Мы шли дорогой русской славы. Лев Гумилев

               
            
                "МЫ ШЛИ ДОРОГОЙ РУССКОЙ СЛАВЫ"
                (из фронтовой биографии Льва Гумилева)
               
               
    Война застала Льва Гумилева в Норильске, самом северном в мире городе, 
где он с августа 1939 года отбывал пятилетний срок  своего первого заключения. 
«Отсутствие солнечного света постепенно  лишает людей сил. Они становятся вялыми, безразличными.  … В апреле наступают белые ночи, как над Невой, но здесь сквозь них идут пурги не меньшей силы, как зимой» (Из воспоминаний Л.Гумилева о Норильске)
   Лев был по природе оптимистом.  Это качество досталось ему в наследство от отца, поэта Николая Гумилева, в нем бурлила неуемная жажда  познания и «где бы он ни появлялся , все приходило в движение. Люди чувствовали заложенную в нем динамическую бродильную силу» (Из воспоминаний Эммы Гернштейн).
    Может поэтому  судьба даровала ему редкостное везение. В разгар эпидемии дизентерии, когда смертность среди зэков достигла максимума, он три дня пролежал в горячке без сознания и выжил. Да и на общих работах в ледяном климате Заполярья  он тоже находился недолго.
    Еще в 1935 году силами заключённых ГУЛАГа началось строительство Норильского горно-металлургического комбината,  для его завершения всегда требовались  специалисты: геологи, химики, инженеры, а Лев Гумилев до ареста работал в геологическом институте, почти каждое лето проводил в геологических и археологических  экспедициях и , по словам Лидии Чуковской, « был очень вынослив,…привык  жить в плохих условиях, спать на полу, мало есть».
    Его переселили в барак для геологов, где условия проживания  считались даже комфортными.   Он глотал медную пыль в штреках, рисовал забойщикам план залегания пластов,  но  « по сравнению с сорокоградусными морозами снаружи или мятущейся пургой, сбивающей с ног, в штольне рабочий день проходил безболезненно» (Из воспоминаний Л.Гумилева о Норильске). 
  Последние месяцы лагерного срока  Лев Гумилев провел  в химической лаборатории. Среди заключенных оказалось немало интеллигентных людей, знакомых с творчеством  Николая Гумилева и Анны Ахматовой.  К их сыну они относились с большой теплотой.  Особое участие в судьбе ученого  принял выдающийся астрофизик Николай Козырев, без влияния которого, по признанию   Льва Николаевича,  « никогда не было бы пассионарной теории этногенеза».
    Как и подобает сыну двух больших поэтов, Лев Гумилев писал стихи. «Дар слов, неведомый уму, мне был обещан от природы», но  из норильского
периода не сохранилось почти ничего.

Я этот город строил в дождь и в стужу.
И чтобы был он выше местных гор,
Я камнем сделал собственную душу
И камнем выложил дорог узор.

    Весной 1943 года Лев Гумилев вышел на свободу, но уехать на Большую землю оказалось невозможно. В Норильске по-прежнему остро стоял вопрос квалифицированных кадров, посему вольные инженеры и рабочие, в том числе и бывшие заключенные,  получали бронь.
 Так Лев Николаевич оказался в составе геофизической экспедиции по поиску железной руды.  Летом 1944 года его  премировали недельным отпуском в Туруханск, где располагался военкомат. Призыв в действующую армию  для Льва Гумилева стал единственным шансом добиться впоследствии снятия судимости и продолжить обучение в университете.
  Вот как он комментирует те события: «Мне повезло сделать некоторые открытия…железа на Нижней Тунгуске. И тогда я попросил – как в благодарность – отпустить меня в армию. Начальство долго ломалось, колебалось, но потом отпустили все-таки»         
  Впоследствии, в сентябре 1989 года на вопрос корреспондента газеты «Красная звезда» Лев Николаевич ответит  :  «Что я могу сказать о вооруженной защите Отечества, когда я его сам защищал в годы Великой Отечественной войны на передовой, а мой отец имел два Георгия, да и деды, и прадеды были военными . Если верить фамильным преданиям, то мой далекий предок командовал одним из полков на Куликовом поле и там же погиб. Так что я скорее не из интеллигентов, а из семьи военных, чем весьма горжусь и постоянно это подчеркиваю. Для меня ратная служба – это неотъемлемая часть гражданского долга».
   В Бресте рядовой  Гумилев  прошел двухнедельное обучение на зенитчика, и был приписан  к  зенитно-артиллерийскому полку 31-й зенитно-артиллерийской Варшавской Краснознаменной ордена Богдана Хмельницкого дивизии. Во время Висло-Одерской операции полк участвовал в освобождении Варшавы.
Там Лев Гумилев написал стихотворение «Наступление»:

 Мы шли доро;гой русской славы,
 Мы шли грозой чужой земле,
 И лик истерзанной Варшавы,
 Мелькнув, исчез в январской мгле.

 А впереди цвели пожары,
 Дрожала чуждая земля,
 Узнали тяжесть русской кары
 Её леса;, её поля;.

 Но мы навеки будем пра;вы
 Пред вами, прежние века.
 Опять доро;гой русской славы
 Прошли славянские войска.
              ---------------
 
Название  выбрано не случайно. Поэт Николай Гумилев в 1914 году на фронте Первой мировой войны написал стихотворение с аналогичным названием: 

Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.

Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого, что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.

И залитые кровью недели
Ослепительны и легки.
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.

