Великой Германии в тот раз я не увидел

  Некоторое время мои односельчане не могли опомниться, жизнь будто замерла. Но мы с Яном старались смягчить обстановку и, чтобы как-то отвлечь односельчан от грустных мыслей, сочинили об этом пожаре частушки-двухстрочки. Вот что я помню из этого:
   
  "Поднял ветер большой клок,
  Загорелся Карпенок"
   
  Тот самый баптист, что рассказывал притчу о сгоревшей хате и поджегшем ее сыне.
   
  "На том краю против Яна
  Загорелася Ульяна"
   
  "Не успел морду умыть,
  Глядь, Сазониха горить."
   
  И ... люди стали улыбаться, отходить от шока и сами просили: "А ну Ягор, спой-ка про Сазониху!" или "Хлопцы, сочините еще что-нибудь!" Вскоре пришел приказ: всех юношей и девушек 1926 года рождения и старше отправить в Германию. Сестра Яна, что спуталась с немцами, приветствовала это дело. Обещала похлопотать за нас с Гришей, чтобы нас отправили в лучшем вагоне. Говорила: "Германию увидите!"
  Получили повестки. На другой день сбор у волостного управления с вещами. Внизу: "за неявку расстрел". Всю ночь я проговорил с мамой. Я ей рассказал о том, что мы задумали с Яном, и она отвечала: "Делай, как знаешь. Я уже старая" А ей всего пятьдесят было, но по деревенским меркам это считалось солидным возрастом.
  В эту ночь мы с Яном, выполняя свой план, выпили самогона и разлеглись в моем огороде. Утром собрались все, кто был вызван повесткой, возле управления, а нас двоих нет. Нет и нет. Тогда обоз отправили в район (опять в объезд вокруг леса), а за нами послали полицая, потому что кто-то сказал, что "они пьяные в огороде валяются". Приехал он на подводе. Возчиком был наш сельский мужик по прозвищу "Сундук". Мать оказалась хорошей артисткой. Все причитала: "Господин полицейский, простите их. Обрадовались, что едут в Германию, выпили и захмелели. Развезло их". Полицай пинками нас поднял и приказал грузиться на подводу и догонять обоз. А сам, к счастью, пошел по другим своим гадким делам.
  Сундуку мы сказали: "Вкруговую нам обоз уже не догнать. Давай прямо через лес. В районе к нашим и присоединимся". А он легко так с нами согласился, что мы даже удивились. Поехали. Когда заехали поглубже в лес, сказали Сундуку: "Все приехали". А он ответил: "Я знал, хлопцы, что так и будет. Егор сроду водки в рот не брал, а тут... напился! И главное, что на радостях!"
  Перекусили. Переночевали в глухом лесном поселке. А утром снова в чащу. У Сундука была пила. В благодарность наготовили ему дров, себе сделали шалаш, а возчика своего отправили назад. "Совру, что отвез", - сказал, прощаясь, наш мужичок.