Фашистские цветы

В эти майские выходные нас, как  и каждый год, разбудили низколетящие участники парада победы. Зрелище довольно сюрреалистическое: разрывающие небо страшным грохотом  огромные боевые машины, пролетающие мимо окна, мгновенно перескакивали в висящий на стене телевизор. Спать уже не хотелось, и мы сели  всей  семьёй  досматривать  остатки праздничной передачи. После пролёта авиации казалось бы трансляция закончилась, но нет: Путин с каким-то азиатом в сопровождении  многочисленных охранников, отправился в пешую прогулку от вечного огня по Александровскому саду. Наверное, как  и  у многих  жителей бывшего СССР память не спрашивая разрешения, захватила мои мысли  и унесла их в безоблачное детство.
Мой дед, ветеран Великой Отечественной, уже давно покойный  на протяжении всей жизни совершенно искренне верил  во всё советское и всегда мог логично ответить на мои заковыристые вопросы школьника конца  двадцатого века.
Приведу только один пример его таланта пропагандиста.
 Долгое время никто мне не мог объяснить, как так случилось, что СССР  безусловный лидер в космонавтике, уступил лунную гонку капиталистическим соединённым штатам, где как было известно каждому школьнику  бушует безработица и до сих пор линчуют негров. Дед  дал  с лёгкостью  понятное и логичное  объяснение этому взрывающему мой молодой мозг несоответствию.
Ну, смотри – всё очень просто:
Как ты понимаешь, полёт к луне очень опасен. В империалистической Америке не привыкли ценить человеческую жизнь. Вспомни хотя бы их нападение на мирный Вьетнам.
Наше же народное руководство умеет ценить жизни советских граждан. Поэтому оно приняло  решение не рисковать жизнями космонавтов, а отправить на луну автоматическую станцию. Железка – она и есть железка, её не жалко. Мы на фронте тоже всегда думали прежде всего о людях.
В советские времена на День Победы мы с дедом  обязательно смотрели по телевизору парад с его пояснениями, а по окончанию он надевал форму, увешанную наградами, и  отправлялись в Александровский сад. На выходе из метро всегда в одном и том же месте  в этот день стоял продавец цветов, у него мы покупали огромную охапку красных гвоздик. Торговец  был яркий представитель  какого-то горного народа. На мой неопытный  взгляд его внешность находилась где-то посредине между известными актёрами Кикабидзе  и Мкртычяном. Меня в нём раздражало всё: и то, как он высокомерно  смотрел на окружающих и то, как он мял наши с дедом деньги, засовывая их в свой карман и то, как он коверкал знакомые мне с детства слова. Мне   машинально хотелось его поправить. Общение с ним мне обязательно нарушало празднично-торжественное настроение. Это сейчас я понимаю, что скорее всего, это была детская ксенофобия.
Затем мы пристраивались в конец длинной очереди тянувшейся мимо мемориалов городов–героев к вечному огню. Мы оставляли по несколько цветков у каждого. Я всегда старался положить побольше туда, где их было меньше всего. А в конце парка мы клали всё оставшееся к могиле неизвестного солдата.
Только после окончания ритуала, я осмеливался пристать к деду с накопившимися  вопросами.
- Деда, а они за всех советских сражались?
- Ну конечно, и не только советских, а за весь мир!
- А почему не все кладут цветы как мы?
- Никто не обязан это делать. Тот, кто празднует победу, тот кладёт.
- А кто не празднует? Фашисты?
- А почему цветочники не кладут? Вон у них сколько – на все города хватило  бы по букету!
- Ну .. значит они не празднуют.
-Так они фашисты?! Странно, а в кино они совсем другие …
-Деда, а ничего, что мы солдатам фашистские цветы положили?
- Ничего. Главное, что мы их помним.
- Может надо милиции сказать, что здесь фашисты?
- Не надо милиции.
-А кому? Партизанам? А где они сейчас?
Больше мы там цветов не покупали. Дед всегда добывал букет заранее, чтобы не провоцировать мой излишне пытливый мозг.