Умопомрачение. Глава 22

 В кабинет к следователю Саблину пригласили очередного фигуранта с номером повестки УПД-С/3, занимавшегося исковым заявлением ДЕЗ «О приведении балкона в проектное положение».
 — Нам вместе предстоит дать правовую оценку разрешения дела по иску «О приведении балкона в проектное положение», которое вы вели, — приступил к разговору Александр Егорович. — Начнем с правовых оснований — искового заявления, автором которого является некто Паинька. Ограждающая конструкция, о которой идет речь, находится на балансе и в хозяйственном управлении ДЕЗ. За реконструкцию ответственна управа. Ремонтные работы и эксплуатацию конструкций регулируют нормативно-правовые документы федерального значения. Вопрос: вы приняли во внимание ответственность управы за исполнение требований федерального законодательства по переустройству частей дома и, в частности, лоджии в сегменте квартиры Татика?
 — Суд ведет дела по основаниям, изложенным истцом. Истец назвал ответственным за восстановление лицом Татика.
 — Допустим. А какой нормой закона истец подтвердил свое требование?
   Судья стала искать ссылку на закон в заявлении Паиньки и не находила ее.
 — Как видите, закона здесь нет,— прервал ее поиск следователь. — Ответственное лицо за переустройство городской недвижимости в составе многоквартирного дома — управа. Управу, как главного субъекта права по восстановительному ремонту, называют Гражданский и Жилищный Кодексы.
 — Обратиться в суд может и другое заинтересованное лицо.
 —  Возможно и такое. Но при условии: лживая мотивация и лживые документы не допускаются, — ответил следователь. Какой спор и исковое производство вы усмотрели в восстановлении капитальных конструкций дома, принадлежащих городу и поврежденных конкретным лицом?
 — В заявлении ДЕЗ написано, что к ним обратились Максимовы с нарушением жилищных прав семьи. Надо было установить, что они понимают под этим.
 — С какой целью и для кого вы пытаетесь установить то, что полностью раскрыто в заявлении ДЕЗ? Цитирую: «При осмотре фасада здания установлено, что жителями квартиры 28 значительно увеличены по сравнению с проектом габариты верхней части ограждения и пола балкона».
 — Но в управе считают, что права третьих лиц нарушены несущественно. И Максимовы обязаны доказать, что это не так.
 — Даже если несущественно, Максимовы ничего не должны доказывать по факту переустройства конструкций. Это дело специалистов МВК. К тому же по подсудности порча дома — уголовное деяние. Вопрос: почему дело оказалось у вас?

  — На поступлении дела к нам настаивала управа.
 — Кто для вас главный арбитр по делу о переустройстве конструкций и порче дома — управа, ДЕЗ или закон? И зачем организовали, со скрытой мотивацией ориентироваться на мнение управы, исковое производство по уставной деятельности ДЕЗ о содержании конструкций, не имеющей спора о праве?
 — Но вы же сами только что указали, что за переустройство частей дома отвечает управа.
 — Важно, чтобы суд сам замечал важные обстоятельства дела, а не лукавил и не выгораживал сторону, ответственную за переустройство и порчу дома. Так чем вам не понравилась формулировка заявления дирекции о ремонте ограждающей конструкции, которая в соответствии с уставной деятельностью несет ответственность за ее состояние? Вы, действительно полагаете, что для приема заявления о нарушении архитектурно-строительной концепции оформления внешнего вида здания и его частей суду необходимы именно доказательства от третьих лиц? Где и кем прописана эта обязанность граждан?
   Судья промолчала
 — Вы проверили заявление ДЕЗ на соответствие требованию процессуального права к оформлению исков? Разве вам было не очевидно, что исковое заявление надумано и подготовлено с нарушением требований ГПК? В нем не заявлен материальный ущерб городу. Не приложен проектный вид конструкции. Чертеж не позволяет увидеть объемные нарушения.
  Судья избрала тактику молчания, и следователю ничего не оставалось, как задавать вопросы в пустоту.
 — Вы выяснили, проводила ли Дирекция инженерных сетей ответчика через МВК на предмет законности работ с чужим имуществом? — спросил он судью.
   Молчание принимало затяжной характер. Не получив ответа, следователь продолжил:— Получается, что исковое производство вы открыли, а действий, адекватных этому процессу, не произвели. Итак, первые два вопроса оставлены вами без ответа. Но есть еще третий, связанный с ними вопрос: вы проверили требование Максимовых на соответствие закону о содержании общего имущества дома?
 — Я направляла письмо Максимовым с просьбой впустить в квартиру комиссию ДЕЗ на предмет обследования балкона, чтобы удостовериться, что их жалоба справедлива.
 — А разве для этого нужно обследование со стороны квартиры Максимовых? Покажите их жалобу в суд.
 — Они не подавали в суд.
 — У вас было от них заявление на участие в суде?
 — Нет.
 — Тогда зачем вы включаете Максимовых в отношения между органами власти и Татиком, уродующим конструкции? Втягиваете их в исковое производство, которого нет в принципе.? Если это вам необходимо, почему не обращаетесь для консультации в строительный надзор? Почему вместо урегулирования отношений между ДЕЗ, Управой и Татиком по содержанию городской недвижимости перекинули «мост» на отношения органов власти с третьими лицами? Нарушения прав третьих лиц — вторичный вопрос, зависимый от состояния общего имущества в доме.

