Уйгуры

Уйгуры
Уйгу;ры (самоназвание — тюрк, с 1921 также уйгур— тюркский коренной народ Восточного Туркестана, ныне Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР.
По вероисповеданию — мусульмане-сунниты. Уйгурский язык относится к тюркской языковой группе. Уйгуры — тюркоязычный народ, подавляющее большинство их живёт в регионе под названием Синьцзян на крайнем западе Китая.
Крупнейший тюркский мусульманский народ в Китае. Основная территория расселения северо-западная часть КНР (Восточный Туркестан или Синьцзян-Уйгурский автономный район) и приграничные районы Казахстана и Киргизии.
Согласно официальным китайским данным численность уйгуров в КНР составляет приблизительно 15 миллионов человек. Подавляющая часть уйгуров проживает в Восточном Туркестане, где они являются крупнейшим народом, составляя 45 % населения региона, также небольшие общины проживают в крупных городах восточной части Китая.
Уйгуры имеют смешанное европеоидно-монголоидное происхождение.
Так, при исследовании генного материала у людей только из Хотана — это небольшой город-округ с населением 322 000 человек — выяснилось, что живущие там уйгуры имеют 60 % европейских генов и 40 % восточноазиатских. В Южном Синьцзяне европейский компонент в геноме составил 52 %. При этом в северной части исследованной области доля европейских генов падает до 47 %.
При исследовании мтДНК (женская ДНК), получены следующие данные. Частота западно-евразийской гаплогруппы в уйгурах составляет 42,6 %. Частота восточно-азиатской гаплогруппы — 57,4 %. При уточнении данных по Y-ДНК гаплогруппам (мужская ДНК) — западно-евразийский компонент — до 65 %, восточно-азиатский компонент — от 30 % до 35 %. Подобное соотношение генных компонентов может быть вызвано двумя причинами:
Как результат непрерывного потока генов из популяций европейского и азиатского регионов.
Как результат формирования одним большим миграционным потоком в относительно краткий исторический период (т. н. модель гибридной изоляции). Если принимать во внимание данную теорию, то подобный период был возможен 126 поколений или 2 520 лет тому назад (если одно поколение считать за 20 лет).
Согласно теории китайских учёных, изложенной в статье в American Journal of Human Genetics, западно-азиатское население теснее связано с уйгурами, нежели население Восточной Азии. Анализ исторических данных указывает на то, что уйгуры сформировались путём смешения между тохарами с Запада и орхонскими уйгурами с Востока в VIII веке нашей эры. Уйгурская империя изначально находилась на территории нынешней Монголии и завоевала племена тохаров в Синьцзяне. Археологические находки на тохарских раскопках указывают на сходство с северными и центральными европейцами. Уйгуры из региона Орхон демонстрируют явно восточно-азиатское происхождение. В Синьцзяне произошло смешение этих двух этнических общностей и в итоге появились нынешние уйгуры.  Общий вывод исследований — в уйгурах превалирует европейский компонент.
Современный уйгурский язык (или новоуйгурский) является историческим и генетическим продолжением караханидско-уйгурского языка.
Вместе с узбекским и или-тюркским образует карлукско-хорезмийскую подгруппу.
 Знаменитый российский путешественник 19 века Н.М. Пржевальский в книге «От
Кяхты на истоки Желтой реки» одним из первых европейцев даёт ценные сведения об уйгурах: «Нынешнее незначительное население Лоб-нора, как равно и нижнего Тарима, мало имеет достоверных преданий о своем прошлом даже в ближайшую к нам эпоху. О древних же здесь временах скудные сведения почерпаются лишь из китайских
источников. По ним известно, что еще за столетие до нашей эры, при открытии Китаем
сношений с бассейном Тарима, на Лоб-норе существовало небольшое государство Лэулань, позднее называвшееся Шань-шань. Через него пролегала потом главная дорога из
Китая в Хотан, Кашгар и далее в западные страны. Местное население-абдалинцы держат
значительное количество баранов, затем рогатый скот, немного лошадей и ослов. Еще
больше развито скотоводство на Тариме, главным образом разведение баранов. Последние
на Лоб-норе курдючные, большого роста, очень жирны и дают превосходное мясо". В начале 20 века в Уйгурии были обнаружены "таримские мумии" — мумифицированные тела европеоидов, сохранившиеся в
засушливых условиях пустыни Такла-Макан, Турфана и в некоторых других областях Таримской впадины.