Я кричу, и мой голос дикий.
Это медь ударяет в медь.
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.

Словно молоты громовые
Или волны гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.

И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.
              ------------------

Висло-Одерская операция вошла в военную историю как самое стремительное наступление.  О ее значении   маршал Константин Рокоссовский написал в своей книге “Солдатский долг”.
      Потери немецких войск составили: 800 000 убитыми; 300 000 пленными, 3000 самолетов ; 4500 танков. Самые значительные потери русская армия понесла в зенитных войсках. «Русское наступление за Вислой развивалось с невиданной силой и стремительностью, — писал немецкий генерал Меллентин, — невозможно описать всего, что произошло между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 года. Европа не знала ничего подобного со времени гибели Римской империи».         
 В начале марта 1945 года Льву Гумилеву объявили благодарность за отличные боевые действия при прорыве сильно укрепленной обороны немцев восточнее города Штаргардт.
    20 марта 1945 года Москва отмечала салютом взятие Альтдама.  Лев Гумилев участвовал в боях за его освобождение, посвятив этому событию стихотворение «Пейзаж с натуры» :

 Мне памятен серый туманный денёк.
 Альтдамм догорал и ещё не погас.
 Осколки, как пчёлки, жужжат — и в песок,
 И семь самолётов, как камни, на нас.

 Мне слышен был пушек отчётливый стук.
 На небе чернели снарядов пути.
 И я не отвёл каменеющих рук,
 Чтоб бросить прицелы и с пушки сойти.

 А пять фокке-вульфов опять в вышине,
 Стремятся на запад к чужим облакам,
 А двое… кружа;тся в дыму и в огне
 И падают вниз на горящий Альтдамм.

 Минута, другая — и вдруг тишина,
 И О;дера синяя лента видна,
 И виден Победы улыбчивый взгляд,
 Сегодня в Альтдамме отмщён Ленинград!
                ----------

    Перед бывшем зэком Львом Гумилевым  завоеванная  Германия предстала
в образе  сказочной трофейной чаши.
  «У немцев почти в каждом доме были очень вкусные банки с маринованными вишнями,
и в то время, когда наша автомобильная колонна шла на марше и останавливалась, солдаты бегали искать эти вишни. Побежал и я. А в это время колонна тронулась, и я оказался один посреди Германии, правда, с карабином и гранатой в кармане. Три дня я ходил и искал свою часть» (Из воспоминаний Л.Гумилева)

   В  его вечно голодной, лишений элементарных удобств  жизни, наступило спокойное, сытое время. 
 «Жить мне сейчас неплохо. Шинель ко мне идет, пищи – подлинное изобилие, иногда дают даже водку, а передвижения в Западной Европе гораздо легче, чем в Северной Азии. Самое приятное – разнообразие впечатлений» ( Л. Гумилев – Э.Герштейн,      
 5 февраля 1945. ).   
          
 Вечер теплый и тихий в родимой стране
 Почему-то сегодня припомнился мне.
 Теплый вечер чуть трогал вершины берез.
 Пестрый луг в предзакатном сиянии цвел,
 И звенели на воздухе крылья стрекоз,
 И блестели тела пролетающих пчёл.

 Но сегодня холодное небо во мгле.
 Бесприютно и мрачно на чуждой земле.
 В черном небе чужая жужжит стрекоза,
 И расчет напрягает до боли глаза.
 И снаряды, как пчел огневеющих рой,
 По холодному небу скользят надо мной.

 Помнить оба мгновения мне суждено.
 Оба дороги сердцу и милы равн;.
 Сохраню я их в памяти бренной моей
 Для друзей, для жены и для будущих дней.
 Чтобы знали потомки, что эта война
 Никогда не была нам тяжка и страшна.
               

   Победу он встретил под Берлином, награжден двумя медалями – «За взятие Берлина» и «За победу над Германией»,  а также многочисленными грамотами-благодарностями.    
Летом 1945-го  написал для армейской газеты очерк «Замечание о закате Европы».
   «Не меня, но многих моих товарищей немецкая культура поражала своей грандиозностью. В самом деле – асфальтированные дороги,   превосходные дома с удобными квартирами, изобилие всех средств механизации, начиная от тракторов и кончая машинками для заточки карандашей, душистые сады, саженые леса, и т. д., и т. п. Не менее обильны проявления духовной культуры: в домах полно книг, на стенах хорошие и плохие картины, чистота, опрятность, торжество порядка. И посреди этой “культуры” – мы, грязные и небритые, стояли и не понимали: почему мы сильнее, чем мы лучше этой причесанной и напомаженной страны?... Культура заключается не в количестве машин, домов и теплых сортиров, даже не в количестве написанных и напечатанных книг, как бы роскошно они ни были изданы. И то, и другое – результаты культуры, а не она сама».  (Л.Гумилев. Из рукописи «Замечание о закате Европы»)
    Очерк не опубликовали, а сохранившуюся  рукопись  потом нашли при обыске сотрудники НКВД  и приобщили к  очередному «делу».
   
  14 ноября 1945 года  Лев Николаевич Гумилев вернулся в Ленинград, на «дорогие берега Фонтанки». 
 На вопросы о войне он всегда отвечал , что бывает непассионарный народ с пассионарным  руководством и важно куда, на что направлена эта пассионарность; на созидание или разрушение, на жизнь или на смерть.
    “Войны происходят, с этим ничего не поделаешь. Человечество несет количественные и качественные потери, но жестокость опустошает душу.” (Лев Гумилев).