службу. Живи и радуйся.
А по ночам виделась  речка с омутами, пенистыми порогами. Пурпурные листья рябины, волшебный листопад кудрявых клёнов.…Вспоминалось, как устанавливали с отцом, егерем заказника, кормушки для зимней подкормки косуль, рыжие белки, прыгающие с ветки на ветку вековых сосен, снующие между кустами весёлые бурундуки, тёплые, ласковые материнские руки…
             Так случилось, что родители ушли один за другим в мир иной, и его ничего не держало  в далёком таёжном краю, …а только душа, наперекор всему, болела и просилась именно туда - в мир тёплого и светлого детства.
 Еле дождался парень окончания контракта.…Рванул, не задумываясь  на родину, в любимый край. Всё сложилось так, как- будто его прихода ждали. Место егеря в заказнике, сторожка знакомая с детства на берегу речки.…Всё стало на  места, и душа наполнилась необъяснимой радостью и теплом.

              Лешка повторял заброс за забросом. Натянутая леска со свистом разрезала воздух и ложилась ровно на воду, но напрасно – ни одной поклёвки. Поплавок замирал,  в середине омутка  ожидая удачи, но напрасно.
Двухгодовалый пёс Марсель лежал на берегу. Положил морду на передние лапы и задремал. Изредка приоткрывая глаз, озорно поглядывал на хозяина. Если бы  мог, то высказался  об этом бесполезном занятии – ловли рыбы. « Не наш день! Клёв был вчера, будет завтра, а сегодня – бери ружье и пора заняться делом! Тебе, конечно, решать – моё дело собачье, и никто  не спрашивает»  Оскалился в улыбке. Хозяина подразнил языком, грустно  вздохнул и прикрыл глаза.
Смесь собаки с волком  среди охотников и егерей не приветствуется, но этот пёс не раз проверенный в деле, пришёлся Лёхе по душе. Никого не боялся: ни медведей, ни волков. Бесстрашие ему досталось от отца, а вот мудрость, доброта, и лихо закрученный хвост от матери - крупной лохматой лайки.
Лёха оглянулся в сторону пса и, улыбаясь, пригрозил пальцем.
-«Лежи, отдыхай! Успеешь, набегаешься  до вечера. Дай мне на красоту вдоволь налюбоваться» - и уставился на яркий неподвижный поплавок.

                Взгляд случайно упал на плывущее по воде в окружении ярких листьев тёмное пятно, протянул руку и подхватил на ладонь маленького лохматого зверька с тёмными полосками на спинке без признаков жизни.   И как  бедолагу угораздило в речку попасть? Бурундуки водоплавающими никогда не были. Озерцо, речку спокойную в тёплый день – смогут. Но по горной реке, поздней осенью… должна быть причина. По деревьям, да кустам лазить  мастера. В трудолюбии за ними, даже  белкам не угнаться. Всё лето собирают запасы на зиму впрок. Сортируют и укладывают в кладовых  гнезда. Зернышки, орехи, грибы, ягоды - в индивидуальной  кладовочке. Уютная спаленка, утепленная сухими листиками и отдельно туалет. В такой норе зиму пережить можно. Если только враги не доберутся до норки. А таких желающих предостаточно. Медведь, барсук и человек. Хорошо, если летом, а вот осенью, да ещё в эту пору - «труба дело». Считай, приговорён зверёк - смерть голодная неминуема.
Бурундук – зверушка умная, все понимает,… Ищет подходящую ветку-рогатинку - на ней и вешается, или со всего разбегу в речку…
Жаль малыша, да ничего не поделать! Хотел, было, Лешка обратно в реку опустить самоубийцу, но почувствовал, что бьётся сердечко. Засунул бурундука подмышку в надежде отогреть…

 На том рыбалка и завершилась. Марсель подозрительно поглядывал на хозяина, пытаясь ткнуть холодным носом под Лёхину куртку. « Так скоро и мышей в дом таскать начнёт! А там ещё и кошку притащит! Будто меня ему не хватает!» Пёс неодобрительно фыркнул и отстал…
Зверёк обогрелся, обсох и пришел в себя. Место на полатях возле трубы над печкой его  устроило. Весёлый и лохматый зверь оказался самкой, сама собой прилипла кличка Маха.  Попыток убежать в тайгу не было, что подтвердило предположение о разорении  жилища. Любознательная и потешная  быстро привязалась к Лёхе, считая  спасителем и даже, сумела найти общий язык с сердитым Марселем. Правда,  не сразу, а ближе к Новому году.

