Плата за рай Глава ХIХ

Оказавшись в городе Бишкек, Ифрис не нашел ничего лучше, чем идти с Валерией и с сумкой, набитой наркотиками, прямо домой. Объяснения по поводу этой сумки и беспрепятственного проезда по Кыргызстану, который влюбленные совершили через многочисленные дорожные посты, я не без искреннего сожаления оставляю госпоже коррупции.
Итак, несмотря на неимоверное волнение, Ифрис был полон решимости идти домой вместе с Валерией, которая все это время шла рядом, не отпуская его руки. В другой руке он нес тяжелую сумку. Она видела, чувствовала его переживания. Его лоб взмок, по телу пробегала дрожь. Он начал судорожно оглядываться, будто искал кого-то. Вдруг резко завернул за кусты и крикнул: «Лера, я сейчас, подожди меня!» Валерия после минутного ожидания не выдержала; любопытство одержало верх. Она осторожно заглянула за куст, пригляделась. Ей показалось, что Ифрис что-то ест из своей тяжелой сумки. «Жадина!» – весело воскликнула она и, накинувшись на Ифриса, громко захохотала. Ифрис испугался и под действием наркотика пришел в окончательное исступление. Он стал оглядываться по сторонам, как вор, которого с минуту на минуту должны поймать. Смотрел на Валерию в полузабытье, почти не узнавая ее. Валерия это не сразу заметила, потому что разглядывала наркотики, силясь распознать, что это такое. Наконец спросила:
– Это что?
– Это… это… лекарство… успокоительное лекарство, – придя немного в себя, соврал Ифрис. – Видишь ли, я немного волнуюсь перед твоим знакомством с моими родителями, а это лекарство помогает мне успокоиться.
– Ты волнуешься?! – усмехнулась Валерия. – Вот я действительно волнуюсь, даже переживаю очень. Прямо ком в горле. Не тебе, а мне надо пить лекарство, и чем больше, тем лучше! Как его принимать?
– Ну уж нет, – обняв, он придержал порывающуюся к яду Валерию. – Тебе этого не надо, ты и без этого справишься, ведь ты у меня сильная.
– Да, я сильная! – лепетала та, прижимаясь к груди Ифриса. – Но видит Бог, я так волнуюсь! А что если родители твои меня не примут? Что если я им не понравлюсь? И что ты будешь делать, если такое случится?.. – Она вгляделась в его глаза.
– Такого не случится, – отрезал Ифрис. – Я тебя полюбил – и они полюбят. И я тебя в этой жизни уже никогда не оставлю, еще успею надоесть, вот увидишь!
– Я так рада это слышать! Ах, как же я счастлива, как же мне повезло встретить тебя! – Валерия покрывала его лицо поцелуями. – Но все же я не могу перестать волноваться, такое чувство, что еще чуть-чуть – и сердце выпрыгнет из груди. А ты так спокоен, хотя минуту назад был так взволнован… Это все лекарство, я права? Ей-богу, я впервые вижу такое! – Валерия действительно ни разу за свою жизнь не сталкивалась с наркотиками и не имела никакого представления о них. – А зачем его так много у тебя? Неужели ты так серьезно болен?
– Нет, это вовсе не болезнь. Это лекарство убивает меня, но делает меня счастливым, а пребывание с тобой волшебным. Она окрашивает мой мир в невидимые другим краски, и я переношусь в страну грез, где несусь по небу на одном из лучших коней из фиолетового облака! Я парю вместе с ним, не касаясь земли! И лишь однажды, вкусив запретный плод, я уже более не могу от него отказаться… Его у меня так много, потому что я помогаю людям ощутить все то, что чувствую я.
– Значит, всем помогаешь, а со мной делиться не хочешь? Вот скажи мне, почему я должна отказаться от столь сказочного лекарства? – удивленно спросила Валерия. – Учитывая мое неимоверное волнение от предстоящей встречи с твоими родными, я непременно должна попробовать его и однозначно сейчас!
– Ты не понимаешь, о чем просишь! – протестовал Ифрис, пытаясь отговорить девушку. – Это лекарство – наркотик, оно губительно для здоровья и вызывает привыкание. Одного приема достаточно, чтобы стать зависимым навсегда… Когда оно заканчивается, ты готов на любое безрассудство – ибо оно отнимает рассудок, – чтобы достать его!