   Потекли секунды молчания. Судья все плотнее сжимала губы.
 — Если вас не удовлетворили доказательства ДЕЗ, — зашел Саблин с другой стороны, — почему вы не решили вопрос независимой экспертизы в квартире ответчика, находящийся в компетенции суда? Разве не очевидно, что из квартиры третьего лица — Максимовых — Вы не получите объективных данных по реконструкции ответчиком ограждающей конструкции, изменению пространственных характеристик? Вас не насторожило, что ДЕЗ и управа, ответственные за состояние городской недвижимости, в течение двух лет скрывают порчу внешнего вида дома? Что они не заинтересованы показывать суду полную информацию по этому вопросу.
 — Это не моя категория дел, — выдавила, наконец, судья.
 — Категория дел, действительно, не ваша. Но проверка законности работ с ограждающей конструкцией, при поступлении административного заявления была за вами, поскольку вы приняли и вели дело по заявление ДЕЗ.
 — Допустила ошибку, — нашлась судья.— Можно обжаловать.
 — Мы еще не подошли к квалификации ваших действий, — заметил следователь. — Вы так и не ответили на вопрос. Чем оправдываете вызов в суд Максимовых?
 — Только ссылкой истца на их жалобы в вышестоящие инстанции.
 — Это же несерьезно. Какова цель вызова в суд третьих лиц? Выяснить мотивацию их жалоб. Вместо проверки законности реконструктивных работ на внешней стороне многоквартирного дома, вы пытаетесь влезть в душу потерпевшего, имитируя исковое производство на выявление признаков спора по делу, которое исключает спор.
 — Я исследовала обстоятельства дела для вынесения решения.
 — Это вы в точку. Для возникновения спора — осталось только исследовать отношение сторон к нормативным актам, регулирующим содержание общего имущества дома. Только люди называют это социологическим исследованием, а вы — обстоятельствами по делу. Вы действительно считаете, что субъективная мотивация жильцов дома по содержанию городской недвижимости более значима, чем нормативно-правовая, изложенная в федеральном жилищном законодательстве?
   Судья не ответила.
 — Итак, из вашего решения по иску ДЕЗ вытекает, что по факту порчи дома и при отсутствии спора о праве Вы, вместо принятия законных мер к восстановлению конструкции в прежнее проектное состояние, организовали исковое производство по выявление мотивации жалоб граждан. Иначе говоря, незаконно изменили предмет иска ДЕЗ.
 — Я могу закурить? — неожиданно спросила судья.
 — Я не курю, — ответил Саблин. — Но если вы устали, мы можем прерваться.
   Александр Егорович убрал документы в сейф, поставил перед женщиной стакан воды, открыл форточку: — курите. И вышел.
 