    Работы в ту зиму привалило много. Снегопад за снегопадом, а за ними и морозы - трудно зверью таежному выжить. Хуже всех приходилось косулям. Снег глубокий - тоненькими копытами не разгрести, да и кору не поглодать. Вот и приходилось кроме обходов ещё и кормушки развозить и корм засыпать. От темна дотемна в тайге. К вечеру доберётся Леха до сторожки. А там печь растопить, собаку накормить. Маха почует, что хозяин дома и давай от радости скакать, да прыгать. Но привычка берёт своё   - заберётся ближе к трубе, свернется калачиком и дремлет. Конечно, в дикой природе упала бы в спячку и до тепла. Несколько раз за зиму проснется, поест и дальше сны смотреть… Марсель в дом забегал изредка. С одной только целью - порядок проверить и Маху шугануть, «Чтобы нюх не теряла и не наглела сильно. А то взяла привычку на плече хозяина кататься - ну какой, это порядок!».
А Маха недолго думая весело проскакала с полатей на стол, схватила кусочек хлеба и положила на пол перед носом ошарашенного Марселя. Затрещала, засвистела, зацокала в ожидании благодарности. Если бы пёс мог, развёл бы лапы в стороны, поклонился и гавкнул в ответ: «Спасибо Маха за заботу!». Но так, как это ему не под силу, прижал к полу лапой и облизал…Зверушка, конечно, возмутилась такому отношению, запрыгнула к трубе и оттуда долго ругалась. « И чего ругалась - никто её не съел, а ведь мог»- думал Марсель. Так и перекантовались до весны. С продуктами проблем не было. Летних заготовок вполне хватало, за хлебом и крупой Лёшка зимой мотался на стареньком снегоходе. От сторожки до сельского магазина  километра три. Прогуляться до него одно удовольствие, тем более что граница  Лёшкиного участка тянулась до самого села.

 Снег сошёл, а дороги покрытые грязью ещё не просохли, приходилось идти за хлебом напрямую через тайгу. Как только весёлая компания заходила в село встречные псы, учуяв запах Марселя, поджав хвосты, удирали по  дворам, забиваясь в будки. За свою жизнь пёс никого из четвероногих собратьев не обидел, но волчий запах предков наводил на них  ужас. Маха пощёлкивая и посвистывая,  прыгала то слева, то справа, изредка забираясь на плечо к Лёшке. У входа в сельмаг Марсель послушно ложился на крыльцо и ждал возвращения хозяина. А вот подружка с пятью тёмными полосками на спинке уверенно сидела на плече и беспрестанно цыкала, ожидая гостинца. Благодаря этим редким, но запоминающимся посещениям сельмага Лёхино прозвище «Бурок» слегка изменилось и прилипло новое «Леха-бурундук».  Это хозяина нисколько не расстроило.
        С наступлением тепла Маха ушла в тайгу. Изредка прибегала посидеть на Лёшкином плече, да поиграть с Марселем. Чуть позже привела свой выводок знакомиться. А Лешка и рад стараться - хлеба  накрошил. Хохотал, глядя как потешно, зверушки  уплетали крошки. Марселя это, конечно раздражало, но кто его спрашивал. За прошедшее лето с Махиной подачи среди ближайших зарослей образовался  бурундучий городок. Не было такого дня, чтобы к ним в гости не забрёл кто-нибудь из деревенской ребятни. Бурундуки гостинцам были рады, но в руки никому не давались кроме Лёшки…

     В верховьях неделю громыхало и сверкало, табунами ходили иссиня-вороные тучи. Не один день выливала природа небесные воды, собираемые ложбинками, канавками, низинами в реку. Поднялась вода, расширила русло, подпирала волной под самые берега. Течение приносило отголоски непогоды пеной, лесным мусором. Деревне ничто не угрожало - стоит на высоком  берегу. Бани да ометы сена вдоль огородов располагаются чуть ниже. Но никогда до них  вода не доходила. Дай бог, не придет и в эту непогодь.

