Рокер

(Байкерское движение зародилось в 1950-х годах в США, проникло в Европу и СССР в 1970-х (в СССР в 1980-х годах их называли «рокеры»), какое-то время входило в состав субкультуры, когда байкеры были разделены на несколько агрессивных и враждующих группировок. Название произошло от английского определения байкеров, получивших прозвище «рокеры» по четырёхтактным двигателям с коромысловым (рокерным) приводом клапанов. (Wikipedia))

 

Они нравились сами себе. Ещё бы! Они перешли в десятый класс, впереди были целые каникулы, а сейчас они вдвоём, совсем как взрослые, гуляли по вечернему Олимпийскому парку. Короткое светлое платье красиво облегало её стройную фигуру, а длинные ноги в изящных туфлях на каблучке не могли не приковывать взгляд.
Оля и так знала, что нравится мальчикам, но взрослой почувствовала себя только сейчас, когда вылезла из школьной формы и вечером не ждали учебники с домашним заданием. Тем более, она гуляла вечером с ним! Вдвоём! И, возможно, сегодня (да! именно сегодня!) она позволит ему первый, настоящий, взрослый поцелуй. Она ждала его, этого момента, мечтала о нём, рисовала в воображении и уже не раз проживала его. И поэтому страстно желала, чтобы наяву это было не хуже, чем в её фантазиях.
Алексей был любимцем и тайной мечтой всех старшеклассниц. Его вьющиеся светлые волосы и улыбка сводили девчонок с ума. А ещё он играл на гитаре и неплохо пел. И сегодня у них было первое настоящее свидание, отчего слегка кружило голову и дрожало в животе. Он был выше её на целую голову, хорошо сложен, и светлые брюки с модной рубашкой только подчеркивали его красивую фигуру.
Они прошли мимо стелы всего пару лет назад отгремевшей Олимпиады-80 и углубились в парк. Фонари, сделанные под старину, лишь недавно зажглись и теперь подсвечивали ровные асфальтовые дорожки и кроны редких деревьев, придавая аккуратной траве на газонах неземной оттенок. Юные влюблённые были почти одни: на ближайших просторах не было видно никого, только силуэты одиноких рыбаков маячили вдоль набережной вдалеке, да какой-то запоздалый физкультурник пробежал навстречу по нижней параллельной дорожке. Вечер был хорош, веяло теплом и запахом недавно скошенной травы. Они держались за руки, иногда надолго смущённо замолкая. 
Сначала они не обратили внимания на отдалённый рёв мотоциклов, но он всё нарастал и нарастал. Смутное беспокойство заставило обернуться в сторону проспекта, проходившего неподалёку.
- Рокеры?..
Видели их уже практически все в городе, а слухи о мотоциклетных бандах ходили самые разные. Кого-то вроде как избили до смерти, кого-то ограбили. Сколько за ними тянулось реальных дел, никто не знал даже приблизительно, но зато все знали, что они беспощадны как волчья стая, почуявшая добычу, и лучше с ними вообще не пересекаться.
Романтический настрой ушёл мгновенно, будто туча неожиданно наползла на солнце и резко подул холодный пронизывающий ветер. Влюблённые вновь замолчали, но теперь у каждого в душе поселилась тревога, и холодный, липкий страх начал потихоньку расползаться по телу. Они превратились в слух.
Кавалькада на полутора десятках ревущих мотоциклов уже пролетела и начала удаляться, давая робкую надежду на проскочившую мимо беду, но вдруг притормозила. Парочка остановилась. Разум ещё осторожно сомневался, уповая на случайность, но сердца заколотились, удваивая пульс. Нет, не случайность…