   Через десять минут дознание возобновилось.
 — Так, вы выяснили мотивацию Максимовых на реконструкцию лоджии ответчика?
 — Не помню, — буркнула под нос дама. Похоже, ее настрой не изменился.
 — Максимовы в своей справке пояснили, что вы от их имени внесли в решение информацию, которую они в суде не давали. Вы можете объяснить, зачем вы это сделали?
 — Большая давность. Вспомнить невозможно.
 — А такие вещи и не запоминают. Они должны находить отражение в решении. Но обратимся к псевдоакту ДЕЗ и жилищной инспекции в контексте вашего решения. У акта три части: первая касается балкона, вторая — лоджии, третья — остекления балкона. Вопрос первый. Как этот запутанный двуликий акт оказался притянут вами к ограждающей конструкции дома, а его третья часть стала мотивацией вашего решения, не затрагивающего конкретное требование ДЕЗ по ремонту внешней стороны дома?
 — Читать такие акты без ошибки могут только профессионалы-строители. Для обычных людей перепутать балкон с лоджией в порядке вещей, — ответила судья.
 — Так то простые люди. А вы — судья. Но расшифровывать акт вам тоже было не нужно. Ничто не мешало направить его на экспертизу или запросить дополнительное разъяснение у жилищной инспекции. И все-таки хочу услышать ваш ответ: балкон и лоджия, по-вашему, — это одна и та же часть дома или все-таки разные его части?
 — Вы говорите сложные вещи, — и судья прикрыла ладонью лицо.
 — Понятно, — сказал Саблин. — Привлечение псевдоакта по ограждающей конструкции к вынесению решения по иску ДЕЗ не просто халатность. Скорее речь идет о халатности, помноженной на слепое доверие к административному ресурсу. Неправовые отношения по строительно-техническим вопросам порождают неправосудные решения. Во всяком случае, это произошло с иском ДЕЗ. Приложенный к иску акт не является относимым и допустимым доказательством по делу. Его следовало сразу вернуть ДЕЗ. Данный акт — всего лишь фишка, для того чтобы организовать спор между двумя собственниками о праве на остекление балкона, не имеющего отношения ни к проектной ограждающей конструкции, заявленной в иске по ремонту, ни к спору о праве по ее содержанию. Вы просчитали эту интригу?

   Вопрос следователя остался без ответа.
 — Хорошо. Будем считать ваше молчание за согласие. Ведь в исковом заявлении нет ни слова об остеклении балкона. Не было жалоб на остекление балкона и со стороны Максимовых. Сомнительные отношения ДЕЗ и управы с Татиком не имеют отношения к Максимовым. Тем не менее, вы необоснованно потянули эту семью в суд. Зачем?
  Ответа следователь не услышал.
 — Вопрос второй. На каком основании вы изменили заявленный предмет иска ДЕЗ — «ограждающая конструкция балкона» — на «остекление балкона»? Не надо быть строителем, чтобы понять: конструкция — это предмет, а остекление — вид работ. И, таким образом, речь идет о разных вещах.
 — По-иному нельзя было подойти к переквалификации искового заявления.
 — Так вы сознательно изменили предмет иска, для того чтобы переквалифицировать дело с административно-уголовного на дело о гражданско-правовых отношениях?
 — Сценарий замены был разработан до того, как иск поступил в суд.
 — Переустройство конструкций вне компетенции ДЕЗ. Это вопрос управы, — повторил Саблин. — Так кем конкретно разрабатывался трехступенчатый сценарий подмены лоджии балконом, а балкона — остеклением?
 — Доподлинно мне не известно. Я получила указание рассмотреть заявление ДЕЗ в регламенте искового производства от своего руководства.
 — И третий вопрос. Откуда в решении суда всплывает неправовая мотивация на вынесение решения «Остекление балкона не нарушает прав Максимовых»?
 — Оттуда же, откуда и сценарий иска. Проект решения поступил из управы, — ответила судья.
 — И последнее. Зачем вы попросили присутствующих на суде расписаться на чистом листе бумаге, объясняя его будущим протоколом? Это же подделка судебного документа.
  В комнате воцарилось тишина.
— Разговор у нас непростой, — заметил Александр Егорович. — Поэтому все, о чем вы умолчали, прошу изложить письменно, согласно вот этому списку.
И он подвинул судье бумагу, ручку и вопросник. Судья вышла от Саблина в девять вечера. Ей вызвали машину, чтобы доставить домой.

  Продолжение следует.       https://e-shirokova.ru/