de omnibus dubitandum 119. 501

ЧАСТЬ СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ (1918)

Глава 119.501. ИЗЛЮБЛЕННАЯ ТАКТИКА ИНТЕНДАНТОВ…

    Штаб 1-й конной дивизии расположился в просторном кирпичном доме станичного атамана, выходящем фасадом на небольшую церковную площадь.

    Поздний, в седьмом часу, обед Врангель свернул быстро: работы по горло и глупо транжирить время на застолье. Даже ради встречи со старым сослуживцем и знакомства с новыми.

    Первые часы, проведённые в дивизии, окрылили: революционный дурман из казачьих голов выветривается и настроение полков отменное. Давно уже такого не встречал, где-то с осени 16-го...

    И пусть 1-я конная — дивизия больше по названию, пусть не укомплектована до штата ни людьми, ни конским составом, не оборудована материальной частью...

    Главное — она горит желанием драться, а значит с ней можно делать дела... И пусть он — временно командующий, но он, барон Врангель, сделает эту дивизию лучшей во всей Добровольческой армии. И докажет, чёрт возьми, что умеет бить большевиков не хуже, чем бил их хозяев немцев. Тогда Деникин по возвращении Эрдели наверняка даст другую дивизию.

    Однако настроение настроением, а строй и, дисциплина хромают, хозяйство запутано и запущено. Всё с головой выдаёт серьёзные упущения начальников и штабных. Особенно же — нерадение снабженцев... Потому-то, видно, эти пройдохи и бездельники так расстарались с обедом.

    Ничего другого не пришло в голову, едва кинул взгляд на накрытый стол: парующий наваристый борщ, холодная окрошка, запечённый поросёнок под румяной лоснящейся шкуркой, баранина и куропатки, жаренные на вертелах, отварные сазаны и щуки, горки больших розовых помидоров и пупырчатых огурцов, свежих и малосольных, нарезанные большими ломтями золотистые дыни и ярко-красные, истекающие липким соком арбузы, домашние вина и настойки... Фарфоровые супницы, круглые и продолговатые блюда, стеклянные вазы и пузатые графины совершенно закрыли скатерть и теснили друг друга, грозя столкнуть на пол расставленные по краям тарелки и бокалы.

    Количество еды с лихвой возместило её простоту.

    Однако богатый вид стола, только укрепил в нежелании рассиживаться. Кормить начальство на убой, особенно новое, — излюбленная тактика интендантов. Но на сей раз она им не поможет. Завтра же встряхнёт их как следует.

    Да тут ещё перед самым обедом доставили из станицы Тенгинской — с ближайшего почтово-телеграфного отделения — телеграмму о его назначении. Вот уж не дорога ложка!

    Приглашённых офицеров, собравшихся в столовой, заставил подождать: набрасывал на первой странице полевой книжки — слава Богу, обновил наконец-то! — донесение Деникину о приёме должности, диктовал Баумгартену приказ по дивизии о вступлении в командование, перечитывал, прАвил...

    Первый тост, невысоко подняв бокал топазового стекла, произнёс без обычного воодушевления, кратко — за Россию и одоление всех её врагов. Выпил до дна. Белое домашнее вино нашёл грубоватым и чересчур терпким, букет еле улавливался...

    Второй тост, предложенный Баумгартеном, — «за нового добровольца» — только пригубил. И демонстративно отставил бокал почти полным.

    — Пить, господа офицеры, будем после победы.

    Порекомендовать, новому командующему отведать «кишмишевки», кубанского самогона, никто даже не рискнул...

    Уже стемнело, когда Врангель уединился с начальником штаба в его комнате.
Единственное окно, кроме ставен, закрывал кусок серого полотна, накинутый поверх тюлевых занавесок. В центре круглого стола, покрытого вышитой бледными цветами скатертью, стояла американская пишущая машина «Фейшолес-Империал», старая и на пол-листа.

