Сказка о Сером Волке, как он у людей нянькой был

   Между нами сказать, Серый Волк ужасно любил совать свой нос, где от него этого и не требовалось... Ходит, бывало, всюду и подслушивает. Не правда ли, какая низость?..
   Нельзя сказать, чтобы во время таких экскурсий Серый Волк не наталкивался на неприятности и не разочаровывался в людях. За глаза его бранили и грозились ему, а при неожиданном свидании с ним били его, чем ни попало.
                I.
   Однажды Серый Волк, проходя задворками мимо крайней избушки, заглянул в освещённое окно и увидел старуху, которая укачивала на руках маленького карапуза. И в ту же минуту волк услышал её колыбельную песнь,
которая привела его в восторг:
        — Спи, Алёшенька, усни,
        Угомон тебя возьми...
        А не будешь Леша спать,
        Надо волка мне позвать!..
   Я — к вашим услугам!.. — хотел, было, крикнуть волк, облизываясь, но сдержался и стал слушать дальше... А нянька пела:
        — Придёт серенький волчок,
        Он ухватит за бочок
        И утащит во лесок!..
   — Да, да, да!.. — мечтательно произнес Серый Волк, — вы правы... Именно, — за бочок, это очень удобно, — и в лесок, чтобы все было шито-крыто!.. Удивительно умная женщина!.. Я даже и не подозревал о её существовании!..
   Так как нежное обещание отдать Алёшеньку-крикуна на воспитание волку сразу угомонило будущего воспитанника, то няня замолчала и, уложив карапуза, зевнула и стала ложиться сама...
   Теперь — самое время переговорить с ней, — подумал волк и немедленно же пролез в подворотню и постучал в дверь...
   Нужно было видеть ужас старухи-няньки, когда она отперла дверь Серому Волку. Она остолбенела и замерла на месте, — но Серый Волк овладел собой и любезно сказал ей:
   — Слышал я, бабуся, твою песенку. Занятная песенка, и правду изволила ты сказать, что могу я успокоить твоего крикуна в одночасье...
   Но тут произошло нечто крайне неприятное, — нянька схватила ухват и завопила во весь голос:
   — Вот я тебя ухватом, разбойник!..
   — Позвольте, — смутился Серый Волк, — но вы же сами говорили...
   — Вон!.. А то стрелять буду!.. — вопила перепуганная нянька...
Что, скажите, пожалуйста, было делать Серому Волку с этой глупой нянькой?..
   — Сударыня, — начал он мягко, но с угрозой, — в сказке о Красной Шапочке написано...
   Но, оказалось, что старуха была совершенная невежда и никогда во всю свою жизнь не читала истории о Красной Шапочке... Она продолжала угрожать Серому Волку ухватом и всё кричала:
   — Убью я тебя, разбойника!..
   Серый Волк сразу понял, что дело принимает серьезный оборот, и что надо немедленно положить конец этому невыясненному положению...
   — Слушай ты, старуха!.. — сурово начал он, — ты же сама, полчаса тому назад, пела твоему Лёшеньке о своём намерении отдать его на воспитание мне. А теперь ты грозишь ухватом твоему будущему помощнику...
   — Да, да... ухватом!.. — пролепетала несчастная нянька.
   — Хорошо-с... Об этом речь будет впереди, — сказал Серый Волк. — Со своей стороны, я могу только сказать, что, слыша твои предположения, я решился предложить свои услуги. Т. е. ухватить твоего Лёшеньку за бочок и унести в лесок... Что будет дальше,— это тебя не касается; это — дело моей совести. Главное, — то, что я берусь успокоить раз и навсегда этого крикуна, и совершенно бесплатно!.. Надо тебе сказать, что в сказке «Красная Шапочка» о нас, волках, высказано много несправедливостей, и основывать свое мнение о волке по «Красной Шапочке» — неосновательно. Теперь о волках пишут иначе...
Прочти «Джунгли» Киплинга, и ты поймешь, что такое значить волк!.. Да!..
   Между тем старуха-нянька уже пришла в себя окончательно, особенно после того, как волк заговорил с ней вполне литературным языком... И тут ей пришла в голову счастливая мысль, как ей использовать волчье
предложение...
   — И, батюшка, — сказала она, — где нам, дуракам, книжную мудрость постичь... А ежели ты мне пособишь Алешеньку укачивать, так я тебя в беде не оставлю!..
   — Я готов, — сказал Серый Волк, которому уже надоели все эти праздные разговоры, и желудок которого настоятельно требовал одной еды...
— Возьмись за меня, волчонок, Лешеньку укачивать, а то я которую ночь уж не сплю...
   — Да с удовольствием, бабуленька, — ласково
сказал волк и облизнулся во всю пасть... — Уверяю тебя, что Алёшенька и не пикнет у меня...
   И он попробовал свои зубы и сразу же успокоился: они были остры, как бритва.
   Между тем бабуся принесла толстую палку и сунула, ее поперёк пасти волка...
   Гм!.. Это что же такое значить?.. — подумал волк, но решил вытерпеть все до конца, тем более, что теперь голод донимал его прямо-таки адский. А бабуся разыскала старые вожжи и живо скрутила волку челюсти, между которыми торчала толстая палка.
   — Ладно, что ли? — спросила она насмешливо Серого Волка...
   — Не особенно, — пробормотал волк, пробуя зубами грубую палку, которая мешала ему стиснуть зубы от злости.
   — Ну, теперь садись и укачивай Лешеньку, — сказала старуха, а сама легла на лавку и забылась крепким сном...