Эти на удивление
хорошо сохранившиеся человеческие останки были обнаружены в засушливых соляных
песках пустыни Такла-Макан, которая является частью Таримского бассейна в Западном
Китае. На мумиях, по сообщению археологов, были надеты просторные платья из очень
тонких тканей, вязаные штаны и клетчатые юбки. Прекрасно сохранившиеся
продолговатые лица имели глубоко посаженные глаза, крупные носы и тонкие губы.
 Под тонким слоем соленого песка лежали удивительно хорошо сохранившиеся тела
мужчин, женщин и детей в ярких одеждах. Некоторые из них, судя по радиоуглеродным
данным, жили во II тыс. до н.э. Одним из первых в Таримской впадине мумии обнаружил
в 1927 г. известный шведский археолог С. Гедин. О том, как были обнаружены
захоронения мумий рассказал в своей книге «Лоулань» японский писатель Иноуэ Ясуси:
«Во время своего четвертого путешествия Гедин вновь посетил руины Лоуланя. В один из
дней Гедин нашел в пустыне два захоронения. Одно из них находилось на вершине холма,
а другое на некотором отдалении, у его подножия. О том, как было обнаружено это
последнее захоронение, Гедин в подробностях рассказал в своей книге: «Но вот, наконец,
последние препятствия устранены, и мы, затаив дыхание, со всеми возможными
предосторожностями поднимаем гроб на поверхность месы. Форма гроба оказалась
характерной для этого многоводного района: она в точности воспроизводила обычную
лодку-каноэ, только корма и нос у этой лодки были спилены и заменены ровными
торцевыми стенками. Две доски, образовавшие крышку гроба, были подняты еще до того,
как рухнула стенка, отделявшая захоронение от мессы: мы просто пылали желанием
увидеть тело незнакомца, который так долго и безмятежно здесь покоился. Однако
увидели мы не тело, а шерстяное покрывало, в которое оно было укутано с головы до пят.
Впрочем, покрывало оказалось настолько ветхим, что рассыпалось в прах при самом
легком прикосновении…А когда мы сняли часть ткани, которая скрывала голову, то,
наконец, увидели… Увидели её — беспредельной красоты владычицу пустыни,
Принцессу Лоуланьскую и Лобнорскую…Смерть настигла эту юную женщину внезапно.
Любящие люди своими руками обрядили ее в саван и перенесли на вершину мирного
холма, где она и покоилась почти две тысячи лет, пока люди иной, далекой эпохи не
потревожили ее долгий сон…На ярком послеполуденном солнце Чэнь и я осмотрели
одежду, в которой она когда-то была похоронена. Ее голову украшал головной убор в виде
тюрбана, скрученный из единственной простой ленты. Тело ее покрывала холщовая
материя (скорее всего, пеньковая), под которой она была укутана еще двумя одинаковыми
покрывалами из желтого шелка. Грудь женщины скрывал квадратный кусок красного,
расшитого нитками шелка, под которым находилось еще одно, холщовое нижнее одеяние.
Нижняя часть тела была обернута чем-то наподобие двойной юбки; один из ее слоев был
из того же желтого шелка, что и покрывало, второй — из простой пеньковой ткани. Ниже
шла более короткая белая юбка из пеньки, игравшая роль нательного платья. Под ней
находилась еще одна юбка и шаровары из тонкой ткани, заправленные в цветные
вышитые туфли. На талии был повязан шелковый пояс».
Археолог из Центра изучения кочевников Евразии университета
Беркли в Калифорнии Джанни Дэвис-Кимбэлл. Американский археолог написала о том,
что сохранность деталей просто невероятная. На них надеты одежды из тканей,
вытканных из крашеных шерстяных нитей голубого, коричневого и зеленого цветов.