- Бежим! – Алексей резко схватил Ольгу за руку, и они бросились прямо по широкому газону, поперёк асфальтовых дорожек, в сторону рыбаков у далёкой набережной. Два светлых пятна на фоне чернеющих деревьев и вечернего неба. Добыча, пронизанная первобытным страхом. А сзади, поймав азарт, мотоциклы рванули с дороги на просторы парка, охватывая бегущую пару справа и слева, словно на охоте. Моторы ревели всё ближе, зубастые покрышки рвали дёрн, фары слепили, когда кто-то из бегущих оборачивался в страхе. Да куда?! Бегать на каблуках по траве – то ещё занятие. Их беспощадно настигли, и два бешеных встречных круга завертелись вокруг остановившихся и задыхающихся в отчаянии ребят. Дым, рёв, гиканье – дикая охота взорвала тихую романтическую ночь всего за пару минут. Всё! Жизнь перевернулась, превратилась в мгновение. Кровь молотком стучала в висках, руки дрожали от напряжения. Что теперь?! Куда деваться? Что делать?! Ноги предательски ослабели. Алексей и Оля стояли и сжимали руки друг друга, озираясь по сторонам. Фары слепили глаза. Разум бешено искал выход, последнюю надежду… Кто скажет, сколько уже это длится? Минуты? Секунды? Вечность?
Это произошло резко – когда, казалось, адской карусели не будет конца. Мотоциклы присмирели и замерли, словно голодные хищники, моторы поутихли, лишь слегка порыкивая. Повёрнутые в центр круга фары ослепили юных пленников, кинжалами пронзив темноту. Сквозь белый дым выхлопных труб в темноте блестели металлом эмблемы черепов, молний, волков, мотоциклетных колёс. На хищных мотоциклах с надрощенными вилками и задранными вверх выхлопными трубами восседали лихие парни в шипастых чёрных кожанках, потёртых джинсах и носатых бутсах. Крепкие руки в перчатках с обрезанными пальцами сжимали кривые рули. Жадные голодные взгляды сверлили тонкую фигурку в коротком платье. И выражение лиц говорило о том, что простого разговора ждать нечего.
Пауза затянулась… Оля всё сильнее жалась к Алексею. Но тот молчал. Наконец крепкий лысый парень в кожанке без рукавов с погонами из стальных шипов громко крикнул:
- Слышь! Твоя подруга поедет с нами! Тогда мы тебя отпустим. С тобой ничего не будет, понял?
А подождав ещё немного, видя, что Алексей ничего не отвечает, добавил:
- А если будешь дёргаться, скорую потом можешь не вызывать! А твою шлюшку мы поимеем жёстко. Будем пускать по кругу всю ночь. Понял? Так что выбирай быстрее.
Казалось, пропал даже звук тарахтящих моторов, а в воздухе звучали только удары сердца… и звенела тишина. Ещё. Ещё… Ещё… Но ничего не происходило. Оля повернула лицо к Алексею:
- Лёша… Лёша!
Она отпустила его руку, отступила на шаг, глядя ему в лицо:
- Лёша, что ты молчишь?! – вырвалось со страхом.
- Ты же сама видишь… – сказал он еле слышно, стараясь не поймать её взгляд, и сделал шаг назад.
И тогда что-то щёлкнуло в ней, оборвалось. Она вдруг сделалась ледяной и спокойной, хотя, казалось, секунду назад готова была разрыдаться. Спокойным взглядом обведя мотоциклистов, восседавших вокруг на своих железных конях по одному и по двое, она вдруг решительно направилась к одному, встала, обернулась и громко сказала в круг:
- С этим поеду!
Никто не проронил ни слова, не сделал ни движения. Казалось, все ошеломлены её поведением. И тогда рокер, обернувшись, сказал своему пассажиру:
- Чо, не слышал, что ли?! Слезай!
 Парень нехотя слез и пересел на соседний мотоцикл. Девушка села сзади и, секунду поколебавшись, обняла руками грубую кожаную куртку. Моторы тут же взревели, и мотоциклы рванули прочь, к проспекту, с гиканьем и свистом. А сзади… Сзади, на изрытой колёсами широкой поляне, остался одинокий, ничего не видящий Алексей… Для него мир остановился…

