Камень за пазухой, нож за голенищем...

Глюк видел его всего один раз, но знал, что этот человек известный в городе уголовный авторитет, его звали Шамиль. Авторитет нагло улыбался, поблескивая золотой фиксой, а потом заявил Глюку:
        – Давай сюда ключи от сейфа, буду у тебя наличность принимать.
        Босс весь сжался внутри. Такого поворота событий он никак не ожидал, но собрался с духом и ответил:
        – Ключей у меня нет, дома забыл, придётся повременить с наличностью.
        – Ладно – сказал фиксатый – я не тороплюсь, завтра приду в двенадцать часов, чтобы ключи были.
        С этими словами он встал и вышел из кабинета. Некоторое время в кабинете стояла тишина, а потом заговорил главарь его крыши, Чубик:
       – Владимир Иванович, что мы можем сделать, Шамиль сам по себе, он никому не подчиняется и не признаёт авторитетов.
        Глюк понял, это уже край и дальше идти некуда. Было совершенно ясно, что его банда и была организатором этого налёта. Мало того, постоянно отираясь у него в салоне, они знали, что сейчас в преддверии Нового года шла бойкая торговля и в сейфе лежала хорошая выручка.
         
        Пистолет Босс купил давно. Он и сам не знал, для чего он его купил тогда, ещё на заре перестройки. Может быть, из обычной любви к оружию, а скорее всего, просто так, что называется на всякий случай. Когда Влад купил этот пистолет, он ещё только начинал заниматься бизнесом, а время было лихое, оружием запасались многие. Теперь этот «всякий случай» настал. Вечером, когда народа было на улицах уже мало, Владимир Иванович отодрал половицу в своём гараже и достал из под пола, увесистую, железную коробку. В этом металлическом ящичке, Глюк хранил наган и патроны к нему. Оружие было завёрнуто в промасленную тряпицу. Босс развернул тряпочку и взял наган, поблескивающий воронёным отливом. Рука почувствовала знакомую оружейную тяжесть, это сразу придало Владимиру Ивановичу уверенность. Он зарядил пистолет и крутанул барабан, в нём лаково засверкали патрончики. Влад крепко сжал рукоять пистолета и произнёс свистящим шёпотом: «Ладно, мальчики, завтра посмотрим, кто лучше играет в русскую рулетку». Утром, Глюк засунул, заряженный шестью патронами наган, за голенище сапога и поехал на работу. При этом он твёрдо произнёс про себя – «Ну, суки! Посмотрим, чья возьмёт, шестерых точно уложу, а там будь, что будет». Когда Владимир Иванович открывал дверь своей конторы, на пороге его уже встречал главарь его бандитской «крыши» Чубик. Он, только увидев Босса, сразу спросил участливым голосом:
        – Ну чё, Владимир Иванович, ты готов? Смотри, в двенадцать придёт Шамиль, а он шутить не любит.
       – Конечно готов, все шестеро приходите к двенадцати.
      Наверное, в лице и голосе у Босса было, что-то такое, что заставило Чубика спросить:
       – Ты чё, с пистолетом пришёл?
        – Я же сказал, приходите все! 
        После этих слов, Владимир Иванович развернулся, и молча прошел в свой кабинет.
        Ни в этот день, ни в следующие дни, к Боссу никто не подошёл, рэкетиры вообще все исчезли из его конторы. По прошествии времени, когда вся его контора уже давно успокоилась, Глюк размышлял, как же бандюки почувствовали, что он пришёл на работу с оружием. Ведь он никому, ничего не говорил о нагане, ни своим, ни чужим. Это знал только он один. Потом он понял, что именно в этом «свои и чужие», крылась загадка. Бандиты поняли не то, что у него за голенищем сапога лежал пистолет; они просто поняли то, что он переступил черту и готов идти на крайние меры. Не важно, на какие, но – он встал на одну позицию с ними – он был готов переступить «ЗАКОН».
По всей видимости, это было истиной. Поняв это, Босс сделал для себя однозначный вывод – бандиты сильны до тех пор, пока мы по разные стороны баррикад. С одной стороны они – «чужие», которым наплевать на законы, а с другой стороны баррикады, мы – «свои», люди, которые законы чтят. Стоит законопослушному человеку эту черту переступить, и он сразу переходит в разряд тех, кого нужно бояться, хотя бы и бандитам. Эти его рассуждения странным образом вскоре подтвердились. Сынишка Владимира Ивановича учился в седьмом классе. Как-то Влад начал замечать, что в речи подростка начали проскальзывать словечки из блатного жаргона. Он спросил сына шутливо:
        – Андрюша, ты, что по фене начал ботать?
        – А, что папа, у нас в классе пацаны все так говорят.
        – Что, прямо так и все? – не поверил отец.
        – Они вообще говорят – «А, что ты будешь делать, когда на зону попадёшь. Там порядки свои, надо учиться разговаривать».
        – Даа… – только и смог протянуть Владимир Иванович.
        Родителя удивило не столько речь, которую произнёс сын, его больше возмутил убеждённый тон, с которым Андрюша всё это говорил. В голосе мальчишки слышался явно юношеский максимализм, и спорить с ним было бесполезно. После некоторого размышления отец сказал:
        – Ты уж определись сынок, или ты с этой стороны, где я, и все нормальные люди, или ты с той стороны, где они. Середины здесь не может быть. На зону собрались? Смотри миленький, там не сахаром посыпано!
       Прошёл почти месяц после этого разговора. Босс всё ждал его продолжения, и наконец дождался. Однажды вечером мальчик подошёл к нему и сказал:
       – Знаешь папа, я на этой стороне, там, где ты.
       Оказалось, парнишка не забыл их мужской разговор, и почти целый месяц обдумывал его. Что ж, наверное, это было обдуманное решение, но Боссу потом приходилось несколько раз ездить на молодёжные разборки. С таким же юношеским максимализмом, как он отстаивал свои заблуждения, сын начал отстаивать свою правоту перед школьной шпаной.
 
        Босс спокойно работал, наверное, прошло уже месяца три, после случая произошедшего в конторе. Однажды, на какой-то вечеринке Глюк встретил Чубика. Они немного поговорили на незначительные темы, а потом Глюк спросил его насмешливым тоном:
        – Чего не заходите?
        – Да, знаешь, всё некогда, вас много, а я один – ответил рэкетир.
        – Ну, ты уж найдите время, раз в месяц можно и зайти, или пришли, кого ни-будь получить свою сотку баксов. Только, что бы цены больше не поднимались, а то вы, те ещё счетоводы.
        – Ладно, сам зайду.
        На этом и расстались, Босс опять считал выгодным для себя – лучше платить сто долларов одним, чем к нему будут подходить, кто ни попадя.