Вместе с покойником в могилу укладывали все, что требовалось человеку в повседневной
жизни: горшки, гребни, иглы, пряжки и заколки из дерева и из кости, а также целые
караваи хлеба и пучки трав. Очень редко в могилах находится оружие. Более всего в этих
находках археологов поразила изумительная сохранность, яркость красок и европейский
тип одежды на этих людях. Среди многочисленных предметов одежды в могилах
китайских мумий были обнаружены: халаты, шапки, юбки, плащи, брюки из тартана и
полосатые шерстяные чулки.
 Специалист по текстилю, профессор археологии Западного колледжа в ЛосАнджелесе доктор Элизабет Уэйленд Барбер, изучая нитки и клочки древних
полуистлевших тканей обнаружила, что ткани в просоленном песке местной пустыни
практически не сгнили. На вид им можно было дать лет сто, не больше. «Первое, что меня
поразило, это шерстяная пряжа, - говорит Барбер. -Я ожидала встретить растительное
волокно. Диких овец здесь никогда не водилось - очевидно, колонисты пригнали с собой
животных. Еще они принесли семена для посева. Пшеница из таримских могил не
местного типа. Они были очень мобильны - скакали верхом и ездили в повозках задолго
до китайцев. У найденных здесь тканей можно встретить диагональное переплетение и
клетчатый узор из широких и узких полос». Барбер считает, что «найденная в Синьцзяне
шерстяная ткань имеет аналоги на Кавказе. Согласно существующим свидетельствам, эта
ткань появилась в районе Кавказских гор по крайней мере 5000 лет назад».
 Тела умерших, их одежда отлично сохранились благодаря совокупности природноклиматических и геологических условий. Соляные месторождения в пустыне Такла-Макан
и Турфанской впадине стали естественным "мумификатором": соль оттягивала на себя
влагу, которая в сухой среде быстро испарялась, она же, соль, убивала микроорганизмы. В
Китае той поры знали рис, а не пшеницу - она первоначально культивировалась на
Ближнем Востоке, стало быть, народ, к которому принадлежали «таримские мумии»
пришел в Синьцзян с запада.
 Специалист по мумиям Виктор Мэйр из университета Пенсильвании в
Филадельфии, который также получил разрешение китайских властей на обследование
«таримских мумий», смог детально изучить некоторые тела. Он пришёл к выводу, что
древнейшие мумии принадлежали людям бронзового века, осевшим к западу от оз.
Лобнор около 2000 года до н.э. Там найдено не менее 100 тел, похороненных вместе с
погребальной утварью (горшки, шерсть, веретена), а также лепешками и мясом на
шампурах. Все это должно было пригодиться в загробном мире. В могилах, где лежали
мумии, найдены деревянные дисковые колеса. «Таримские мумии» не оставили после себя
практически ничего, кроме погребений. Антропологи изучив таримские мумии пришли к
выводу, что антропологический тип мумий близок к представителям андроновской и
афанасьевской культур.
 Генетический анализ также показал, что древние обитатели Таримской впадины
были европеоидами. Все семь мужчин из самого древнего слоя кладбища (ок. 2000 г. до
н.э.), из чьих останков удалось извлечь пригодный для анализа материал, оказались
принадлежащими к мужской гаплогруппе R1a1a. Как известно,в курганах афанасьевцев,
андроновцев и тагарцев учёные также обнаружили в основном R1a.
 Необходимо отметить, что у современных уйгуров – хотонов, живущих в Монголии,
из 40 протестированных у 33 обнаружена гаплогруппа R1a1 ( 82,5%).
 Хотоны, это омонголившаяся тюркоязычная этническая группа в МНР. Живут в
северо-западных районах страны. Численность около 3 тыс. чел. Ведут комплексное
скотоводческо-земледельческое хозяйство. «Хотон является одной из самых маленьких
групп, проживающих только в северо-западной Монголии. Эта небольшая группа
населения турецкого (тюркского - Г.Г.) происхождения, которая мигрировала в Монголию
в семнадцатом веке».
 Как известно, с переходом к производящему хозяйствованию (отгонное
скотоводство) быстро и резко возрастает подвижность общин и бурно увеличивается
количество народонаселения, а также поголовья скота. При этом быстро возникает
абсолютная перенаселённость, приводящая к резкой нехватке пастбищ и вынуждает
избыточную часть населения отправляться на поиски новых земель.
