Этикет

         Наша первая комната в Москве, которую предоставило Минобороны семье молодого офицера, переведенного из Ленинграда после окончания академии, была не большая и не очень светлая, немного похожая на широкий коридор. Но я этого совершенно не замечала, потому что нам, мне и соседу Вовке, принадлежала вся огромная квартира, состоявшая из прихожей, с большим закругленным у потолка окном и широченным подоконником, на котором можно было не просто сидеть вдвоем, а забраться с ногами и, вытянув их по направлению друг к другу, уютно опереться спиной на простенок. Так мы могли видеть большую часть двора и наблюдать за тем, что интересного там происходит. Если это занятие нам надоедало, мы могли пойти «по гостям».
             Двери в комнаты наших соседей почти никогда не закрывались. Сейчас, наверно, это многим сложно понять, но тогда это было в порядке вещей, потому что вещей-то особенно ни у кого и не было, а уж в семьях молодых офицеров  и подавно. Но не только поэтому двери никто не закрывал. Просто мы жили, как одна большая семья. Очень многое было у нас общее: вешалка у входа в квартиру была общая, и прежде, чем пройти в свою комнату мы раздевались, снимали свои пальто, обувь, одевали тапочки и шли уже к себе  в полном домашнем расслаблении. Здесь же на батарее под окном сушились валенки, варежки, а иногда и наши с Вовкой пальто и шаровары после буйного катания на горке, игры в снежки или просто валяния в сугробах. На кухне у такого же большого окна, как в прихожей, стоял большой круглый обеденный стол, накрытый красивой клеенкой с красными цветами.  За ним обедали все по очереди, а вечерами часто все вместе пили чай с сушками и сухарями, которые появлялись, конечно, не сами собой,  у кого что было, то и ставили на стол. Иногда на столе появлялись куски черного ломаного шоколада и даже шоколадные фигурки животных: медведей, зайцев и рыб. Только всегда у кого-то из них не хватало лапы, уха или хвоста. Это наша соседка тетя Галя работала врачом на кондитерской фабрике « Большевик». И, как потом говорила моя мама, работникам фабрики продавали шоколадный бой по дешевке. В общем, многое в нашей коммуналке было общим. И мы с Вовкой были общими детьми. Кто был дома, тот и следил, чтобы мы особо ничего не натворили, погуляли, поели и т.д. и т.п.
           Сегодня дома была тетя Галя и дядя Юра. Оба врачи. Только тетя Галя, как я сказала, еще работала, а дядя Юра был уже в отставке и почти всегда был дома. Зимой он читал или слушал радио, лежа на диване. Но не думайте, лентяем он не был. Когда наступало лето, застать его в квартире было практически невозможно. За нашим домом когда-то был небольшой участок земли, заросший кустарником и травой. Но с тех пор, как дядя Юра ушел в отставку, участок превратился в цветущий сад. В нем появились яблоня, слива, кусты смородины, крыжовника, и множество грядок, на которых росли и созревали всякие овощи и, конечно, клубника. Все это богатство время от времени появлялось на нашем обеденном столе, а по коридору разносились чудные запахи свежесваренного варенья.
           Мы с Вовкой постучали в дверь.
- Заходите, заходите,- раздался из-за двери голос тети Гали,- Сейчас будем обедать. Руки мыли?
- Мыли, мыли.- хором ответили мы.
На обед был вкуснейший борщ с пампушками. Готовила тетя Галя очень хорошо. На столе всегда лежала белая скатерть, тарелочки, ложечки, все было на своих местах. Нарезанный хлеб в вазочке с салфеткой и, конечно, компот в хрустальном кувшине. Может, он и не был хрустальным, но все равно, все было очень красиво, как в ресторане. Правда, тогда я еще ни разу не была в ресторане, но мне так казалось. В этот раз и дядя Юра обедал вместе с нами. Это было редко. Обычно нас кормила тете Галя без него. Все было замечательно. До того, как нам налили борщ. Мы разговаривали. Вернее, дядя Юра нас что-то спрашивал, а мы наперебой пытались ему ответить. Вместе чему-то смеялись. Обстановка была домашняя и приятная. Для всех.
           Налили борщ и все принялись за еду. Ели, кто как умел. Сами понимаете. Нам с Вовкой по шесть лет. Мы отчаянно дули на горячий борщ и с удовольствием уминали мягкий хлеб. Тетя Галя ела маленькими порциями, тихо, интеллигентно. А дядя Юра, причмокивая, почавкивая, сёрбал с ложки борщ, как купцы пьют горячий чай из блюдечка. Я это видела в кино. Все ели молча и в полной тишине эти звуки были похожи на чавканье свиньи в хлеву. И, вдруг, Вовка, подняв голову от тарелки громко сказал:
- А у нас Сережка тоже чавкает за столом. И мама говорит, что воспитанные люди так не делают.
Поясняю, Сережка - это старший брат Вовки, он уже взрослый, ему семнадцать.
В комнате наступила такая тишина, что, как говорят, пролетающую муху стало слышно.
- Ну, что? Вы поели?- суетливо спросила нас тетя Галя.
- А компот?- невозмутимо заявил Вовка.
Тетя Галя, молча, налила нам в стаканы компот. Мы выпили, сказали спасибо и ушли.
С этого дня тетя Галя никогда не кормила нас обедом у себя в комнате. Она кормила нас на кухне за общим круглым столом.