    К её высокому чёрному боку приникла раскрашенная под дорожный сундучок жестяная коробка из-под монпансье московской фабрики Казакова с карандашами, ручками, перьями и резинками.

    Почти всё пространство между столом и узкой железной кроватью заняли панцирная несгораемая касса «Саламандра», однодверная и облезлая, и два фибровых чемодана, в которые вполне умещались все документы и карты.

    Штабной канцелярии, заключил, осмотревшись, нет и в помине. Даже походного типа, как повелось на Великой войне.

    Керосина в станице, нельзя было достать ни за какие деньги, и совсем новая лампа «Космос», с круглым фитилём и высоким узким стеклом, без пользы стояла на полу, будто опорожнённая бутылка.

    С трудом раздвигая темноту по углам, коптил посреди стола самодельный масляный светильник, сконструированный из стреляной гильзы и низкой консервной банки. Ему тщетно пытался помочь жёлтый язычок, что трепетно и, тускло теплился под печальным ликом Богоматери.

    Полумрак усилил первое впечатление Врангеля: Баумгартен изрядно сдал. Глаза ввалились, синие мешки под ними набухли, морщин прибавилось, а волос — наоборот. И весь он как-то потерял прежнюю свою живость... А чего же тут хотеть?

    Позапрошлой осенью, по его собственному рассказу, получил контузию. И тоже не долечился: пришлось принять штаб 1-й гвардейской кавалерийской дивизии. В Добровольческую армию прибыл в середине лета, и уже две простуды — в самую жару умудрился подцепить — перенёс на ногах...

    В компании Баумгартен ещё бодрился. А теперь, оставшись с Врангелем один на один, сник. То и дело пробивался сухой кашель. Высокий лоб, уходящий под жиденький светлый чубчик и перечерченный поперёк синеватой жилкой, орошала испарина.

    Но докладывал толково и обстоятельно, а потому Врангель предпочёл меньше читать и больше слушать.

    Боевой состав дивизии по состоянию на 8 часов нынешнего утра был расписан превосходно: шесть полков, по два в трёх бригадах, три батареи и пластунский батальон — личный и конский состав, вооружение, технические средства и прочее.

    1-ю бригаду, командир полковник Науменко, составляют Корниловский конный, укомплектованный казаками разных отделов Кубанского Войска, и 1-й Екатеринодарский, из казаков Екатеринодарского отдела. 2-ю, командир — генерал Афросимов, — 1-й Уманский и 1-й Запорожский полки, укомплектованные казаками Ейского отдела. 3-ю, командир которой ещё не назначен, — 1-й Линейный, из казаков Лабинского отдела, и 2-й Черкесский, пополняемый черкесами горных залабинских аулов. Батареи — офицерского состава: офицеры-артиллеристы занимают почти все солдатские должности, кроме ездовых. В пластунском батальоне большой некомплект: не хотят кубанцы воевать пешими. Итого в строю — 260 офицеров и 2 460 казаков.
Продовольствием полки обеспечены хорошо: печёный белый хлеб, молоко, мясо, овощи и фрукты казаки ближайших станиц и хуторов подвозят полковым хозяйственникам ежедневно, причём часто сдают безвозмездно.

    То же с фуражом, хотя сена везут больше, чем зерна. Но из-за непрерывных боёв лошадей не водят в ночное и кормят нерегулярно. Бывает, неделями не рассёдлывают и месяцами не чистят. Остро недостаёт воды. По всем этим причинам, да ещё из-за жаркой погоды, у лошадей плохой аппетит. В результате многие не в теле и выглядят заморёнными. Купать их негде и некогда, а потому появились чесоточные.

    А ветеринарных врачей в полках нет. Вообще, ремонт конского состава [Ремонт (ремонтирование) — установленный законами способ комплектования конского состава войсковых частей путём покупки лошадей у населения по рыночной цене. Из расчёта 10-летнего срока службы лошади в мирное время каждый кавалерийский полк русской армии ежегодно получал 10% штатного количества лошадей] в армии не налажен. Одно спасает: местные породы очень выносливы.

