Эх, война...

Улеглась на поле ночь - утихло, наконец, стрекотание пулемёта, больше не разлеталась земля на куски, не кружилась убийственным вихрем в воздухе - устали орудия, перерыв взяли. Поднялся белый месяц, знамя ночи, заблестели под его светом грозные колючие проволоки, попадали мутные тени одиноких столбов и укреплений. Вдохнули полной грудью солдаты, весело закурили - живы - самая большая на войне награда. Взвалили на плечи окровавленных товарищей, и живых, и мёртвых, пошли молча в лагерь, оставляя за собой единственный на поле мирный дымок сигарет. Встретили их там радостно, тепло: повар с огромным благоухающим чаном, ломтями хлеба и новыми сигаретами. Отнесли в госпиталь раненных, сложили поодаль убитых - предстоит вскоре церемония прощания с товарищами, скоро придётся писать их родным... Но об этом старались не думать - жизнью подышать хотели ...
Николай со своим братом Иваном доели скудную трапезу, потушили костёр.
-Надо бы Гену похоронить, - грустно сказал он. -Нехорошо это как-то... Лежит весь день в поле...
-Да, надо бы... Но опасное это дело... Он прямо у немецкого окопа лежит, там погиб, бедный...
-Всё равно нужно попробовать, из одной чашки пили, одну землянку делили, а теперь брошен... Нет, нужно его обязательно достать.
-Тогда нужно идти сейчас, - заметил Иван. -Ветер, чувствуешь, собирается, месяц вот-вот закроет. Грех не воспользоваться.
-Ну пошли!
Братья свалили в кучу снаряжение, налегке, взяв только винтовки, отправились на поле брани.
-Вы куда? - бросил им караульный.
-За другом, похоронить нужно.
Солдат уныло кивнул и продолжил курить. Как и применил Иван, нагнал степной ветер туч - закрыло месяц, страшно темно сделалось.
-Вот сейчас можно и за Геной идти, - сказал Николай. -Только ползком, от греха подальше!
Братья перебрались через укрепление, на ощупь поползли, вороша руками твёрдую землю. На пути у них попадались осколки снарядов, гильзы и просто куски металла, непонятно от чего взявшиеся. Вдруг Николай нащупал что-то твёрдое и склизкое, слегка прирытое землёй. Он не сразу понял, что перед ним, а когда пощупал получше, с ужасом отбросил предмет - оторванная кисть, не редкий экземпляр на полях сражений... Но останавливаться было нельзя - ползли дальше. Обрывки проволоки, каски, остатки винтовок стали попадаться чаще, размешался ночной воздух кислым разложением  - значит, близок окоп, значит, близко и тело друга. Но злую шутку сыграла с братьями природа: вновь дунул ветер, сдёрнул с месяца тучу - осветилось поле, будто прожектором. В трёх метрах, в колючей проволоке, лежало израненное тело Гены, а недалеко от него, держа на готове оружие, стояли два немца. Их колкие зрачки вмиг приметили братьев.
-H;nde hoch! - разбила ночную тишину уже такая привычная немецкая речь.
Николаю и Ивану пришлось подняться с поднятыми руками.
-Чего надо? - на ломанном русском поинтересовался немец.
-Мы... Это... За другом пришли... - Николай кивнул в сторону трупа.
-За ним? - переспросил фриц, указывая на тело.
-Да, да!
Он о чём-то переговорил со своим товарищем, потом спросил:
-Есть сигареты?
Иван молча достал из кармана пять штук и протянул немцу. Тот взял их и махнул рукой:
-Забирай!
Братья с трудом распутали до боли знакомое тело, взвалили его на плечи и пошли. Трудна была дорога, не столько из-за веса и запаха, сколько из осознания, что тело, лежащее на плечах, уже почти не имеет ничего общего с настоящим Геной...
-Скорей бы кончилась эта проклятая война... - сквозь зубы прошипел Иван. -Даже сигареты отобрали...
-Скажи спасибо, что не жизнь! - отозвался Николай. -Зато Гену достали!
-Нет, купили. За сигареты... За пять сигарет, Коля!