Воспоминания

               В 1941 году в кишлаках Ферганской долины десятки полуторок в спешном порядке свозили сотни  тысяч ничего не понимающих восемнадцатилетних парней к сборным пунктам. Парням может быть даже было весело, многие из них впервые увидели Ташкент. Плачущие родители остались там, далеко, в родных кишлаках… А тут дали гимнастерку, новые сапоги и даже солдатские документы, наспех выписанные в военкоматах. Привезли на вокзал и под музыку военного оркестра посадили в товарные теплушки… И они поехали на войну! Тысячи, сотни тысяч Холмарадов, Хасанов,  Эшматов, Рузматов, Аскаров…   Многие из них не понимали, что кричали им на полустанках командиры, это были молодые дехкане, знавшие только кетмень…  У них не  было никаких фотографий родных, они только обещали сосватанной девушке, что скоро вернется и они сыграют свадьбу. Но они не вернулись… Они даже писем не написали, потому что их этому не научили.

      Эти тысячи эшелонов, которые бесследно растворились в кипящем вареве войны, назад не приехали. Тем, кому повезло, наловчились воевать, уцелели… И били фашистов они не за Сталина, не за Родину, а за то, чтобы вернуться домой. Вот им повезло! У них были медали, у некоторых даже ордена. Это с ними потом после войны проводили встречи, приглашали на митинги. Это потом они стали говорить о патриотизме, о верности родине. Потом стали давать премии, когда одряхлели – некоторым выписали даже квартиры.  Этим уцелевшим и вернувшимся с войны – огромная благодарность!
 
       Но сотни тысяч, миллионы других, не имеющих имена бесследно исчезли во мраке времени. Они падали уже в первых боях, потому что не умели воевать, умирали от болезней, от ран прямо на поле. Мой отец, к которому на операционный стол свозили сотни таких изувеченных, но еще живых солдат, говорил, что не всех успевали вытащить с того света. А госпиталь должен был идти дальше за фронтом и поэтому их закапывали в общих могилах, наспех собрав, а потом потеряв документы. Их имена навсегда забыты…

      Но это были молодые люди, которые чего-то хотели, о чем-то  мечтали. Только в их далеких кишлаках, маленьких городках еще некоторое время еще какое-то время их ждали, но потом их старики умерли …и все!

    Поэтому 9 мая – это не праздник, это действительно скорбь по тем, кто безымянно и ни за что лишился своего будущего! Поэтому у меня никак не получается перейти на праздничный тон… Мой отец, прошедший войну с 41 по 45, ненавидел ее, не ходил на встречи и не говорил торжественных слов…

Видимо, у меня это от него!