 Вот что пишет об этом российский учёный А.М.Хазанов в книге «Кочевники и
внешний мир»: «Конечно, полную и детальную картину происхождения кочевого
скотоводства воссоздать сейчас невозможно. Для этого в ней еще слишком много лакун и
неясностей. Однако общие контуры проступают уже достаточно отчетливо... Истоки
кочевого скотоводства кажутся сейчас более или менее ясными. Они уходят в
неолитическую революцию — в становление производящего хозяйства, которое, как
теперь выясняется, в Старом Свете, в основном, происходило сразу в комплексной
земледельческо-скотоводческой форме. Первоначальное придомное скотоводство с
вольным выпасом в отдельных областях привело к появлению более развитых вариантов
оседлого скотоводства, а в других — к пастушескому скотоводству…Пастушеское и даже,
возможно, полукочевое скотоводство, особенно в их яйлажных вариантах, появились
очень рано в горных районах Ирана и Южного Закавказья, не позднее III тыс. до н. э…
Еще в период завоевания Ирана монголы облюбовали в качестве своих зимников
Муганскую степь, потому что там был хороший корм для лошадей… Северная степная
зона Центральной Азии не знала производящего хозяйства до второй половины III тыс. до
н. э…Далее на восток появление производящего хозяйства в Южной Сибири впервые
прослеживается только в афанасьевской культуре второй половины III тыс. до н. э.
Неолитические обитатели Монголии и Забайкалья были не кочевниками, а охотниками и
собирателями…Очень вероятно, что переход к кочевому скотоводству во Внутренней
Азии связан с какими-то давлением или импульсами с запада».
 А по мнению известного российского археолога Л.С. Клейна в далёком прошлом время
от времени «некоторые коренные скотоводческие районы превращались в своего рода
котлы, из которых то и дело выкипало содержимое, растекаясь все новыми и новыми
волнами, выбрасывая фонтаны, брызгая и заливая всё далеко вокруг. Кипящим варевом в
этих котлах были подвижные скотоводческие племена, находившиеся в состоянии
постоянного движения и общения, — это приводило к этническому перемешиванию и
нивелированию внутри котла. Огнём, который поддерживал в этих котлах температуру на
точке кипения, было развитие экстенсивного скотоводства. Стенками котла служили
природные рубежи района, богатого пастбищами, — лесные массивы, горы и
моря…Обстановка внутри этих «котлов» обусловливала возникновение миграций, а обстановка вокруг «котла» в значительной мере определяла их характер…Частые военные
схватки приводили к возникновению обширных военных объединений, военных союзов
племён; выживали более мощные военные союзы, слабые гибли. Но иногда даже силой
всего союза далеко не просто было заставить соседей потесниться и кого-то ещё, в свою
очередь, потеснить. Крайним подвинуться было, собственно говоря, некуда — котёл
генератора имел прочные стенки. В тех случаях, когда такие попытки кончались неудачей,
союзу не оставалось ничего другого, как подняться с обжитых земель и прорываться
сквозь земли других союзов, близких по культуре и чуждых, в дальние неизведанные края
на поиски подходящих для пастбищ земель, заселенных слабо или заселенных слабыми.
Поэтому миграции из таких «котлов» по необходимости должны были оказываться
дальними и быстрыми, разовыми; они не могли быть иными. Недоступность и
непригодность смежных земель была основной причиной такого характера этих миграций,
а подвижность скотоводческих племён и наличие опыта дальних военных походов
создавали для этого дополнительные предпосылки».
 Как известно, черноморско-каспийский степной район с давних времён являлся
огромной территорией с почти неисчерпаемыми резервами пастбищ. По словам
Л.С.Клейна «В те времена это был огромный мир пастбищ, широко открытый инвазиям и
передвижкам во всех направлениях. Здесь просто не мог возникнуть «котёл», способный
послужить генератором народов».
 Лингвистические, археологические и антропологические данные позволяют нам
предполагать, что таким своеобразным «котлом» для ранних скотоводов 6,0 тыс. лет
назад, стало богатое зимними и летними пастбищами Кура-Аракскинское междуречье.