– Вздор! Лжец! Ты принимаешь меня за дурочку из-за моего возраста, я же вижу, что ты просто пытаешься меня отговорить! Не хочешь делиться со своей будущей женой таким волшебным лекарством. Как тебе не стыдно! – сильно обиженная, она уткнулась лицом в зловещий порошок.
Неистовый крик раздался из уст Ифриса:
– Что же ты делаешь?! Как ты не понимаешь, что жизнь свою губишь?!.
– Ради тебя я на это готова! Это моя жертва! Моя жизнь теперь твоя. Пойми, мой будущий супруг, нас свела судьба, наши намерения привели нас сюда. Отныне мы едины! Я пойду туда, куда ты пойдешь, и буду есть и пить то, что ты ешь и пьешь. Все горести, радости, печали, смерть и жизнь мы разделим поровну. Либо так, либо никак! – судорожно восклицала Валерия, стоя напротив Ифриса и решительно глядя ему в глаза.
Она была словно актриса из пьесы «Ромео и Джульетта» – единственное знание ее о любви, – которую показывали в школе заезжие третьесортные актеры, и где у Джульетты лицо было густо покрыто румянами. Валерия в этот момент выглядела совсем как та актриса, единственным отличием было то, что лицо ее было покрыто наркотическим порошком. Для Валерии все это был спектакль. Она исполняла роль самоотверженной героини, готовой на любую жертву во имя любви. Она хотела быть ею, девушкой в расцвете сил, пожертвовавшей жизнью ради любви. Она готова была отдать все на свете и пойти на все ради того, чтобы ее любовь стала великой, но в действительности принимала на себя ношу, которая не требовала ни великой любви, ни праведности. Валерия искренне верила в свои слова, в их силу и величие. Она была убеждена, что сможет выполнить все произнесенное ею, но, в сущности, не понимала значения своих слов.
Своими убеждениями в ту пору жизни Валерия была обязана юности – возрасту, в котором сознание наиболее уязвимо. Сознание – словно цилиндр с наростами льда на внутренней поверхности, а время, опыт, жизненные коллизии, попадающие во внутрь, – это тепло, которое со временем растапливает лед и тем самым придает цилиндру правильную форму, позволяющую верно воспринимать поступающую информацию: отличать добро от зла, правду ото лжи, реальность от грез и т.д. И только тогда человек овладевает своим сознанием, когда лед растает, а до тех пор идеи, услышанные от других людей, попадающие внутрь цилиндра, словно солнечный луч, будут преломляться о льдины неправильной формы.
Валерия выросла на рассказах бездарных подруг матери и на уроках столь же бездарных школьных учителей, которые неосторожно выражают свои недалекие мысли, не задумываясь об их влиянии на юный ум. И этот ум принимает в себя все, при этом искажая и преломляя первоначальную мысль и в конечном итоге отражая ее неправильно, по крайней мере, не так, как ее следует понимать. Они заставили Валерию поверить в праведность заблуждений, вынудили ее подсознательно желать и даже искать мучения, обман, страдания как единственно возможный путь стать святой и покрыть себя шлейфом из вечного восхищения окружавших ее людей. Валерия рьяно внушала это Ифрису и решительно не отступала в своей вере и намерении быть частью его. 
Валерия в порыве гнева и обиды, вызванных, как ей казалось, непониманием и нежеланием Ифриса принимать ее условия великой любви, уткнувшись в порошок, не вдохнула содержимое, как это делал Ифрис. Она не знала, как принимать это вещество. Она просто повторила за Ифрисом, повторила видимую часть приема. Встревоженного Ифриса поразила пламенная речь Валерии. Сам находясь под действием дозы, он нашел ее слова правдивыми и принял их за истину.
– Ты права, любовь моя! Так будем же неразлучны во всем до конца коротких дней наших! И пусть мы будем двумя колоннами, подпирающими один балкон, которые разделят поровну все тяготы и груз, на наши плечи ложащийся! – Ифрис не менее отменно сыграл свою роль пылкого влюбленного в пьесе, но скорее за счет действия наркотика, чем за счет веры в идею высокой любви.
Так Валерия впервые попробовала дьявольское зелье, которое затем превратит ее саму в дьявола и принесет ей черную славу.