    В технических средствах — вопиющая бедность. Ни полевых телефонов, ни проводов, ни штепселей. Есть, правда, искровая радиостанция, но исправна она или нет — неизвестно, ибо к ней ещё нужно найти заряженные аккумуляторы.

    Броневиков и автомобилей нет, и не обещают. На весь штаб — единственная пишущая машина. Но проку от неё никакого, поскольку красящая лента обесцветилась и вся уже в лохмотьях. Да и угольной бумаги для получения копий нет ни листа.

    Со снабжением боевыми припасами даже не беда — оно, можно считать, отсутствует. Воевать приходится тем, что захватили накануне у противника.

    Трофейные артиллерийские и винтовочные патроны сразу распределяются по батареям и полкам. Правда, казаки во время власти большевиков сумели немало припрятать из того, что привезли с фронта, и теперь являются в части с винтовками и некоторым запасом патронов. Но хватает их на день-два.

    — Но ведь штаб армии получает винтовки, снаряды и патроны от Краснова, разве нет?

    — Получать-то получает, да только нам достаются крохи.

    — Уточни, Александр.

    — Вот, полюбуйтесь... — Баумгартен протянул аккуратно расчерченную таблицу. — Из Батайска донские поезда с боевыми припасами идут на Кавказскую — Екатеринодар и по дороге разгружаются на нескольких станциях. В нашу дивизию их везут подводами с Казанской. Почти каждый день доставляют тысяч десять винтовочных патронов и до двух десятков шрапнелей. Бывает и побольше, но редко...

    Врангель уже давно пробежал глазами цифры.

    — А другие дивизии как снабжают?

    — Насколько я в курсе, пехотные — лучше нашей. Например, Третью генерала Дроздовского. Это сосед наш слева. Видно, Романовский считает, что конникам достаточно и шашек... Так что единственная наша надежда — «самоснабжение за счёт противника». Так теперь говорят.

    Грустная улыбка прошлась по бесцветным губам Баумгартена и исчезла без следа, голос увял совсем. Только влажные глаза блестели необыкновенно ярко даже при слабом светильнике... Врангеля кольнуло подозрение: а всё ли говорит ему старый сослуживец? Может, попросту не видит необходимости, раз начальник дивизии — Эрдели — должен скоро вернуться?

    — По сколько же патронов у строевых казаков?

    — Не больше десятка.

    — Деся-ятка?! — Врангель не поверил ушам.

    — Именно. Дошло до того, что казаки начали воровать патроны друг у друга.

    — Этого ещё не хватало... А что же в артиллерийском парке на сегодня?

    — Снарядов до полудюжины на орудие и по два десятка патронов на винтовку. И на один бой не хватит, если по меркам нынешней войны.

    Оцепенев в мрачном раздумье, Врангель неотрывно смотрел в таблицу. Тщательно промокая лоб платком, Баумгартен ждал следующего вопроса.

    Не дождавшись, добавил:

    — Как получаю из бригадных штабов оперативные сводки, первым делом ищу не названия занятых или оставленных пунктов, а число захваченных снарядов и патронов. От этого и танцую в разработке...

    — Правильно, — одобрил Врангель машинально. Его длинные худые пальцы никак не хотели выпускать лист плотной бумаги, хотя глаза никаких цифр уже не видели.

    — Глупо при такой нехватке снарядов атаковать в конном строю укреплённые позиции.

    — Дело обстоит как раз наоборот, Пётр Николаевич. Единственный выход — атаковать во фронт укреплённые позиции и именно там, где развёрнута артиллерия. И атаковать стремительно, чтобы противник не успел увезти снаряды. И ещё — станции: если обойти глубоко и успеть отрезать пути отхода, есть шанс захватить бронепоезд или эшелон с боевыми припасами... Таковы директивы Деникина. Того же требовал и Корнилов.