Своеобразными «стенками» для этого «котла» были: с севера- южные склоны Главного
Кавказского хребта; с востока- Каспийское море; с юга- Иранское нагорье и
переднеазиатские земледельческие государства древности; с запада- Сурамский (Лихский)
хребет, соединяющий Большой и Малый Кавказ. Единственным выходом из этого «котла»
была узкая прибрежная полоса земли между Каспием и Кавказскими горами. Этот
северный путь вёл древних скотоводов на богатые пастбищами евразийские степи.
 В то же время, юго-восточный край Евразийской степи, то есть северо-запад
современного Китая был «вмурован в каменное кольцо безжизненных пустынь и прикрыт,
как крышкой, густыми таёжными лесами Сибири, непригодными для пастбищ. С востока
вся эта конструкция упиралась в недалёкий берег Тихого океана. Вначале Великая
Китайская стена, поддерживаемая мощью огромного и опытного государства, а после её
обветшания пограничные гарнизоны почти всегда закрывали щели из котла на юг».
 Древние тюрки в 6 тыс. до н.э., одомашнив овцу, козла и быка, освоив отгонное
скотоводство, в течение последующих 2 тысячелетий не покидали свою прародину – югозападное побережье Каспия. Затем, когда тюркская общность возросла, древние тюрки
соорудив повозки- арабу, в которые были запряжены быки, в поисках новых пастбищ,
двинулись в северном направлении вдоль западного побережья Каспия. Видимо, в южном
направлении не было территорий пригодных для скотоводства. Продвигались они
медленно и только за тысячелетие они достигли северного Прикаспия.
 Как известно, Кавказ отделен от юго-восточной части Европы значительным
понижением, известным под названием Кумо-Манычской впадины, представлявшем в
предыдущие геологические эпохи морской пролив, соединявший Каспий с Азовским и
Черным морями.
В 4 тыс. до н.э. часть древних тюрков, покинувших свою историческую прародину в
поисках новых пастбищ, переселились на территорию Кумо-Манычской впадины. Здесь,
по мнению некоторых археологов, они прожили около одного тысячелетия, а затем новые
поколения древних тюрков для освоения новых пастбищ приступили к освоению всей
Евразийской Степи.
 Российский археолог Н.И.Шишлина в своей докторской диссертации «СевероЗападный Прикаспий в эпоху бронзы (V - III тысячелетия до н.э.), защищённой в 2009
году, пишет, что «носителей ямной культуры можно считать первыми кочевыми
пастухами эпохи бронзы. Скотоводческое хозяйство основывалось на подвижном
овцеводстве. С развитием новой экономической модели носителей ямной культуры –
кочевого хозяйства – началось полное освоение степного Евразийского пояса… Главный
результат сопоставительного анализа - исследуемый регион развивался не в изоляции от
сопредельных территорий. Он являлся частью «большой Ойкумены», куда входили
долины крупных рек - Волги и Дона, побережья великих морей - Каспийского и
Черного… Представленный широкий сопоставительный фон позволил, полагаю, оценить
специфику местных вариантов многих культур, носители которых поначалу были в
Прикаспии лишь пришлыми переселенцами…Зеркальным отражением постоянного
притока инокультурных переселенцев с юга является погребальный обряд и инвентарь
ямных групп Кумо-Манычской впадины… Ранние восточноманычские памятники
связываются с южными районами… Интерьер могильных ям – растительные циновки на
дне, стенах и перекрытиях могил. Стены укреплялись деревянными решетчатыми
конструкциями в виде плетня или короба; на дно укладывали подушки, набитые травами;
сложные деревянные конструкции. Возможно, как и в ямной культуре, для перекрытий и
обкладки стен могил могли использоваться борта повозок или деревянные «двери»
жилищ. Основное положение скелетов – вытянуто на спине, руки протянуты вдоль
туловища… Краниологический материал из погребений Северо-Западного Прикаспия
имеет соответствия в палеокраниологических материалах Кавказа и Ближнего Востока,
представляя южных европеоидов… Схема освоения Северо-Западного Прикаспия и
развития природной среды рассматривается в хроноинтервале 4500-2000 лет до н.э.».