     Леха занимался своими делами, Марсель отпущен на вольные хлеба: позволялось ему изредка свой промысел в тайге вести, вот и гуляет. Привычно посвистывали бурундуки. Ничего не предвещало несчастья. Ближе к ночи, показалось Алексею, что необычно затихло все окрест. Но беды не почуял.
      Хотя село и не рядом, а отчетливо слышна гармонь  за околицей деревни.  Над широкой гладью реки отражались от берегов и доносились звонкие песни молодёжи.  Закончилась вечерняя дойка, угомонилась скотина…
Тихо. Благостно. От настоя травяного чая ароматами наполнился дом. Сладковатый запах свежеиспеченных булочек – таких румяных, что слюнки текут. Гостинец бабы Мани за помощь в заготовке дров  на середине   широкого стола.  Лешка сотрапезничал с семейством бурундуков, обошел двор и лег спать.  Потянуло холодным воздухом вдоль реки, словно кто толкал волну прохлады по реке. Догадаться бы, но нет, невдомек…

         Ночью приснились родители, одеты празднично, веселые, но чем-то озабочены. Мол,  рано к ним, поберегись сынок! Лешка разметался на кровати, сбросил одеяло. Спустя время наоборот, натянул до подбородка. Что за удивительная ночь?  Душа с телом расстаётся. То в жар бросит, то в холод. Тяжело и неспокойно…
 Что-то мягкое коснулось лица и принялось тереться меховой шкуркой о щеку. Смахнуть бы, да вдруг зацарапало и нос и подбородок. Больно. Хотел отбросить и махнул рукой. Не услышал, а скорее почуял знакомый свист – что за напасть? Открыл глаза Маха. Откуда в дом забралась? Сел,  – вода вровень с кроватью.
          Что случилось? Река прибывала быстро, но приученный жизнью, схватил документы, ружье и патронташ, уже по пояс побрел к двери. Мимо крыльца проносились темные волны реки, изменившейся до не узнавания. Успел подумать: хорошо, что зверей подлеченных из клеток выпустил.  Ночь. По реке чинно и вальяжно, словно барыня проплывала чья-то баня, подпираемая стогом сена. Сделал шаг вперед и поскользнулся. Да так, что с головой ушел под воду.
            Началась борьба за жизнь. Тело закрутило, резко ударило о ствол дерева. Хлебнул от неожиданности грязной воды и выронил ружье. Лёху несло, вниз мотая между камней, ударяя коленями и локтями, наталкивая на коряги. Видимо прорвало дамбу, вот и быстрый подъем воды. Безрезультатно греб, упираясь ногами и руками,. Впереди сужение русла, видно только огромный бурун белым выделяющийся  на темном фоне. Попасть в него – смерть, затянет под бревна и деревья перегородившие русло.  Повернуть против течения не удавалось.  Молотил и молотил руками грязные потоки из последних сил…

        Что-то темное метнулось вдоль берега. Лешку ударило головой о камень. Захлебываясь и теряя сознание выбросил в отчаянии руки в сторону земли… Пронзительная  острая боль, кровь , что-то вонзилось в руку. Темнота в глазах…
            Сколько так лежал? Сознание медленно возвращалось. С усилием разодрал веки – светало. Боль от ушибов и ссадин... Ныла прокушенная рука. Интересно кем?! Повернул голову -на него смотрели внимательные глаза голубого цвета с зеленой поволокой, уходящей в глубь. «Марсель – дорогой ты мой, Волчара! Вытащил!» Егерь, еще до конца не осознал, что выжил. Что дышит и смотрит. «Все болит – это терпимо.  Руки и ноги целы, не переломаны». А верный друг, поднял морду вверх и завыл от пережитых впечатлений, но не страшно, а скорее торжественно.  От неожиданности брызнуло врассыпную бурундучье семейство во главе с Махой!
Леха сел, раскинув руки в стороны, и улыбнулся!
Будем, будем жить!