                II.
   Много раз Серый Волк бывал в глупом положении, хотя бы в тот раз, когда лиса заставила его приморозить свой хвост в проруби и затем — оторвать его; — но в настоящем положении Серому Волку быть еще не приходилось!..
   С дурацкой палкой в пасти, с крепко связанными веревкой челюстями, Серый Волк принуждён был убаюкивать свое же собственное жаркое!.. Чёрт знает, что такое!..
   К довершению всего, несмотря на то, что Серый Волк добросовестно, хотя и со злобой, качал зыбку , — Алёшенька все-таки проснулся и завопил таким неистовым голосом, что старуха сразу проснулась и накинулась на волка:
   — Ах, ты, такой-сякой!.. Чего ты ребенка-то дразнишь и пугаешь?..
И она больно ударила его ухватом.
   — Однако,— подумал волк, — это уже слишком... Но палка в зубах и связанные вожжами челюсти сразу образумили его, и он со вздохом произнёс:
   — Я сделал всё, что мог; кто может сделать лучше, — пусть делает!..
   На утро вся деревня сбежалась в хату старухи, чтобы посмотреть на страшного зверя, который укачивал ребенка в люльке. И каждый, кто ни заходил, прежде всего, старался хоть чем-нибудь выместить свою злобу на
Сером Волке, которого били, щипали, стегали кнутами и грозились застрелить из поганого ружья...
   Глубокая тоска овладела несчастным волком... Избитый, униженный, он буквально не узнавал самого себя.
   — Гм!.. — думал он, — однако, вся эта история далеко мне не по вкусу!.. Ведь я, собственно, направлялся сюда с единственной целью позавтракать.
А теперь выходить так, что я, голодный, а разве голодный, должен баюкать свое жаркое, которое, когда вырастет, наверно, всадит мне в бок ножик!..
Несмотря на всю очевидность подобных рассуждений, бедному волку ни на волос не было легче. Теперь он ломал себе голову, измышляя тысячи средств к своему освобождению, составляя и сам же разрушая один план за другим. Само собой, о таком деле надо было хорошо подумать!..
   В конце концов, всеми неправдами Серый Волк освободился-таки от ехидной старушонки и надоедливого мальчугана: это стоило ему оторванного хвоста, выбитых зубов, вывихнутой лапы и искусанной спины, — до того его били, терзали и травили собаками-волкодавами... Но
все-таки, повторяю, все труды Серого Волка увенчались полным успехом, и когда он очутился на воле, то счастливее его другого зверя на земле не было!..
                III.
   Когда вскоре после того в лесу одна очень богатая и знатная мышь выходила замуж, Серый Волк с Медведем были приглашены в качестве важных гостей к свадебному столу.
   Никто не знал подробностей волчьих похождений, и потому волк был окружён ореолом величия, как пострадавший от человека зверь... А волк пользовался этим, хвастался и нёс околесицу, когда, где и при каких
обстоятельствах получил он такие серьезные повреждения.
   — Можете ли себе вообразить, всемилостивейшее зверьё!..— ораторствовал Серый Волк, — является ко мне целая депутация... Так и так,
— говорят, — идите, Левон Иваныч, детским воспитанием заниматься!.. Я —и так, и сяк:
   — Не могу, господа... Да это не мое дело... Да я подумаю!.. — А они: — просим , Левон Иваныч!.. — Ну, я и пошёл... Это, оказывается, была облава на меня устроена... И только я в избу вошёл, как поднялась вся толпа с ножами, кольями, дрекольями, — так в глаза мне и тычут... Я, говорю: — Господа, позвольте, дайте мне слово сказать!..» А они и слушать не хотят... Ну, тут уж я рассвирепел, набросился на них и давай трепать!.. Только
клочья полетели...
   И вдруг Серый Волк насторожился и весь задрожал от страха. Вдоль лесной опушки шла маленькая девочка, которая несла на руках крошечного карапуза, а сама пела:
        — Баю-баюшки-баю
        Баю деточку мою!..
        Придёт серенький волчок,
        Он ухватит за бочек
        И утащит во лесок!..
   — Вас, кажется, приглашают, — любезно сказала Мышь-хозяйка, пожалуйста, не стесняйтесь!..
   — Вздор!.. Не верю!.. — завопил волк, как ужаленный, живо поджал свой хвост и в одно мгновение скрылся за кустами, откуда и крикнул во весь голос:
   — Где же она, правда-то!..
   Вечером Михайло Топтыгин встретил волка и разговорился с ним по душе. Волк поведал ему чистосердечно обо всем, что случилось с ним, и Михайло Топтыгин только сказал ему:
   — Уж больно прост ты, Левон Иваныч!..
   — Удивительное дело, Михайло Иваныч, — сказал волк задумчиво, — как это охотно верится тому, что говорят вам по душе... И ведь вот, отлично я знаю, что каждый хлопочет больше о себе, а все хочется верить, что и о тебе кто-нибудь интересуется... Ну, и делаешь глупости, а каждую глупость величайшей мудростью выкупать приходится...
   — Что, брат, Левон Иваныч, — в тон ему подметил почтенный медведь, — в иную пору за свою глупость, — если петля тебе к горлу подошла, — так и шкуру свою наизнанку выворотить дозволишь, и в ножки еще за то поклонишься: покорнейше, мол, вас благодарим!..
   А вы, как думаете, мои юные читатели, прав здесь Михайло Иваныч или нет?