Плата за рай Глава XLVI

Этой же ночью Зепар и его сообщник Акай – парень, только начавший жить, в возрасте двадцати четырех лет, еще не познавший радостей жизни и вкуса чудес мира сего, без суда и следствия, без протоколов, записей и прочих бумаг, которые могли бы зафиксировать происшедшее, были расстреляны. Петр Аристархович, вопреки своему желанию, стал свидетелем расстрела. Хоть он и не нажимал на курок, но все же оказался причастен к кровавой расправе. Его совесть взывала к справедливости, и он предпринял усилия, чтобы предотвратить убиение.
Петр Аристархович – военный человек, воспитанный уставом, на хорошем счету у руководства, никогда не позволявший себе высказать свое мнение о чем-либо, пока его не попросят, и никогда не проявлявший манерности, в этот раз бился, размахивая руками и стуча по столу начальства, взывая и требуя справедливого наказания для изменников государства. Но его усилия были напрасны, а желания – перекрыты приказом. Грудь щемило от боли… Сознание Петра Аристарховича отказывалось принимать правду. Незыблемый мир, в котором он вырос и в святость которого неукоснительно верил, был сокрушен. Тогда у него впервые возникли сомнения насчет пути, по которому он слепо шел всю жизнь. Его голову начали посещать мысли о том, что путь этот есть ложный. Что стиль мышления, стереотипы, присущие ему, взращены и навеяны государством. Голова Петра Аристарховича кружилась, болела от напряжения – ему никак не удавалось избавиться от ощущения, что он лично причастен к злодеяниям, беспределу, воровству, убийствам и безнаказанности, приведшим к хаосу и разрухе.
Но у него, увы, не было выбора. Его загнали в рамки, в которых единственный способ выжить – это пресмыкаться. Петр Аристархович под страхом объявления его государственным преступником стоял в безлюдном поле, в окружении зубоскаливших убийц в форме, облизывавшихся в предвкушении скорой расправы над безоружными людьми. Среди них с глубоко счастливой физиономией стоял полковник Илья М.С. Вид полковника вызвал в Петре Аристарховиче чувство омерзения, и он поспешил отвернуться. Крики отчаявшегося Акая, молящего о пощаде, резали ухо. Сердце Петра Аристарховича было на грани инфаркта. Оно громко и надрывно стучало, словно готовясь лопнуть, дыхание участилось, стало тяжело стоять, и Петр Аристархович почувствовал сильнейшую усталость. За свою военную карьеру ему часто приходилось видеть смерть, но эта была иного рода. Она сопровождалась неимоверной жестокостью, безнравственностью, беззаконием и противоречила всем человеческим ценностям… Внутри Петра Аристарховича одновременно плакал ребенок, который живет в каждом из нас, и в то же время бушевал солдат, который, словно разъярённый лев, готов был бросится на тех, кто учинял эту несправедливость, на тех, кто приводил приговор одного-единственного незаконного «судьи» в исполнение. На тех, кто радовался такому греху… Петр Аристархович желал порвать всех присутствующих на куски, чтобы защитить преступников. И, возможно, так бы и произошло, не поймай он взгляд Зепара, который все это время смотрел на Петра Аристарховича. Зепар ни проронил ни слова с момента, когда их привезли на голгофу. Он улыбался, словно был рад участи стать святым мучеником, которую ему определили грешные люди. Не успел Петр Аристархович подумать, как молчание мрачных полей нарушила автоматная очередь. Петр Аристархович, предаваясь захлестнувшим эмоциям, в забытье бросился к упавшему навзничь Зепару. Присел на грязную глину и обнял окровавленное тело казненного. Слезы хлынули из глаз, Петр Аристархович даже не пытался сдерживать их. Он более не боялся быть осмеянным. Не боялся потерять авторитет и уважение. Он перестал считать людей, с которыми вырос, людей, которые, не задумываясь ни о чем, привели приговор в исполнение, друзьями и преданными товарищами.