 Итак, мы можем предположить, что предки уйгур, древних тюрков -«таримцев», начав свой
путь с Южного Кавказа, идя далее на север, дошли до Кумо-Манычской равнины. Здесь
предки будущих «таримцев» нашли прекрасные пастбища. Но через некоторое время
новые волны южных переселенцев, их дальних родственников, заставили часть из них
переселиться на новые территории на Востоке.
 Как известно, древних тюрков всегда привлекал Восток, место, где каждое утро
рождается Солнце. Для древних тюрков это было святое место на земле, ведь именно там
они могли наиболее близко приблизиться к своему божеству- Солнцу, которому они
поклонялись. Необходимо отметить, что в языке древних тюрков слово «илгеру»
одновременно обозначало два понятия - вперед и на восток. Данное понятие сохранилось
у современных якутов. Так слово «илин» у якутов до сих пор означает эти два понятия -
вперед и на восток.
 Казахский исследователь Бисенбаев А. К. пишет, что «Символом Тенгри был круг –
Солнце…По воле Великого Тенгри возник мир, состоящий из Верхнего – Неба, Среднего
– Земли и Нижнего – подземного. Верхний мир стал крышей – голубым небосводом. Здесь
обитает Тенгри и другие боги. Здесь каждое утро рождается Солнце – воплощение Тенгри.
На смену ему по ночам приходит отражение лика Тенгри – Луна. В знак уважения к
великому богу двери юрт великих правителей тюрков – каганов – всегда были направлены
на восток, туда, где рождается Солнце. Тюркские каганы и их предки, хуннские шаньюи
утром выходили из юрты приветствовать восходящее Солнце, а вечером – поклониться
Луне... Многие тюркские племена считали своим предком быка. Бык связан с Солнцем,
поскольку по поверьям тюрков оно располагается на спине быка».
 А вот что об этом пишет Л.Н.Гумилев: «Основные сведения о древней религии
тюркютов, дошедшие до нас, содержатся в китайских летописях "Вэйшу" и "Суйшу".
"Вэйшу" отмечает следующие обряды тюркютской религии: "Вход в ставку хана с востока
из благоговения к стране солнечного восхождения».
 Известный российский археолог и этнограф В. Д. Кубарев пишет, что «На камнях
Каракола (плиты из могильников, стелы и т. д.) чаще всего изображены «солнцеголовые»,
«быкоголовые» и «птицеголовые» существа, которые имеют свои аналогии в Хакасии,
Казахстане, Туве, Монголии. После Солнца в зверином пантеоне древних людей
значительное место занимал могучий бык. Образы солнечного божества и лунного бога
сливаются воедино в образе быка. В стелах имеются чашечные углубления, которые
являлись изображениями небесных светил и звезд».
 Итак, мы можем предположить, что предки уйгуров, покинув историческую
прародину на Южном Кавказе какое-то время прожили на территории Кумо-Манычской
впадины, а затем под натиском вновь прибывших дальных родственников с юга, в поиске
новых пастбищ решили идти на восток. Но их путь на восток в поисках лучших пастбищ
для скота оказался очень долгим. Они прошли бескрайние сухие степи, безводные реки и
высокие горы. Некоторые из них, устав в дороге, хотели остаться у первой попавшейся
речки, довольствуясь даже небольшими клочками земли, со скудной травой. Но их
предводитель говорил им, что расслабляться нельзя и надо двигаться вперед и, что там,
где каждый день рождается солнце, их ждет благодатная долина с обширными степями с
богатым травостоем, с многочисленными полноводными реками.
 И вот в один из переходов, которые они совершали на своих неуклюжих повозках,
перед ними открылась залитая солнцем обширная степь, окруженная горами, с которых в
долину стекали прохладные ручьи и реки. И было необычно для них, что на таких богатых
травой пастбищах не видно было не одного стада коров, табуна лошадей или отары овец.
Они попали на землю, доселе не заселенную скотоводами, где обитали только
разрозненные племена охотников и рыболовов. Наконец сбылись предсказания их
мудрого предводителя и «таримцы» обрели новую родину– Алтай. А затем они открыли
для себя Туву и Хакасию.
