П-к 13 Перед конференцией

 Терпсихорова была полна решимости начать новую жизнь с окончанием локдауна. Нет – скажем карантину, нет – скажем вирусу, нет – скажем проискам мирового закулисья. Нет – скажем моей коллеге И., которая много выпендривается. Нас вот так просто не получиться сжать в маленькую тряпочку и... сделать подопытным хомячком. А почему не слышно ни одного самолёта последние дни, а только навязчивое, как  ещё не проснувшийся майский жук, жужжание практически на одном месте какой-то калоши в небе непонятного происхождения? Вирусы нам подсыпают чтоли?

   Она пыталась привести свою причёску в какой-нибудь вид, но вид не получался – отовсюду торчали непослушные локоны, которые совсем не поддавались никаким лакам и укладкам. Ну и пошли все вон, подумала Терпсихорова и решила, что есть одноразовая маска (хотя бы, а то шить, как белошвейка из ослепительного и хвастливого белого мадаполама уже не интересно), пусть и навязанная, но зато такая незаменимая, когда можно спрятать своё измученное бессонницей лицо, и замаскировать непослушную причёску. Ещё можно выразительно смотреть неприкрытым взором на кого попало или просто вдаль, меланхолически подставляя свои обветренные глаза форточке в троллейбусе.


   Подделкин не появлялся в офисе уже более месяца, что никак не устраивало Терпсихорову. Нужно непременно показать этому жалкому попугаю, что мне он совсем безразличен! Но он не появляется. И кому показывать? Пустынный коридор гулко ответил эхом на «доброе утро», отталкиваясь от многочисленных дверей, за которыми прятались изолированные друг от друга сотрудники. Не получиться начать новую жизнь сегодня, подумала наша героиня и уныло побрела в свой кабинет, волоча сумку, в которой помещалось чёрти что: косметичка, банка с иголками-нитками, куча маркеров, тяжёлых и больших, несколько авторучек, из которых 80 % были исписаны, но для на всякий случай носились для замены в ближайших Канцтоварах, которые тоже то работали - то не работали. Дальше в сумке было несколько рабочих тетрадей, черновиков на каждую, горы записных листков, какие-то исписанные блокноты несколько летней давности, банка с обедом, пенал с дубликатами ручек и маркеров «навсякийслучай», портрет одного милого человека в рамке, рулетка, несколько связок ключей, пару кошельков и сумочка для хозяйственных нужд, скотч и пару шурупов. Масса сумки была немаленькая, поэтому левое плечо уже много лет страдало от нагрузки.
– Ну и зачем у вас такая большая сумка? – однажды съехидничала И.
А чтобы вам на зло! – подумала Терпсихорова злорадно, но ответила мило и спокойно:
– Да не могу по другому. То одно, то другое, – и с неприкрытым презрением посмотрела на дамскую сумочку самой И., которая всегда была отлично экипирована и ходила в прекрасном модном костюме на шпильках, поэтому опаздывала всегда на работу, но ей за это ничего не было.
   А мне будет! – подумала Терпсихорова, но всё равно, даже если бы и ничего не было, она носила бы свой «мешок», как назвал её любимую сумочку её бывший любовник, которого она послала из-за несостоявшихся Мальдив несколько лет назад. Мне и без тебя нормально, всхлипнула она мысленно, потому что ах, девичья гордость не позволяла ей взять трубку, когда он очередной раз звонил поздравлять её с каким-нибудь юбилеем чего-то-там. А ты, придурок, сам приедь, бросся мне в ноги и скажи, что готов умереть без меня. И тогда вот. А то звонить и писать смс каждый попугай может...
– Хахаха...– сама себе рассмеялась героиня.
– Здравствуйте! – напротив неё стоял Подделкин в немыслимо расширенных формах (точно от карантина) и сжимал полную бумаг и бумажек папку, из которой должно было вывалится такое же немыслимое количество бумаг. Конечно, подумала героиня, специально, типа он такой беспомощный, такой ранимый. Ну и стой себе, ну и роняй, а мне дела нет. Хотя она всегда, как дура, как последняя идиотка реагировала на бесконечные его роняния бумажек, а потом себя ругала, обещая больше никогда и ни за что!

– А... – героиня испугалась, что она подумала вслух, потому что с ней часто такое случалось, и вдруг она проговорилась о нём самом вот сейчас, вот в эту минуту, поэтому тянула время – Доообрый дееень, – Терпсихрова мягко кивнула и изящно, медленно, как это возможно с такой тупой сумкой, продвинулась в свой кабинет, хотя физиономия была ещё та, но Подделкин её и не видел.
–  Говорят, что скоро главная конференция, и вы будете участвовать, –  окликнул её Подделкин, – вы готовы?
–  Ммм... –  Терпсихорова, не оглядываясь, помахала головой и цепко схватилась за свою сумочку, подумав: небось удивлён, что меня, наконец, допустили! Небось не понимаешь, а по какой такой причине я не участвовала раньше. Небось засуетился, встревожился, что могут меня ещё и повысить. –  Да уж, участвую, вашими молитвами. – она пробурчала и скрылась в своём долгожданном кабинете подальше от Подделкина.
Боже, какая дура, зачем я такое сказанула.

   Терпсихорова густо покраснела и сорвала ненавистную маску, разглядывая себя в зеркало. Конечно, теперь он будет гавкать по всем коллегам, как я нахамила ему, и чего же вы все ждали, поэтому её никогда нельзя было допускать на конференции, и кто это позволил, тот совершил ошибку. Мимо шмыгнула местная кошка сиамской породистой породы с пронзительно голубыми глазами, что не мешало ей лазить по ближайшим мусорным ящикам вокруг офиса и теперь хромать. Тоже дура, как я! Тебя тут холят лелеют, дают самый дорогой корм, а ты лазишь, где ни попадя. Не, я не такая. Брысь, сказала Терпсихорова и кинула с размаху свою сумку на стол. Если бы это была дамская сумочка, то вряд ли её можно было бы так швырять, подумала наша героиня и подняла этим себе настроение.

   Подделкин долго смотрел в след Терпсихоровой и думал, что он ещё многое в этом мире не понял, но всё равно ни за что, никогда не будет связываться с такими немодными, такими беспричёсочными дамочками, ходящими с немыслимыми инженерными мужскими сумками и бросающие неожиданные и непонятные для его намечающегося склероза фразочки.