*  *  *
Они летели хищной стаей, занимая всю пустынную дорогу, обгоняя друг друга и взрывая ночь рёвом моторов. Ветер трепал волосы, заставлял слезиться глаза. Кто-то догнал сзади, и пассажир, протянув руку, потрогал Ольгу за обнажённое бедро. Она вскрикнула, и её мотоциклист, поддав газу, вырвался чуть вперед. Сзади послышался сальный хохот и пошлые шутки. Мчались по центральным улицам, не очень быстро, но хищно, бесшабашно, нагло, по встречке и не притормаживая на перекрёстках. Манёвр с попыткой потрогать пленницу или задрать ей юбку повторился ещё пару раз. Её (уже её?) рокер прижался правее, чуть отстал от лидеров, а потом, быстро сказав: «Крепче держись», рванул вправо, в частный сектор. Кавалькада пролетела мимо.

*  *  *
Он газовал что есть мочи. Метался по каким-то забытым улочкам, взбередя сон всех окрестных собак. Выключив фару, лез по каким-то узким тропинкам то вверх, то вниз… Сначала сзади слышался рёв моторов и мелькали огни фар, но очень скоро они поотстали. Трава хлестала Ольгу по голым ногам, низкие ветви деревьев норовили зацепить голову, и девушка всё теснее прижималась к широкой спине в кожаной куртке. Ориентир она потеряла давно, да сильно и не следила. Руки уже замлели от постоянного напряжения. Её мотало то вправо, то влево на крутых поворотах, подбрасывало на кочках неровных тропинок, хлестало листьями по лицу и рукам… Вдруг неожиданно рёв прекратился, осталось только мягкое шуршание. Мотоцикл скатился с пологой горки по тропинке прямо к реке, к бурьяну возле опоры моста, и остановился.
Немного постояли. Она сидела, не разжимая рук, боясь шевельнуться. Парень строго сказал:
- Слезай.
Она расцепила руки, слезла… но никуда не побежала, осталась стоять как вкопанная. Он откатил мотоцикл куда-то в темноту, за бурьян, под самое основание моста. Хмуро произнёс:
- Сюда иди!
И тут её пробила крупная дрожь. Такой озноб, что зуб на зуб не попадал и она не могла сказать ни слова. Наверное, было слышно, как стучат друг о дружку её коленки. Она обхватила себя руками и изо всех сил еле выдавила слабые слова:
- Я ещё девочка…
- Сюда иди, сказал. Не боись, не трону…
Она медленно, по полшажочка, шагнула в темноту. За бурьяном, под мостом была целая ниша, похожая на пещеру. В глубине лежало толстое старое бревно. Девушка разглядела силуэт мотоциклиста. Вдруг яркий свет спички ослепил её на мгновенье, пламя осветило его лицо, куртку, взъерошенные волосы, широкие ладони… Он закурил. Спросил её:
 - Будешь?
Ольга отрицательно мотнула головой. Потом подошла ближе.
- Садись! – говорил он жёстко, грубо, будто командовал, но без злости. Она села рядом.
- Чё ты вся дрожишь-то? Замёрзла? – парень снял с себя кожанку и накинул ей на плечи, по-хозяйски, без жеманства и осторожности, присущей влюблённым или ухажёрам.
Он снова сел, закурил. Над ночной рекой висела тишина, да звенели в воздухе комары. Лишь изредка всплескивала рыба, а вдалеке коротко лаяла разбуженная чем-то собака. Сидели молча, долго. Ольга начала потихоньку рассматривать его: футболка с оторванными рукавами… фигура гораздо скромнее, чем казалась в кожанке… какой-то самодельный металлический браслет в виде приплющенной цепи… старые джинсы… мотоциклетные высокие ботинки… 
- Почему ко мне села? – вдруг, не поворачиваясь, спросил он. Ольга снова задрожала. Потом, переборов себя, выдавила:
- Ты смотрел по-другому…
- Как это? – он даже повернул к ней лицо.
- Они смотрели… как на добычу. А ты – нет…
Он снова достал сигарету, закурил, глядя куда-то вдаль, за реку…  А когда уже почти докурил, ответил:
- Те – шлюхи были. Им всё равно. А ты – не такая. По тебе видно, – и бросил окурок в реку. Тот, будто упавшая звезда, прочертил яркой искрой дугу и пропал.
Снова сидели, молча глядя на реку…
- Тебя как зовут?
- Ольга… А тебя?
- Гарри… ну, то есть Игорь, – он на секунду засмущался, но она не подала виду, что заметила.
- Тебе от своих попадёт? – спросила Ольга, а потом вдруг испугалась того, что спросила.
- Не твоё дело. Разберусь! – ответил он хмуро.
Они посидели молча ещё, глядя на реку, на звёздное небо, слегка посветлевшее на востоке, на старый мост.
- Тебя небось родаки ждут? Волнуются? Ты где живёшь?
Ольга напряглась от такого прямого вопроса, не зная, что ответить.  Родители действительно могли ждать и уже начать волноваться. А если ещё Лёшка им успел что-то рассказать… Об этом думать совсем не хотелось! А ещё она вдруг осознала, что за это время, за несколько часов, впервые о нём подумала. И пожалела, что вспомнила.
- Поехали, я подвезу. Куда? – парень встал, за ним встала и Ольга.
- Не снимай! – остановил он её попытку отдать ему куртку. – Холодно ещё.
Она снова села позади него, обняв руками за пояс. «Боже, а он худенький. Но жилистый, крепкий, – подумала она. – И тёплый…». И прижалась щекой к его спине. Мотоцикл взревел, тронулся и упрямо полез в горку по узкой тропинке…
Ехали дворами, не быстро, не включая фару.
- Довези меня до Октябрьской, до перекрёстка. Дальше я сама.
- Центровая, значит? Хорошо.
Он остановился под негорящим фонарём, заглушил мотор. Она слезла, встала рядом, отдала куртку и вдруг поймала его взгляд, быстро пробежавший по её фигуре вниз-вверх и остановившийся на лице… Он смотрел прямо, смело и очень внимательно, будто хотел запомнить её. Совсем не так, как Алексей… И она вдруг почувствовала себя слабой, всей во власти этого железного всадника, и в то же время желанной, которой любуются… Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом она шагнула ближе, обняла и поцеловала его – в губы!

*  *  *
Да, это всё-таки случилось… И именно в эту ночь. Как она и загадывала. Но вовсе не с тем. Это был её первый настоящий, взрослый поцелуй. Долгий, нежный и страстный… И – необъяснимый… Как улыбка и подарок судьбы.