 Это произошло в середине III тыс. до н.э., когда на территорию Южной Сибири с
запада пришли европеоидные племена, разводившие домашний скот и занимавшиеся
примитивным земледелием. В археологической литературе культура этих западных
мигрантов известна как афанасьевская. Дальше на восток, поближе к месту восхода
Солнца, древние скотоводы, правда, так и не смогли пройти. Так как впереди были
болотистые долины, мало пастбищ и много леса, а в горах простиралась непроходимая
тайга.
 Первоначально на новых землях их постоянно окружали враждебно настроенные
племена, с которыми происходили стычки. Аборигены не только говорили на непонятном
языке, но и внешне сильно отличались от них. Ведь пришлые скотоводы были
европеоиды, а местные - монголоиды, занимавшиеся охотой и не знавшие, что животных
можно разводить. Но затем пришлые скотоводы нашли общий язык с аборигенами и
женились на местных красавицах. Таким образом, со временем пришлые и аборигены
перемешались.
 Но через некоторое время предки уйгуров вынуждены были покинуть богатые
пастбищами горные степи Южной Сибири и переселиться в жаркие малопригодные для
скотоводства земли Таримской впадины. Таким образом, примерно 4000 лет тому назад на
территории современной Уйгурии появились первые тюркские племена.
 При этом предкам уйгур пришлось ещё более удалится от Востока и тем
самым, окончательно лишится возможности наблюдать за восходом Солнца с побережья
океана. Однако, преклонение перед «восходящим Солнцем» они сохранили и через 4000
лет.
 Об этом, впервые написали европейские учёные путешественники, посетившие
потомков древних таримцев ещё в конце 19 века.
 Вот что написал в книге «В сердце Азии» в 1902 году Свен Гедин: «Вечером, когда мы
достигли Абдала, на берегу собралось уже, поджидая нас, все население. Я, выходя на
берег, указал на маленького старичка, которого видел первый раз, и воскликнул: «А вот и
Кунчикан-бек!" — чем привел всех в немалое изумление. Кунчикан (на тюркском-"восходящее солнце" -Г.Г.) Кунчикан-бек со своей стороны встретил меня, как старого знакомого…
Кунчикан-бек был поистине славный старик».
 А вот что написал о Гюнчыхан-беке Н.М. Пржевальский в книге «От Кяхты на
истоки Желтой реки»: «Не полон будет сделанный выше очерк лобнорцев, если не
привести здесь характеристику их правителя Кунчикан-бека, человека редкой
нравственности и доброго до бесконечности. Этот бек из рода Джахан имел в 1885 году
уже 73 года от роду, но еще находился в полной силе и обладал отличным здоровьем.
Своими подчиненными он любим как отец родной, да и сам смотрит на них как на
собственных детей…О том же Кунчикан-беке лобнорцами сложена песня, в которой
восхваляется его доброта рядом с небывалым богатством и доблестями. Нам удалось
записать лишь первую половину этой песни. Вот она: «Кунчикан-бек, восходящее солнце,
солнце наш господин! Облагодетельствовал ты весь мир; как голос ласточки, ты лелеешь
слух всех: запер ты в своем загоне тридцать лошадей-меринов; не отказываешься, видя
нужду, помогать сиротам...Надень на себя латы, иди воевать в Рум. Просейте муку,
напеките хлеба в дорогу. ..Сидишь ты на ковре, халат на тебе цвета полной луны» и т. д.».

  Необходимо отметить, что русские летописцы XII века сообщали о том, что печенеги
и половцы – кочевали по степи в «вежах» – телегах с установленными на них войлочными
кибитками, подобными скифским.
 Всё вышеуказанное позволяет нам предположить, что древние тюрки (предки уйгур и других сибирских тюрков древности) - ранние
скотоводы Евразийских степей именно с Южного Кавказа мигрировали на север на
территорию Северного Прикаспия, а затем под натиском, постоянно прибывавших с юга
новых тюркских переселенцев, вынуждены были обратить свои взоры на восток, в
частности на территорию Алтая, Тувы, Хакассии, Монголии и Уйгурии.